Время в моей власти - Геннадий Иванович Атаманов

же они сидят, не в ресторанах. Загляните туда – пусто. Так, сидят, что называется, полторы калеки, суслят одну бутылочку – кружечку. Как на Западе.

Но боже, какой же разгуляй царил повсюду еще лет десять-пятнадцать назад, не говоря уж про 90-е годы! Не говоря уж про советские. Посетил я сегодня магазин, где в советское время находился овощной. Вспомнил. Даже лица помню. Пьяные все, с утра! Грузчики, продавцы – все. То есть опять же я имею в виду: не просто пьяные – пьянющие, едва стоящие на ногах. Овощные тем и славились – народ с "капустой". Сегодня – сетевой магазин. Окажись там пьяный, даже покупатель – все обалдели бы от такого зрелища.

А между прочим, друзья, живущие в Германии, мне говорили: у них такое случается. Скажем, в торговом зале продавец-консультант – явно датый, и крепко датый. Разит от него – не продохнуть. Парфюмом! Но датый крепко. Хотя держится…

В России сейчас такое совершенно невозможно – вылетишь даже не в два счета, а на счет р-раз! Тем более, что профсоюза никакого нет.

Побывал я летом 2010-го в родном городе Бийске – та же самая картина. Спиртного – море, пьяных – нет. А сколько же раньше было повсюду пьяных, грязных, лохматых, в рабочей одежде, орущих, матерящихся во все горло! Сегодня – ничего подобного. А поскольку в провинции всегда имелась привычка одеваться ярко, нарядно – по-русски! – куда там столицам с их погребальными цветами да замороченными "стилистами"!

Но… Куда же деваются 17 литров "чистого спирта"?! Не выливаются же! Выливаются, конечно – в приличном месте, а не в подворотне и не на лестнице. Ну, а до того – выпиваются.

Выпиваются, выпиваются.

Вот и "бизнес-сообщество" публично проявило озабоченность алкоголизмом наемных работников.

Угроза прибылям!

Даже лечить согласны, в первую очередь – квалифицированных рабочих.

Чтобы бизнес крепко стоял на ногах!

Ну, а в случае неудачного лечения, рецидива, то есть – обещали вышвырнуть вон.

Так и заявили: вышвырнем!

Зачем такой работник, который прибыли не дает?

Но это так, лирическое отступление. В целом же картина сейчас строгая, суровая. На улицах и во дворах, в кафе и ресторанах, пивных барах – тишина. Старые бомжи, прежние гопники, алкоголики – перемерли. Новые… Новых не видать. По подвалам, по ночлежкам, по домам отсиживаются – отлеживаются. А ведь еще совсем недавно, на улице, бомж, поймав твой взгляд, старался завязать разговор, чтобы излить тебе душу, поведать свою историю – даже за просто так, чтобы человеком себя почувствовать. Он же совсем недавно работал, на Доске почета висел, грамоты получал, на демонстрации ходил, ура – кричал. Человеком был! И вот – никому не нужен. Бизнесом занялся – и всё потерял.

Никому не нужен?! Не может такого быть!..

Первые бомжи были говорливые, активные. Бутылки собирали, макулатуру сдавали, ну, и денежку просили… Потом пошел период – повсюду треск стоял: бомжи, алкаши алюминиевые банки собирали, топтали – сдавали. Весь цветной металл, какой только могли, утащили – сдали.

Теперь бутылки не принимают, всё кругом закрыто-перекрыто, везде охрана. И денег никто не дает.

Глухо. Точка. Сразу – ложись, и…

А перед теми, первыми, миллионами пропавших, я снимаю шапку. Они – не умерли. Они – убиты…

Однако, на долю бомжей приходятся все-таки капли из того 17-литрового ведра. Остальное выпивают нормальные, благополучные граждане. Выпивают, выходит, чуть не больше всех в мире – а пьяных не видно! Что за штука такая? А вот какая.

Впервые, наверное, за всю историю России изменился менталитет русских людей! Каждый понял : он никому не нужен, ни для кого не важен, никому не интересен.

И тихо пьет в своем углу. "Йён в ночи один под комодой суслит" – по выражению писателя Николая Лескова. В его времена это, считалось – удивительно, сейчас – норма.

(Да еще недавно на улицу в подпитии вылазить вообще было опасно : могли в плен взять. Милицейское выражение : взять пленного! Понятно, никакие сведения от такого пленного не нужны, нужно только одно…).

Не видно теперь, чтобы веселые, беззаботные мужики, токаря-слесаря, инженеры-ученые, валили толпой после работы хлебнуть пивка, поболтать о том о сем, о футболе, о своих машинах-лодках-мотоциклах… И угостить какого-нибудь пропившегося мужичка могли!

Нету этого! Или один по улице топает, с баночкой-бутылочкой, или в заведении двое сидят, с лицами серьезными, о делах толкуют… Впору позавидовать им Лехе, все дела которого – у прокурора!

Но, все-таки, семнадцать-то литров – дело серьезное, случаются запои. Недаром в рекламных газетах столько объявлений: "Выводим из запоя". Бизнес-сообщество тоже, как видим, способствует выведению из запоя особо ценных кадров. Которые, как правило, имеют такую репутацию: руки золотые, головы светлые – рот говённый. Бывает, "доверенные лица", от хозяина, у кровати запойного сидят, сторожат, пока медики того из запоя выводят!

Ну, золотые не золотые, светлые не светлые, а только в период между запоями деваться им некуда: нужно и вину заглаживать, и упущенное навёрстывать, и хозяина за заботу отблагодарить…

– Мужик запойный пашет задарма, – поется в современной песне.

Я бы добавил еще одну особенность запойных кадров: пока они становились запойными, они потеряли интерес ко всему, так что работа – это их временное спасение. Это касается как "бедных интеллигентных тружеников", так и высокооплачиваемых работяг. После запоя они начинают беспросветно пахать.

Как бегущие по трубе вдоль канавы – пока не сковырнутся… Работа и приводит к запою, когда осточертеет. "Он до смерти работает, до полусмерти пьет", – как сказал еще один русский классик.

Так что выход один: трезвость, как норма. Тогда и в работе будет норма. А самое главное – в жизни. Тогда можно увидеть и понять самому, что в жизни к чему.

Только тогда!

То затихают, то опять возникают разговоры вокруг городских муниципальных образований. В Санкт-Петербурге таковых, кажется, 111. Отлично помню: идею эту в свое время продавили силой ради "демократии". Прошло время, и что-то можно уже сказать.

Долго-долго, многие годы, никаких следов деятельности этих микро-муниципальных образований не замечалось вообще, что и являлось причиной разговоров. На моей улице где-то к 2010 году появились железные заборчики вдоль газонов – вроде, от муниципалитета. В первую же зиму их разбило-покорежило ледяными глыбами, что сбрасывают с крыш. Да еще в другом районе скамейки я видел, посреди бурьяна, с табличкой: от депутата такого-то. Глупо…

И однажды у меня во дворе вдруг появились рабочие-мигранты – давай поребрики выворачивать, долбить асфальт. Мастер-строитель, от муниципалитета, с