Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный. - Полен Парис

мне наилучшую дорогу и позаботились обо всех превратностях пути; а я за это должен охранять вас от всех и вся.

– Ну что же, я устрою вам такой ночлег, каким остался бы доволен и величайший в мире король.

Спускалась ночь, луна сияла полным блеском. Они пересекли красивую широкую пустошь и достигли затененного места. Девица велела слугам развернуть и поставить шатер, взятый ими с собой. Спустив с коня девицу, они сняли доспехи с Ланселота; затем вынули из своих баулов обильные яства и расставили их на лужайке. Ланселот отдал должное ужину, затем вошел в шатер вместе с девицей; взор его упал на ложе, постеленное слугами; его восхитила роскошь покрывала и стеганого одеяла; в изголовье покоились две подушки в наволочках из парчи богатой выделки, с бахромой, унизанной драгоценными самоцветами. На каждой из завязок наволочки блистала золотая маковка, полная превосходного бальзама; а под двумя наружными подушками были две другие в белых наволочках; наконец, чуть поодаль было второе ложе, низкое и скудно украшенное.

Девица подошла к Ланселоту, намереваясь раздеть его и уложить.

– А вы, сударыня, – спросил он, – где вы ляжете?

– Не волнуйтесь ни за мое ложе, ни за мой сон; это меня не затруднит.

Что ж, он улегся; но его беспокоило, что еще может надумать девица, и потому он не стал снимать порты и сорочку. Когда девица выпроводила слуг на место, отведенное им для ночлега, она вернулась в шатер к Ланселоту и поставила на землю две свечи так, чтобы они не освещали ложе Ланселота. Он не спал; он видел, как она снимает платье и, оставив одну сорочку, идет к его постели, приподнимает простыни и ложится у него под боком.

– Это что же! – вскричал он, – видано ли, чтобы девица или дама вот так насильно брала рыцаря?

И он соскочил с ложа.

– О, худший отступник среди рыцарей! – воскликнула она, – жизнью клянусь, вы и всегда были ненадежны донельзя: позор тому часу, когда вы похвастались, что освободите мессира Гавейна, тогда как простой девицы довольно, чтобы выгнать вас с места долой.

– Говорите все, что вам угодно; но еще не родился рыцарь, который имел бы право обвинить меня в отступничестве.

– Ну-ка, посмотрим.

Она норовит ухватить его за нос и попадает мимо, рука ее ложится ему на ворот. Ланселот ловит руку, кладет девицу на пол и грозится, что он встанет, ежели она не пойдет спокойно спать на второе ложе.

– Я хочу пообещать вам кое-что.

– Что же?

– Я скажу вам это на ухо, возможно, нас подслушивают; а если вы мне откажете, то сраму не оберетесь.

Тогда Ланселот приник ухом к ее губам.

– Боже мой! – проговорила она с глубоким вздохом, – мне дурно.

И она запрокинулась, будто в обмороке. Он повернул голову взглянуть на нее; а она, улучив момент, поцеловала его в губы. Он тотчас отпрянул; он чуть не взбесился; он выбегает прочь из шатра, и трет, и моет, и промокает губы, и плюется раз за разом.

И когда он видит, что она снова идет к нему, он берется за меч, подвешенный на столбе шатра, и клянется зарубить ее, если она не оставит его в покое. Но она-то знает, что ей нечего бояться, она наступает, распахнув объятия[264]. Он пятится большими шагами.

– Вернитесь, трусливый рыцарь, – говорит она, – я перестану преследовать вас. Ах! самый ненадежный из шампионов! Какой позор – сбежать от меня из постели и лишить меня дара, испрошенного мною!

– Упаси меня Боже от надежности, которая сделает меня клятвопреступником!

– Выходит, не так уж я красива?

– Вовсе никак для того, кто связан словом.

Тут она рассмеялась.

– Довольно, рыцарь, – сказала она, – теперь вам можно меня не опасаться. Вернитесь на свое ложе, я за вами туда не пойду. Знайте, что все ваши невзгоды, причиненные мною, были единственно ради того, чтобы испытать ваше сердце. Мне пришлось повиноваться моей госпоже, и я об этом весьма сожалею, ибо боюсь, что вы не простите меня.

И она пала в ноги Ланселоту, а он поднял ее и утешил, как мог[265].

Он вернулся на свое ложе, девица на свое, и они преспокойно спали остаток ночи. Наутро, когда он уже встал, девица предложила проводить его к отшельнику, жившему неподалеку, чтобы прослушать там мессу Святого Духа. Они отправились туда; отшельник пригласил их разделить с ним его скудную трапезу. Затем они сели верхом и доехали до обширной пустоши, где не нашлось бы пропитания и ягненку. Путь им преградила прозрачная, быстрая и глубокая река.

– Извольте взглянуть под воду, – сказала девица, – видите там тело рыцаря в полных доспехах, стоящего перед дамой?

– Да; и что там такое?

– Я вам расскажу. Рыцарь этот нежно любил даму, которая и поныне рядом с ним и которую выдали замуж за коварного и ревнивого барона. Хотя любовь ее к рыцарю неизменно была безупречна, ибо ничто не могло подвигнуть ее забыть свой долг замужней женщины, супруг начал ее подозревать. Он подкараулил рыцаря, вероломно убил его и бросил в воду во всем облачении. После он пришел уведомить об этом даму; она тотчас же кинулась к месту, где рыцарь был утоплен, пала на колени и стала вымаливать у Господа прощения, а в награду за то, что всегда соблюдала супружескую верность, просила Его соединить ее с тем, кого она не переставала любить. Потом она бросилась в воду, канула на дно к самому телу рыцаря и осталась в глубине этих прозрачных вод, сплетя его руки со своими. С того дня земля, принадлежавшая преступному мужу, перестала плодоносить и вконец иссохла. Подойдите к тому каменному кресту, что слева от вас.

Ланселот подошел и прочел: «Рыцаря и его возлюбленную извлечет отсюда тот, кому надлежит завершить приключения Печальной башни».

– Немало странствующих рыцарей, – сказала девица, – пытались поднять обоих влюбленных на берег; не преуспев в этом, они остались там, поглощенные волнами. Остерегайтесь последовать их примеру.

Ланселот не отвечал, но сошел с коня, нырнул в поток, обнял рыцаря и вышел, уложив его на берег; затем он вернулся в воду, взял даму и перенес ее к телу ее возлюбленного.

– Воистину, – вскричала изумленная девица, – вы не человек!

– Кто же я, по-вашему, сударыня?

– Вы наваждение!

Ланселот рассмеялся и спросил, что они еще могут сделать для этих двух усопших.

– Мы поедем мимо их бывшего замка; там мы дадим знать; за ними приедут и похоронят их по-христиански.

Как предрекала девица, так оно скоро и случилось. Ланселот не стал медлить, чтобы выслушать благодарности людей из замка, а