Ненависть и ничего, кроме любви - Любовь Романова

Он загнал меня в ловушку. Дальше – только в окно, и клянусь, я готова прыгнуть не раздумывая. Не успеваю среагировать, когда он делает резкий рывок и наваливается на меня всем своим весом, оттесняя к стене, о которую намеренно с силой прикладывает головой. Глухой, ощутимый удар лишает ориентации - кажется, что в голове взорвалась петарда, перед глазами все плывет, в ушах шумит. Но я не чувствую вес Толика. Сползаю по стене и трясу головой, пытаясь разогнать накатившее ощущение белого шума.

В палату сбегается куча народа. Ко мне подскакивает незнакомая медсестра и что-то спрашивает, а я ее хоть и слышу, но из-за шипения, похожего на помехи в старом телевизоре, звучащего где-то глубоко в ушах, никак не могу понять. Вижу, как передо мной на колени опускается Марк, заглядывает в лицо и тоже что-то произносит, и тут последняя нитка, что держала мои нервы, обрывается.

Просыпаюсь на больничной койке и не сразу понимаю где нахожусь. Это не моя палата – кровать всего одна, комната немного меньше, но при этом выглядит более современно. Мне требуется пара минут, чтобы вспомнить то ли сон, то ли реальные события, но к моему ужасу, все действительно случилось. К одной моей руке подключена очередная капельница, на другую под сетку наложен толстый слой ваты – вероятно компресс.

-Перестань на меня орать! Я же подумать не могла, что она говорит правду! – доносится из-за двери голос мамы.

Ох, неужели она пришла защищать своего муженька?

-Где твоя голова, Таня? – звучит папин голос, и, пожалуй, таким рассерженным я его не припомню никогда, - как ты могла повестись на этого своего… - голос папы обрывается, видимо, потому что в его лексиконе нет подходящих слов.

Так значит, папа теперь в курсе?

-Я думала, это просто подростковая ревность…

-Ты, очевидно, вообще не думала! Мало того, что притащила в дом к дочери чужого мужика, так еще когда Вера тебе рассказала о произошедшем, обвинила ее во вранье! Что с тобой произошло, Таня? Я не узнаю свою жену!

-Бывшую!

-Ты отвернулась от своей дочери! Ты ее променяла на…на… Я даже сказать не могу на кого! – сокрушался папа, - ты рехнулась что ли?

Да, разгром невероятный. И это папа еще про квартиру не знает!

-И еще хотела на него квартиру переписать! Которую я дочери на все свои деньги взял! Я же родительский дом продал ради Веры! А ты что хотела сделать? Лишить ее жилья? Еще и за моей спиной! Знала ведь, что я не допущу, и тебя вместе с этим Толей быстро спущу с небес на землю! Мать называется!

-А ты тоже хорош! – переходит в наступление мама, - дочь до сорока трех килограмм дошла, таблеток наглоталась, а ты и не видел!

-Ты на меня разговор не переводи! Или еще раз напомнить почему наша дочь со мной жить стала и дошла до сорока трех килограмм?

Они оба вдруг резко замолкают, и почти сразу же в палату заходит Марк, тихо прикрывая дверь, из-за которой вновь начинают доносится голоса родителей, хотя и немного тише прежнего.

-Ты проснулась, - констатирует он. Подходит, садится на край кровати и берет мою ладонь в свою руку, - как ты себя чувствуешь? Давай помогу, - Марк подходит и слегка приподнимает мои подушки, чтобы я могла принять полулежащее положение.

-Как морковка, пропущенная через терку, - признаюсь я.

Начинаю чувствовать, как ноет рука под компрессом, как пульсирует голова, и как сводит желудок в тошнотворных позывах.

-Они там… - киваю в сторону двери, не договаривая.

-Они немного спорят, - предельно корректно отвечает Марк.

-Прямо в коридоре?

-Нет, там комната, относящаяся к палате, - поясняет Марк.

-Меня тошнит, - тяну я, морщась от резких позывов.

-Это из-за сотрясения, - отвечает Марк, протягивает руку и касается моего лба, а я неожиданно с трудом ощущаю его прикосновение.

Тянусь той рукой, что с компрессом, к голове и обнаруживаю плотную повязку.

-Эта сволочь приложила тебя к стене и разбила голову, - поясняет Марк, - а иголка проколола вену и образовалась сильная гематома. Выглядеть будет плохо, но она не опасна - добавляет он, кивая на мою руку с компрессом.

При упоминании о Толике тошнотворные позывы усиливаются, а голова особенно сильно отдается болью в затылке.

-Не переживай, он тебя больше беспокоить не будет.

-Что это значит? – спрашиваю настороженно.

-Его задержали, и сейчас он, наверное, уже сидит в СИЗО. Вера, - произносит Марк тихо, - расскажи мне что случилось.

Я натягиваюсь, как струна при одной лишь мысли, что придется объяснять. А что подумает обо мне Марк? Что я намеренно соблазняла отчима? Так ведь сам Толик высказался.

-Вера, - зовет Марк, но я старательно избегаю смотреть на него, - Вера, послушай. Я лишь хочу знать, как действовать дальше. Доверься мне, я клянусь, что поверю любому твоему слову. Тебе нечего бояться.

Марк говорит так вкрадчиво, так убедительно, что в голову закрадываются мысли: «А может быть рассказать? Попытаться еще раз?». Перевожу взгляд в его сторону, а он сидит и молчаливо смотрит, и ждет от меня хоть чего-нибудь. И я решаюсь.