Гендерная терапия - Ирина Малкина-Пых

В первом случае преимуществом является то, что женщина получает возможность проделать большую внутреннюю работу, которая поможет ей в дальнейшем точно определить свои приоритеты. В отличие от «заботливых» такие женщины преодолевают кризис перехода от юности к ранней взрослости, определены их жизненные цели (семья, работа), заложен фундамент для будущей карьеры. Опасность этой модели развития состоит в том, что при откладывании разрешения кризиса на более поздний срок возможна утеря профессиональных навыков, а конкуренция со стороны сверстников возрастает. Тут подавлена та часть Я, которая жаждет получить профессиональное признание в мире, то есть сделать карьеру. Субъективные ощущения: тревога, смутные опасения (Шихи, 1999); недовольство ролью домохозяйки, сопротивление со стороны мужа, который часто не поощряет желание женщины работать (Виткин, 1996; Фридан, 1992).

Исследований группы женщин, выбравших второй тип модели «или-или» (сначала – карьера, потом – роль жены и матери), достаточно немного. Обычно такие женщины являются первенцами в семье, матери не имеют на них влияния. Отцы поддерживают самооценку дочерей и становятся ее главным источником. В одном исследовании все респондентки такого типа получили высшее образование и в возрасте 25 лет решили отложить материнство и замужество. Типичное содержание кризиса для них – это внезапное осознание того, что у них осталось мало времени, чтобы завести ребенка, ощущение одиночества. Женщины начинают посещать врачей, менять партнеров, могут «выскочить» замуж (Виткин, 1996). Однако независимой, достигшей определенного положения женщине трудно найти равного партнера, мужчины обычно их опасаются. Поиски могут затянуться на неопределенное время, и женщина не всегда может создать семью.

Выделяется также группа женщин, которым удается найти баланс между отношениями и личным ростом. Они сначала делают карьеру, затем вступают в брак и становятся матерями к тридцати годам. По мнению Шихи, этот вариант самый оптимальный. Преимущество такой модели состоит в том, что она позволяет планировать события, и женщина лучше подготовлена к переходу тридцатилетия: созданы близкие отношения – семья, есть карьерные достижения. Сегодня все большее количество женщин откладывает материнство на поздний срок. По данным американской статистики, в период с 1980 по 1988 г. число женщин, выбравших такую модель развития, выросло в два раза (Виткин, 1996). Кризис в этом случае обычно состоит в том, что женщина опасается не успеть стать матерью, она начинает давить на мужа, который, возможно, не готов стать отцом. Задача стать матерью становится основной. Проблемой может стать и то, что женщине труднее родить ребенка из-за ее возраста. Многие находят выход, усыновив приемных детей, или в заботах о племянниках и племянницах (Виткин, 1996).

«Интеграторы». Они пытаются сочетать брак и материнство с карьерой. Такая женщина чувствует усталость, подавленность задачами, вину перед мужем и детьми, ей постоянно приходится жертвовать то семьей, то карьерой, чтобы все успеть. По мнению некоторых исследователей (Levinson, 1990; Шихи, 1999), женщина может совместить обе эти роли только к тридцати пяти годам. Часто женщины не выдерживают такой нагрузки и в результате или временно отказываются от работы, пока дети не подрастут, или отказываются от брака и воспитания детей. Другие находят более конструктивный выход: перераспределяют домашние обязанности с мужьями, работают на дому, на удаленной работе, неполный рабочий день, прибегают к помощи няни (Виткин, 1996; Некрасов, Возилкин, 1993). Современные модели семьи и прогресс во взглядах общества предполагают много вариантов такой модели. Новая структура жизни – временно неработающий или работающий неполный рабочий день отец, «воскресный» отец, заботящийся о детях в выходные и праздники, позволяет женщине стать зрелой личностью, которая «любит и работает». Подобные отношения в браке, союзах могут дать женщине возможность соединить все стороны своего существа.

«Женщины, которые никогда не выходят замуж» , в частности к ним относятся няни, воспитатели и «офисные жены». Некоторые женщины из этой группы гетеросексуальны, другие – лесбиянки, а третьи отказываются от половой жизни (Морз, 1993; Шихи, 1999). Некоторые незамужние женщины становятся общественными работниками, нянями-гувернантками, воспитателями для сирот и детей с замедленным развитием. Они направляют свои созидательные способности на заботу о детях всего мира. Однако есть и такие женщины, которые становятся «офисными женами», готовыми исключить любые другие привязанности, чтобы посвятить свою жизнь известным людям.

