Тайные учения Тибета (сборник) - Александра Давид-Неэль

Цанг Панчен — Великие ламы монастыря Ташилумпо («Полное процветание») в Шигадзе. По этому монастырю они получили название лам Таши, как их называют иностранцы, но это название не слишком широко распространено на самом Тибете.

Что бы ни думали о широко распространенной теории, согласно которой все эти ламы считаются последовательными перевоплощениями одного и того же человека, кажется очевидным, что все ламы Таши отмечены приятным нравом и чрезвычайной благожелательностью. Практически все путешественники, посещавшие их за прошедшие столетия, отмечали это. Прием, оказанный мне самой ныне здравствующим ламой Таши, позволяет мне добавить свое собственное свидетельство.

Сразу за Далай-ламой и ламой Таши следует еще один живой символ, воплощение Дорджи Фагмо [117], имеющий вид женщины, чей тулку — лама-настоятельница монастыря, расположенного около озера Ямдок в Южном Тибете. Эта достойная личность в мире ламаизма не менее хорошо изучена мистиками, чем два выдающихся тулку — Ченрези и Опагмед — то есть Далай-лама и лама Таши.

В действительности ни один житель Тибета не ожидает, что олицетворения этих Великих лам станут главами философских школ и поведут своих учеников по пути мудрости или даруют им мистические посвящения. Они считаются эманациями существ, находящихся на более высокой ступени, чем боги, и по существу являются защитниками [118]. Тибетцы верят, что их присутствие на Тибете гарантирует повсеместное процветание и счастье, и получить благословение от этих достойнейших и благородных лам — все равно что обрести материальные преимущества в этой или следующей жизнях.

Глава XII

Малая и большая колесницы

Хинаяна и махаяна — знакомые термины для тех, кто читал работы по буддизму, поэтому кажется излишним объяснять их. Однако, поскольку значение, данное им буддистами, особенно инициированными ламаистами, значительно отличается от того, что принято понимать под этими терминами на Западе, будет разумно сейчас объяснить их более подробно.

На языке ориенталистов понятия «хинаяна» (у тибетцев тег мен (theg men)) и «махаяна» (у тибетцев тегпа генпо (thegpa chenpo)) используются для разделения буддизма на примитивную доктрину и более поздние учения, представляющие собой развитие или искажение древнего учения.

Я не ставлю перед собой цель разъяснить здесь философские концепции, характеризующие эти две «колесницы». Кроме того, разделение буддистского мира на две совершенно отдельные фракции является сугубо теоретическим и не вполне точно соответствует фактам реальной действительности.

Прежде всего, название «хинаяна», или «малая колесница», когда-то в древности данное традиционалистами своим противникам, ими самими не принимается. Сингалезцы, бирманцы, сиамцы и все буддисты, которых иностранцы объединяют в одну группу, называемую «хинаянистами», не считают себя — и абсолютно справедливо — стоящими на более низкой ступени, чем их единоверцы в Китае, Японии и на Тибете, во всем, что касается буддистской философии. Напротив, они заявляют, что обладают единственным подлинным учением Старейших — учением Тхера .

Буддисты из стран Северной Азии, которых иностранцы называют махаянистами, не делая между ними различия, как правило, более осторожны в использовании этого наименования.

В данном случае я буду говорить только о тибетцах, и в частности о мастерах мистики, которые преподают дамнгаг и присуждают эзотерические и мистические посвящения.

Уже говорилось, что выражение «Большая колесница» обозначает учение, наиболее приемлемое для большинства буддистов, чем учение Старейших, наиболее способное быстрейшим способом привести массы верующих к спасению. Эта интерпретация — которая, естественно, в Азии не является общепринятой — неизвестна ламаистам. По их мнению, махаяна должна восприниматься как «великое» направление, в том смысле что оно является превосходящим, высшим путем.

Если им говорят, что развитие доктрин махаяны следует приписать Асвагоше, Нагарджуне или иному буддистскому философу, они резко выступают против этого мнения. Они отвечают, что эти мастера преподавали доктрины, относящиеся к «Большой Колеснице», но не они придумали их. Эта «Большая колесница» существовала во все времена. Она состоит из различных достойных учений, которые недоступны для понимания простому, заурядному сознанию. Из этого следует, что, согласно мнению ламаистов, вместо того, чтобы стать мощным средством передачи знания, доступным массам, махаяна скорее очень сложный и недоступный источник информации, к которому открыт доступ только избранным.

Ламаистские мистики не считают, что все их канонические Священные тексты относятся только к махаяне. В их состав входят также и более простые работы, в которые собраны предписания по бытовой этике, правила монашеской дисциплины и все, что как-либо связано с подобными вопросами.

Они все время упорно напоминают, что спасение — это сугубо духовное дело. Это овладение «знанием», освобождение от заблуждения, и все эти предписания и правила следует рассматривать только как средство предварительного обучения, которое очищает сознание.

По мнению ламаистов, существует больше, чем всего две «колесницы». Они говорят о наличии многих «колесниц» и пытаются придать особое значение каждой из философских систем, которые мы включаем в махаяну.

Тем не менее обычно упоминаемые «колесницы» можно объединить в следующие группы:

1. Малый путь тег мен (theg men).

2. Колесница Ран санья (rang sangyais), то есть «Будда внутри себя, из себя и для себя», в которой учение не проповедуется.

3. Колесница Чанчуб Семспа (Changchub Semspas); ее приверженцы посвящают всю свою энергию практике безграничного сострадания и трудятся во имя благополучия и просветления всего человечества.

4. Самая превосходная колесница Лана-мед-па-тегпа (blana med pa thegpa).

Более низкая колесница, чаще называемая колесницей «слушателей» Ньян то кьи тэгпа (nien thos kyi thegpa), относится к хинаяне. Она также приводит к Нирване, но двигается по очень длинному маршруту, ведя умы, неспособные к постижению трудноуловимых доктрин махаяны. Кроме того, по мнению тибетцев, ее знатоки нацелены только на личное освобождение от горя и печалей, ничего не делая для спасения других, и по этой причине они стоят на более низкой степени духовного развития, чем альтруистические тибетские Бодхисаттвы Чанчуб Семспа .