Крестоносец. Византия - Геннадий Борисович Марченко

запротестовал, заявляя, что для перевозки людей и лошадей есть торговые лоханки, а его дромон — военный корабль императорского флота, и пассажирам, да ещё чужеземцам, на нём не место.

Однако, комес его быстро заткнул, отрезав, что дело плоиархоса вести корабль, а решать, кому на нём плыть, василевс поставил своего офицера, и он, комес Глеб Велемирович, уже всё решил, а шесть человек и полтора десятка лошадей дромон не утопят. Обиженный моряк отошёл, мрачно зыркая единственным серым глазом. Я поинтересовался у комеса, как такое обращение соотносится с поговоркой, что «kormchik (это слово я произнёс по-русски) на корабле первый после Бога»? Глеб на это ответил, что в море, в вопросах управления кораблём, и его подготовки к плаванью в порту, всё так и есть, тут в дела плоиархоса никто не лезет, кроме навархоса (адмирала), если корабль идёт в составе эскадры. Но если на борту есть человек, посланный вышестоящим начальством, тем более столичным, он вполне может указывать морякам, куда плыть и кого брать на борт. После этого любезного разъяснения мы отправились на «Благословение Господне» забрать наших животных и пожитки. Проходя мимо мрачного плоиархоса, я от нашего с Роландом имени сунул ему пару безантов, сообщив на греческом, что это «за беспокойство», после чего командир дромона явно повеселел и стал смотреть дружелюбнее, даже выделив тройку крепких матросов для переноски вещей. К слову, надстройка на «Благословении» уже наполовину опустела, сёстры и братья де Аргуэльяс ещё в Эгиссосе перебрались на другое судно.

Поднявшись на речную «лодью», доставившую нас из самого Ульма, мы взялись за работу. Оруженосцы и матросы с дромона перетащили на морской корабль, носивший название «Апостол Лука», наши доспехи, увязанные в тюки, щиты, специи в бочонках, остаток тканей, слитки олова и меди, и запас бумаги в сундуке, купленном в Ульме, сундук, сделанный в Саарбрюккене, с деньгами, калейдоскопами, горным хрусталём, компасами, письменными принадлежностями и прочими ценными ништяками, спасательные круги с жилетами и поясами, перенеся это в каюту в кормовой надстройке дромона. Кстати, некое подобие двух последних плавсредств из пробки, купленной в византийских городах, и резервной парусины, Отто и его команда заказали себе у женщин в лагере. Впрочем, то же самое сделала большая часть экипажей судов, что везли крестоносцев по Дунаю. Бедные болгарские и сербские виноделы в этом году, похоже, остались без пробок и, наверное, будут затыкать свои амфоры и бутыли каким-то другим деревом, заливая для верности воском. Зато сопровождающие армию армию маркитантки-путаны или путаномаркитантки (кому как больше нравится) за время путешествия от Вуковара, подозреваю, заработали пошивом спассредств больше, чем продажей алкоголя и оказанием сексуальных услуг.

Затем оруженосцы с помощью команды извлекли из трюма наших лошадок и, позволив им немного порезвиться на твёрдой земле с помощью матросов дромона, завели на него, спустив в трюм и подвесив на ремнях, чтобы не покалечились в случае качки. При этом Вим по моей просьбе договорился с моряком, исполнявшим на дромоне обязанности боцмана (надо бы узнать, как эта должность называется на греческом), вручив ему пару безантов, которые он должен был поделить с теми своими людьми, что будут убирать из-под лошадок продукты жизнедеятельности. Следом за копытными на дромон привели пёселя и гепарда. Зверёныши за время путешествия успели на сытных харчах неплохо вымахать и слегка напрягли экипаж, особенно кошак. Воины и их начальник, наоборот, смотрели с одобрением и интересом, в разговорах то и дело поминая «парда». Мы заверили плоиархоса, что звери у нас воспитанные, без хозяйского приказа никого тронут, если не трогать хозяев и их самих, и вообще, будут стеречь в каюте наши вещи.

Своё оружие мы решили перенести сами, ноближ оближ, как говорится. Перед этим мы попрощались с Отто, вручив ему в благодарность за приятное путешествие по марке серебром за нас с Роландом, по полмарки за оруженосцев и марку за всех животных и вещи. Я попросил его кланяться семье (особенно Лотте — последнее добавил про себя). Вручил ему законченные рукописи «Властелина Колец» и «Эфирных Войн» (так я назвал «Звёздные Войны») в купленном в Буде ларце, попросив штойермана доставить их графу Эберхарду фон Хельфенштейн, графине Луизе фон Хельфенштейн и их детям, Зигфриду и Амалии-Луизе вместе с моим письмом, где я советовал графу и графине напечатать книги в аббатстве Клерво. А также векселем на десять безантов в тамплиерском «банке» с просьбой выдать взамен штойерману соответствующую сумму после доставки книг в замок Хельфенштейн. Заодно я вручил Отто письмо от Эврара де Бара к начальнику тамплиерской прецептории в Ульме Георгу фон Врангелю, и ещё одно, от кардинала Теодвина аббату Ойгену в монастыре Блаубойрен, с просьбой помочь с доставкой посылки. Оба письма я заранее выпросил у кардинала и магистра. Мало ли, вдруг одного из адресатов на месте не окажется? Отто заверил что всё сделает в лучшем виде, и ларец с рукописями будет беречь как зеницу ока, до самого Хельфенштейна. Надеюсь, Зиги и Малу обрадуются «сказкам». Думаю, и не только они.

Устроившись на дромоне и выдав матросам по денье, мы послали Вима и близнецов на городской рынок, купить продовольствия для нашей компании, включая свежие овощи и фрукты, а также корм для собакина и гепарда, и фураж для лошадей. Ну и вино, которое в Добрудже пьют как воду, оно в этих местах слабенькое. По совету Глеба Велемировича решили закупиться побольше, комес сказал, что в Вифинии с едой и фуражом не очень, и до́роги они, а дальше, в турецких владениях, наверняка будет хуже. Всё это ребята доставили на корабль на ослах, нанятых с их погонщиками из местных. После окончания погрузки наших покупок и купленного плоиархосом для экипажа воины по приказу комеса поднялись на борт. Убрали сходни, гребцы налегли на вёсла, и дромон направился к устью Дуная. Мы бросили последний взгляд на судно Отто, которое вместе с другими речными судами готовилось отплыть в обратный путь, и Прислав с причалами скрылся за поворотом реки.

Плаванье самым северным рукавом дунайской дельты продолжалось недолго. Дромон миновал небольшой порт Солинас, недоступный для кочевников, так как со всех сторон его окружают рукава и протоки дельты с плавнями, добраться туда можно только по воде. Там тоже отряды крестоносцев перегружались с речных судов на морские. И сразу на выходе из бухты, где находится Солинас, мы оказались в Чёрном море, или Понте Эвксинском, как называют его в Византии, или в Русском море, как звали его совсем недавно, в прошлом столетии. Дромон на греческом означает «гонщик». Сейчас это самый