Месть колдуна - Юрий Иванович

– Наёмник спит – оклад идёт. А премия тебя сама отыщет.

Что-то они знали, но делиться с десятником своими знаниями не собирались. И ведь действительно не станешь на них наседать с вопросами. Кормят отлично, спать стелют – лучше не придумаешь. Службой тоже не особо загружают. Любой наёмник о таком безделье только и мечтает.

Но ведь задание они выполнили? Вполне. Планки куда надо доставили. Может, ждут вторую партию планок для литанр? Или собираются идти на другое место за готовыми? Тоже может быть. Но ведь и сказать об этом – большого секрета не раскроют. Почему же молчат? Однозначно, что-то затевается. Вот только что?

Возле дома князь отдал неожиданный приказ:

– Никуда не отлучаться! И займитесь фехтованием.

Сам же отправился на конюшню и вскоре ускакал верхом в южном направлении. Наёмники с некоторым недоумением переглянулись и вразвалочку отправились на внутренний двор. При этом капитан продемонстрировал неунывающий оптимизм:

– Верно! Тренировки для воина – наипервейшее дело!

Кашад засомневался:

– На полный желудок?

– Конечно! Намного лучше – чем на пустой. Голодный воин – слишком злой, а сытый имеет больше энергии. Сейчас мы это будем подтверждать на практике.

Капитан взял из стояка два учебных меча и протянул их подчинённым. И сразу стал понятен его оптимизм, сам он напрягаться не собирался.

– Итак! Вначале отрабатываем атаку по руке соперника. На позицию! Сотник, атакуете первым.

Вскоре, на стук деревянных мечей и звонкие команды Валера прибежало несколько самых младших детей и у каждого наемника появились свои болельщики.

Но Кремон тренировался вполсилы. Опять раздумывая о последних событиях. Ладно, сказали им оставаться в доме, так это понятно. Вдруг отправляться, куда надо срочно. Но вот усиленные занятия – совсем другое дело. Ведь махая мечом, не «пробежишься» сознанием по окрестностям. Значит Оузер не хотел оставлять в доме бездельничающих Эль-Митоланов. Следовательно, что-то пытается скрыть. Да и беспокойство своё он совершенно не прятал. Наоборот, выставлял напоказ.

Невменяемому надоела такая разминка, и он решил устроить небольшой саботаж с саморубом. Поэтому сделал вид, что замешкался и не успел убрать кисть из-под жесткого удара Дорнесса. Повреждение оказалось на вид весьма сильное, хотя сам Кремон надеялся заживить его уж к утру.

– Да что же такое! – запричитал Валер. – Вот тебе и лучший фехтовальщик! Что с тобой?!

Десятник кривился и причитал:

– Предупреждал ведь: обжорство меня расслабило до невероятности.

– Невероятно! Пропустить такой глупый удар! Что теперь с рукой:

– Да ничего страшного. Посижу здесь рядом с вами, посмотрю, как вы теперь рубиться будете.

Капитан и сотник исподлобья пронаблюдали, как Кашад уселся между детишек, лелея повреждённую руку. А затем Валер поднял оброненный деревянный меч:

– Хорошо, одним болельщиком за меня больше. Так что держись, Дорнесс! Отомщу я тебе за Кашада.

– Может, и отомстите, господин капитан, – в голосе сотника преобладал сарказм, – А может, вскорости рядом с ним сидеть будете среди ребятишек.

– О! Это уже бесчестные попытки меня разозлить и вывести из себя! Но можешь считать их удавшимися! Защищайся!

Капитан орудовал мечом просто превосходно. И, несмотря на свой неимоверный опыт, сотник первые десять минут стоял в глухой обороне. Лишь когда Валер слегка вымотался, его противник стал понемногу атаковать и сам. Причём во время боя Лессо не прекращал хвастливой болтовни:

– Сейчас, сейчас! Получишь ты у меня!

А Дорнесс не упускал случая напомнить о сидящем в стороне десятнике:

– И ведь как скучает парень без вашей, господин капитан, заботы. Без чуткого, так сказать, руководства.

Что было совершенной неправдой. Невменяемый нашёл для себя бесценный источник информации и сейчас жутко сожалел, что не воспользовался им раньше. Лишь за возможность подержать меч в ножнах, ребятня и девчушки наперебой рассказывали прославленному герою последние новости и результаты своих ежедневных наблюдений. Но то, что их было так уж много, но кое-что начинало проясняться.

Началось всё с того, что Кремон поинтересовался:

– А где же ваши средние братишки?

– Пошли вместе со старшими! – солидно отвечал восьмилетний мальчуган. Пожалуй самый взрослый из собравшейся компании болельщиков.

– А старшие братишки куда подались?

– Вместе с батяней, дядьями и всеми взрослыми мужчинами в Софронку подались.

– А что же там такого интересного?

Об этой небольшой деревеньке, чуть южнее, Кремон слышал краем уха. И теперь недоумевал о таком паломничестве. Мальчуган продолжал отвечать с завидным достоинством:

– Интересного там ничего нет. Просто работа очень большая и срочная.

– Дрова надо рубить и к зиме готовиться?

– Нет. Там срочно надо лагерь для войска построить.

– А зачем войску лагерь? – внутренне напрягся Кремон. – Войско воевать должно, а не на одном месте сидеть.

– Манёвры будут вначале. И только потом в Великий Поход отправляются.

– Ага, значит лагерь временный?

– Так всегда делают.

– Тогда понятно. Манёвры – дело великое. Да и про войско я слышал. Вот только не понимаю, зачем колабам лагерь из построек? Они ведь и так хорошо в лесу живут.

– Так ведь войско из людей прибывает.

– Ещё один Легион?

– Нет, говорят, такие же воины, как и ты. А покажи вот этот кинжал!

– На, смотри, только лезвие пальцами не трогай, порежешься.

Разговор так и продолжался под стук деревянных мечей. А Кремон пытался понять происходящее. Князь ускакал на юг. Как раз в сторону Софронки. Значит, прибывает второй, а то и третий Легионы. Зачем? Действительно царь решил всех воинов за хрустальным гробом отправить? Не смешно…

И что значит, такие же воины, «как ты»? Или так здешние детишки говорят на всех людей? А если имеются в виду наёмники? Именно Ледонский полк? Ерунда полная! Что здесь им делать? Ведь не в глупейший Поход по Гиблым Топям соваться.

Когда начало темнеть уставший и мокрый от пота капитан закомандовал идти в дом. При этом он кивнул головой в сторону прохлаждающегося Кашада, и запоздало посетовал:

– Зря мы его так без дела оставили!

Сотник, тыльной стороной ладони вытирая пот со лба, тут же согласился:

– Конечно, мог бы приседать всё это время.

Вышедший, чуть раньше из-за угла дома Оузер, тут же с некоторым волнением стал спрашивать о причине таких поблажек для десятника. Разобравшись, что тот лишь немного повредил руку, облегчённо вздохнул и сказал: