На мотоциклах «Урал» вокруг света - Сергей Синельник

Едва въехали мы, как нам показалось, на главную площадь, нас сразу же окружили со всех сторон аборигены, особенное любопытство проявляли вездесущие дети и собаки. Все смотрят на нас, и молчат, и только собаки надрываются. Так тут положено. Видим, к нам приближается седой мужичок в ковбойской шляпе, и тётенька за ним. Это главные, как мы поняли — вождь и его переводчица.

Сначала были с нами настороже, у нас разрешения — пермита, на этот район не оказалось, мы же не предполагали менять маршрут, вот они и упёрлись — не хотят впускать в своё селение. Смешно, конечно, мы же уже въехали и оставаться надолго не собираемся. Андрей достал видеокамеру, но они запретили что-либо снимать. Неожиданная обстановочка! Но интерес, конечно же, взаимный есть, какие уж тут пермиты, ей Богу? Разговорились. Оказывается, женщину зовут Анна, мать у неё — русская, но в России она сама никогда не была. Поговорили ещё и понемногу дело пошло на лад, они разрешили нам погостить у них.

Главное — пополнили запасы продуктов, бензина, а вождь племени — мистер Хайген, разрешил оператору снимать и фотографировать. В том числе, разрешил снимать и себя! Отличить вождя аборигенов очень просто: в чём бы он не был одет, но если он — вождь, то голова будет повязана красной полоской ткани. И никто больше, кроме вождя, не имеет права носить на голове красный цвет! Никаких тебе иных атрибутов, погонов, и прочего, нет. Если не заметишь под шляпой красной тряпочки, то запросто подумаешь, что это обычный такой мужичок ходит, но заметно, что уважение к нему тут особенное, мягкое такое, но безусловное.

И конечно же, мы с удовольствием покатали жителей Джюджюнджары на наших аппаратах. Первым, как и полагается, воссел на «Урал» сам вождь — мистер Хайген. Если бы он этого не сделал, то никто бы и не посмел кататься с нами, все ждали команды. После нескольких кругов с вождём на аппараты налетели дети и подростки — сотня, наверное. С рождаемостью тут нормально, видим. Визжат, просятся, рады. Да и мы отогрелись немного. Пошло общение.

Местным паренькам очень понравился наш чёрный флаг мотоциклетного клуба «Ночные Волки», «Night Wolves», они его внимательно рассматривали, стали просить в подарок. Такое у нас бывало по всему миру, многие просили флаг себе. Всем так и разъясняем — что это мол, талисман наш, что с ним мы и едем по всей планете, никак отдать не можем!

В селении обнаружилась даже небольшая школа, здесь учат детишек английской грамоте. А вот аборигенской грамоте — не учат! Но — неправильно это: учат одному — забывают другое, забывают свой язык, культуру, свои традиции, обычаи. Этот процесс приближает аборигенов к английской практике, к современной жизни. Деваться туземцам некуда — своих школ у них, конечно же, нет и быть не может, что старики передадут молодёжи втихаря, то и сохранится может быть в новом поколении, какие уж тут древние традиции и культура!?

Есть в селении кроме учителя, врачи и полицейские, и что странно — девушки. Они здесь работают по вахтам, меняются раз в полгода, а ещё, разок в три месяца, сюда прилетает самолёт. Наверное, пенсию старикам привозят. Так и живут. Картина, мягко говоря, неожиданная!

Зато блага цивилизации, которыми мы пользуемся, удалось найти без проблем: пополнили запасы бензина и дизтоплива, нам ещё отсюда до Warburtona около 600 км. До поворота на северо-запад 140 км будем ехать чисто к западу, а потом повернём на колею под названием Connie sue, какое-то то ли лошадиное, то ли собачье название!

Провожать нас высыпала вся детвора, и главное — все местные собаки, их тут миллион, наверное, в общем, гораздо больше чем людей. Непонятно, что они едят, но вывод один — аборигены собак очень любят, пытались мы выяснить — не для своего ли питания разводят они собак, но ответа так и не получили!..

Долго вся эта смешанная компания — собаки и дети — бежали за нами, с криками, со свистом, с лаем, в местной жизни это, конечно, событие, такое бывает Не часто, а впрочем, так случалось везде: и у нас по стране, в деревнях, то же самое было, когда мы Россию пересекали… Вскоре, всё осталось позади!

Ясно, что мы были очень разочарованы, вместо самобытного народа со своей культурой увидели людей, которым отрезали родные исторические корни.

Вспомнилась Африка, масаи, тот народ, что себя в обиду не даёт, потому и живут они более естественно, энергичнее, жизнерадостней, свободней. А здесь — беда!

30 апреля. 28 град. 22 мин. южной широты, 125 град. 46 мин. восточной долготы.

Как бы мы обходились без рамы-коляски на «Волке» — даже и подумать страшно, не прошли бы ничего! А потом вспоминаю нашу Африку, Сахару, и там-то у меня был «Урал-соло», но как-то же выдержали?! Забывается, что ли? С рамой по пескам дело идёт лучше, но зато на ровных участках было как-то непривычно ехать, ладно что ровные участки тут так редко случаются. Зато на песчаные горы можно заезжать с хорошим разгоном и не бояться упасть. Только вот руль всё равно тяжело удерживать, в глубокой колее мотоцикл мотает, может и выбросить из седла. Ничего, постепенно опыт придёт, тем более, если учесть, что я первый раз сажусь на такого «Волка» — с коляской.

Змея! Метра полтора длиной, толстая, не спеша пересекла нам путь, вот я и наехал ей на хвост. Оглянулся? Да-а-а, не завидовал бы я своей участи, окажись рядом с ней без мотоцикла, в иной ситуации. Змея резко развернулась, подняла голову, быстро взметнулась, чтобы ужалить побеспокоивших её, но не нашла — не каждый день встречаются ей мотоциклы в пустыне! Вряд ли всю свою жизнь она видела и увидит ли ещё такое неизвестное ей чудище! А проживёт она ещё, наверное, лет сто.

От Джюнджюнджары проехали около 120 км, и вот несколько едва различимых следов ведут на север, к Варбуртону, всё сходится — и по карте, и по рассказам. Сворачиваем туда же и мы!

Растительности стало меньше, деревьев тоже, это даже лучше, а то до сих пор деревья, кустарники и зелёная трава создавали впечатление будто мы вовсе не в пустыне, где грунт состоит из песка и камней, а в каком-то вполне жизнеобильном природном месте. И почему это тогда пустыню Викторию называют пустыней, если тут всё зелено? Но подумалось потом, что скорее всего это зависит от времени года и сейчас — зима, и вот зимой как раз всё и растёт и зеленеет, но приедешь сюда здешним летом и привет! — вся эта благодать превратится в устрашающий выжженный сухостой, вот тогда и будет — «пустыня!» Нашёл я такое объяснение и почти успокоился, просто стал соображать, что для того чтобы удостовериться, надо сюда ещё и летом приезжать, где-нибудь в декабре-январе, дабы не было сомнений в пустынности сих мест. Ну, а если говорить о «пустынности» в смысле отсутствия людей, то тут уж в любое время года всё верно — людей между посёлками больше мы не видели, кроме тех змееловов, забегая вперёд скажу, на всех 2800 километрах — никого, только в посёлках! Пустыня — одним словом!