Майн Рид: жил отважный капитан - Андрей Танасейчук

Хотя деньги были на исходе, они направились в Лондон. Элизабет с ужасом вспоминала об этом путешествии — перед тем, как подошел состав, капитан признался, что «не находит в себе достаточно сил и отваги, чтобы пуститься в такое дальнее путешествие». С большим трудом жене удалось убедить его войти в купе. Ей пришлось крепко держать его за руку, потому что всю дорогу он пытался вырваться и выпрыгнуть на ходу из вагона поезда[116]. В Лондоне, не мешкая, они отправились к доктору Рейнольдсу. Приближалось Рождество, но, на счастье, врач оказался на месте (он занимал должность профессора Лондонского медицинского колледжа) и принял их.

Случай Рида заинтересовал ученого, уже широко известного к тому времени своими достижениями в области фармакологии и лечения эпилепсии. В то время он как раз занимался исследованиями применения индийской конопли для лечения нервных расстройств и неврологических заболеваний. Майн Риду он прописал изготовленный им собственноручно раствор, полный покой и усиленное питание. Причем диету врач разработал для капитана специально. Он наблюдал за ходом лечения, почти ежедневно проводил психотерапевтические сеансы, подолгу беседовал с Ридом, и постепенно тот пошел на поправку. Исчезли галлюцинации, страхи — прежде всего страх перед пером и бумагой. Сначала Майн Рид вновь «научился» собственноручно писать письма, а уже весной написал статью и приступил к работе над романом. Единственным, от чего писателю в дальнейшем так и не удалось избавиться, — стали спорадические приступы депрессии. Они повторялись всю оставшуюся жизнь, осложняли ее, мешали сочинять, но Риду (и его жене!) удалось как-то приспособиться и жить с этим. К тому же теперь всегда под рукой была настойка индийской конопли, которую в гомеопатических дозах писатель принимал регулярно и которая, видимо, помогала выходить ему из депрессивных состояний.

Только весной 1871 года Элизабет Рид, наконец, смогла перевести дух и немного успокоиться. В своих воспоминаниях она написала, что муж ее тогда «окончательно выздоровел». Да и сам Майн Рид в письме Олливанту, который все еще находился в Америке, писал: «Долгая болезнь, превратившая меня в беспомощного ребенка, к счастью, не затронула моего ума; и теперь, быстро восстанавливаясь физически, я вновь берусь за перо с огромным рвением, — а ведь я уже почти не надеялся, что мне удастся это сделать».

На самом деле о полном выздоровлении, конечно, не могло идти и речи. Полностью Рид не восстановился. Хотя до конца дней ему оставалось еще больше десятка лет, по-настоящему «здоровым», — во всяком случае, таким, каким он был до болезни, он уже не станет никогда. Теперь недуги и хвори (в разной степени тяжести) станут преследовать его постоянно. Еще несколько раз он будет «умирать», но призрак безумия, благодаря терапии доктора Рейнольдса, к счастью, больше не возвратится.

Тяжелые времена

Болезнь, длившаяся так долго, не только измучила Майн Рида и его жену физически, но изрядно подорвала финансовое положение семьи. Постоянные переезды, клиники, гостиницы, лечение, лекарства, счета от врачей — все это подразумевало расходы — и расходы немалые. А поступлений — ведь Рид ничего не писал — почти не было. Давно закончились деньги, собранные Олливантом в Америке, таяли и те совсем небольшие суммы, которыми помогли ирландские родственники — Джон Майн Рид и преподобный Т. Кроми. Понятно, что трудные времена для Ридов наступили еще в Америке — после краха журнала и с началом болезни. Но они, как мы видим, не закончились с выздоровлением. Более того, теперь впереди отчетливо маячил призрак бедности. Риды были вынуждены изменить привычный стиль жизни — теперь они обитали в Лондоне, на съемной квартире, обходясь без прислуги. Они часто меняли адреса (большинство из них не сохранилось), переезжая с одной дешевой квартиры на другую — еще более дешевую.

Писатель был еще очень слаб, но уже весной 1871 года вновь взялся за работу. Понятно, что о воплощении «больших» замыслов, — например, о создании нового романа, — пока не могло быть и речи. Но тексты небольшого размера — очерки, рассказы — он начал сочинять уже тогда. «Первыми ласточками» стали очерки, которые Рид написал для журнала «Кассельс мэгэзин» — «Короткий визит во Флориду» и «Путешествие по Мексике»[117]. Респектабельное издание имело изрядный тираж и неплохо платило своим авторам. Рид был хорошо знаком как с журналом, так и в журнале: в 1862 году здесь печатался его роман «Мароны». Тогда же он сочинил небольшой очерк («Охота в Техасе») и предложил его журналу «Филд»[118]. Очерк был принят, и автору выплачен аванс. Но наиболее интенсивными весной и летом 1871 года были контакты писателя с ежемесячным журналом «Лондон Сосайети». Издание позиционировало себя как «иллюстрированный журнал легкой и развлекательной литературы в часы отдыха» (такова была надпись на обложке журнала непосредственно под его названием). Интересно, что большинство текстов публиковалось в нем без подписи, анонимно. Весной и летом Рид сочинил для журнала несколько рассказов: «Брат против брата» (прежде печатался на страницах американского «Вперед»); «Привидение гризли» (вышел без подписи, но посмертно — так же как и предыдущий — появился в составе сборника Рида «Пронзенное сердце и другие истории», 1885); был среди них тогда же сочиненный рассказ «В плену у конфедератов». Там же опубликована история, давшая название посмертному сборнику.

Но за рассказы платили мало. К тому же Рид получал только аванс — гонорар выплачивался после того, как рассказ (или очерк) публиковался. Большинство упомянутых текстов увидело свет только в следующем — 1872 году. И только один напечатали в 1871-м. Это был переработанный текст истории американского школьника Г. Грина «Сумасшедший конькобежец», вышедший в свое время в журнале «Вперед». Рид напечатал его под своим именем под названием «Одержимый конькобежец: история из канадской жизни». Только тяжелыми материальными обстоятельствами можно объяснить этот, в общем-то неблаговидный, поступок писателя. Те же обстоятельства подтолкнули Рида к переизданию в одном томе двух «десятицентовых романов» — «Желтый вождь» и «Белая скво»[119]. Но порядочность здесь была соблюдена, поскольку он публиковал собственные произведения. Более того, Рид поступил очень разумно, — издав романы в Англии, он не нарушил авторское право: «Бидл энд Эдамс» оно принадлежало только на территории Америки. Точно так же он поступил и с другим «американским романом» — «Уединенное жилище», переиздав его двухтомником у «Чапмен и Холл». Полученные за романы деньги, хотя и небольшие (поскольку это были не оригинальные тексты, а переиздания), помогли расплатиться с долгами и немного наладить быт. Но, конечно, тот уровень и стиль жизни, к которому привык Майн Рид за предыдущие 20 лет, являлся для него пока недостижимым. В таких условиях (учитывая состояние здоровья) ему было совсем не до «творчества». Приходилось больше думать о «хлебе насущном» и добиваться возможности (прежде всего финансовой) вырваться из Лондона, который писатель откровенно не любил, находя его атмосферу пагубной (что, в общем-то, соответствовало действительности) для здоровья любого человека. Данными обстоятельствами были продиктованы его инициативы, связанные с журналом «Пенни иллюстрейтед пэйпер».