Тайные учения Тибета (сборник) - Александра Давид-Неэль

Таким образом, суждение тибетцев о «слушателях» совершенно ошибочное и проистекает вследствие полного непонимания не только оригинальной буддистской доктрины, но и, как мы впоследствии увидим, ее философского и мистического развития в махаяне.

Колесница ран сангья (rang sangyais) в понимании ламаистов, является колесницей чистого интеллектуализма. Ранг сангьяс (Rang sangyais) — это подлинный Будда. Он приобрел знания путем исследования, самоанализа и медитаций и теперь наслаждается плодами своего духовного просветления. Он не проповедует учение, более того, он ничего не делает из того, что ведет к пользе для других людей. Портрет, нарисованный ламаистами, изображает его как суперинтеллектуала, заключенного в башню из слоновой кости. Иногда его называют «тот, кто постигает только одну причину», что означает, что он понимает «Пустоту», но не сострадание.

На Тибете этот персонаж непопулярен. Там его обвиняют в самовлюбленности, эгоизме, даже не осознавая, что этот образ является точной копией высоко превозносимого героя «в высшей степени превосходной доктрины», который возвысился до состояния абсолютного недеяния.

Колесница Чанчуб Семспа (на санскрите — Бодхисаттва) — «Большая колесница», именно ее называют махаяной. Она характеризуется целью ее приверженцев. Эта цель — не Нирвана, но состояние Бодхисаттвы, сердце которого переполнено состраданием к мучениям и печалям других людей, и он имеет силу помочь им. Во всяком случае, это его самая яркая черта. Однако в Тибете это сострадание, если следует признавать его как махаянистское, должно сопровождаться пониманием «Пустоты».

Недостаточность этого понимания сократила бы сострадание, опустив его на более низкий уровень простой жалости.

«Объединенные Пустота и Сострадание» — это геральдический девиз тибетских адептов Большой колесницы. Бодхисаттва осуществляет его сострадание, когда освобождается от иллюзии, которая порождает веру в реальность окружающего мира таким, каким мы его ощущаем. Его ментальную позицию трудно понять тем, кто сам не достиг этого состояния. Это совершенно ясно описано в работе, получившей название «Алмазная сутра». Там мы читаем, что «когда Бодхисаттва больше не верит ни во что, значит, пришло время преподнести дары», и только тогда эти дары будут приносить пользу. Также говорится, что «когда Бодхисаттва привел к состоянию Нирваны большее число существ, чем песчинок на берегах Ганга, он понимает, что не спас никого». Почему так? Потому что, если он полагает, что спас какое угодно число живых существ, он все еще сохраняет идею относительно своего «я», и в том случае он не был бы Бодхисаттвой.

Это очень трудные для понимания доктрины, самые термины которых уже представляют трудность для перевода на западные языки, и даже при этом они требуют длинных комментариев.

Четвертая колесница — Лана-мед-па-тегпа (blana med pa thegpa), буквально: «нет ничего более высокого».

Знатоки этого учения утверждают, среди прочего, что Нирвана и мир явлений нангси (nangsi) [119] в основе своей совершенно идентичны, это два вида одного и того же, или, скорее, два способа, одинаково иллюзорных, представления Действительности.

Кроме этих четырех колесниц есть также мистическая колесница Наг кьи тегпа (snags kyi thegpa), тантрическая, или магическая, колесница гьюд кьи тегпа (rgyud kyi thegpa) и некоторые другие.

В этих и других колесницах роль и личность Бодхисаттвы понимается совершенно по-иному, но все они отводят Бодхисаттве очень важное место, и обычно принято получать ангкур у Бодхисаттв, прежде чем начать стремиться к мистическим посвящениям.

Можно сомневаться, что сам Будда делал тему Бодхисаттв предметом своих проповедей. Истории о его прошлых жизнях — джатаки, — в который он является Бодхисаттвой, явно выглядят выдумкой второстепенных орденов малоразвитых поклонников, которые переработали индусские истории или изобрели свои подобные. Кроме того, в поведении исторического Будды не было тех оригинальных поступков, которые отличают многих Бодхисаттв. Более того, его учение не поощряет подобного поведения. Модель, на которую он нацеливает ученика, — спокойная фигура Архата, совершенного мудреца, который полностью отбросил десять оков [120], достиг спокойствия, чистоты сознания и пребывает в Нирване.

Впоследствии те из буддистов, чье сознание не смогло возвыситься до высот подобного духовного совершенства, противопоставили Бодхисаттву и архата. Они сделали из Бодхисаттвы фантастического героя, беспорядочное милосердие которого часто выражается в малопонятных действиях, хотя порой эти действия становятся отвратительными, противоречащими здравому смыслу, порой даже жестокими или безнравственными.

Самая популярная история, связанная с Бодхисаттвами, — рассказ, который выжимает слезы у тысяч простых верующих от самой дальней оконечности тропического острова Цейлон до северных степей Монголии, — это история Вессантары.

Вессантара поклялся, что никогда не откажется сделать то, о чем его просят, чтобы посредством этого множества жертв и благодеяний сделаться способным стать Буддой.

Он был принцем и наследником трона. Случилось так, что он дал вражескому королю волшебный драгоценный камень, который обеспечивал процветание и победу над королевством его отца[121]. Обладая подобным талисманом, враг вторгся на его земли и уничтожил всех жителей. Однако это бедствие никоим образом не нарушило спокойствия нашего героя. Он остался преданным своей клятве — только это имело для него какое-то значение.

Министры его отца выказали низкую оценку подобного «достоинства»: они сослали его. Его преданная жена настояла на том, чтобы разделить его судьбу, и отправилась в изгнание вместе с ним, с их двумя детьми. Таким образом, они стали жить в лесу в маленькой, бедной хижине. И тогда появился старый брамин. У него никого не было, кто мог бы служить ему, и он попросил, чтобы дети Вессантары стали его рабами. Тот сразу же и с удовольствием отдал их брамину. Маленькая девочка и ее брат просили отца оставить их у себя, поскольку злой брамин жестоко обращался с ними, но принц не захотел отрекаться от своей клятвы. Он даже поздравил себя с тем, что получил столь прекрасную возможность продемонстрировать всю величину своего милосердия. Вскоре ему предоставилась и другая возможность: на сей раз он отдал свою жену. И наконец, он согласился вырвать себе глаза и отдать их слепому человеку, чтобы тот «мог использовать их, заменив свои, и вернуть зрение».