«Неустойчивые». В двадцатилетнем возрасте выбирают непостоянство, путешествуют по жизни, меняя место жительства, занятия и сексуальных партнеров. Женщина, выбравшая такую модель поведения, предпочитает никак не определяться в жизни: не имеет постоянного заработка, семьи, профессии, часто бродяжничает; как правило, это незрелая личность, она не готова «любить и работать», имеет низкую самооценку, живет сегодняшним днем, не задумываясь о будущем (Виткин, 1996). К тридцати годам такая женщина устает от «вольной жизни», перед ней встает проблема дальнейшего самоопределения, поиск себя в мире взрослых и приобретение профессии. По сути, она должна решить проблемы и юношеского, и тридцатилетнего периода. Если задачи, связанные с предыдущим периодом развития, не решены, они могут наложиться на задачи следующих периодов (Levinson, 1990). В крайних случаях развитие может быть задержано до такой степени, что она не в состоянии войти в следующий период. Женщина чувствует, что на нее давят новые задачи, в то время как она борется со старыми. Тут могут появиться психические заболевания, женщина теряет свою дорогу в жизни или будет искать смерти. Часто женщины этой категории входят в группу риска: ведут асоциальный образ жизни, для них характерно деструктивное поведение, употребление алкоголя и наркотиков. При негативном исходе эти проблемы обостряются, женщина «застревает» на юношеской стадии.

Следующий кризис – кризис середины жизни, после которого, как уже говорилось, у женщин наступает возраст менопаузы. Как считал К. Юнг, чем ближе середина жизни, тем сильнее человеку кажется, что он нашел правильные идеалы, принципы поведения. Однако слишком часто социальное утверждение происходит за счет потери целостности личности, гипертрофированного развития той или иной ее стороны. Кроме того, многие пытаются перенести психологию фазы молодости через порог зрелости. Поэтому в 35—40 лет учащаются депрессии, те или иные невротические расстройства, которые и свидетельствуют о наступлении кризиса. По мнению Юнга, сущностью этого кризиса является встреча человека со своим бессознательным. Но для того чтобы человек мог встретиться со своим бессознательным, он должен осуществить переход от экстенсивной позиции к интенсивной, от стремления расширить и завоевать жизненное пространство – к концентрации внимания на своем Я. Тогда вторая половина жизни станет достижением мудрости, кульминацией творчества, а не неврозом и отчаянием. Юнг считает, что душа человека второй половины жизни удивительным образом глубинно изменяется. Но, к сожалению, пишет Юнг, большинство умных и образованных людей не подозревают о возможности этих изменений и вследствие этого вступают во вторую половину жизни неподготовленными (Юнг, 1993).

Близкие взгляды на сущность кризиса «середины жизни» высказывал Б. Ливехуд. Он называл возраст 35—45 лет своеобразной точкой расходящихся путей. Один из путей – это постепенная психическая инволюция человека в соответствии с его физической инволюцией. Другой – продолжение психической эволюции, несмотря на физическую инволюцию. Следование первому или второму пути определяется степенью развитости в нем духовного начала. Поэтому итогом кризиса должно стать обращение человека к духовному развитию, и тогда по ту сторону кризиса он будет продолжать интенсивно развиваться, черпая силы из духовного источника. В противном случае он становится «к середине пятого десятка трагической личностью, человеком, испытывающим грусть по старым добрым временам, чувствующим угрозу для себя во всем новом» (Ливехуд, 1994).

Большое значение кризису «середины жизни» придавал Э. Эриксон. Возраст 30—40 лет он называл «десятилетием роковой черты», главными проблемами которого являются убывание физических сил, жизненной энергии и уменьшение сексуальной привлекательности. К этому возрасту, как правило, появляется осознание расхождения между мечтами, жизненными целями и их реальным воплощением. И если двадцатилетний человек – это человек многообещающий, то 40 лет – это время исполнения данных когда-то обещаний. Успешное разрешение кризиса, по Эриксону, приводит к формированию генеративности (продуктивности, неуспокоенности), которая включает стремление человека к росту, заботу о следующем поколении и о собственном вкладе в развитие жизни на Земле. В противном случае наступает застой, которому соответствует чувство опустошенности, регрессия. Человек начинает потакать собственным желаниям и удовольствиям, как если бы он был собственным ребенком (Эриксон, 1996б).