Алтай. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия в Центральной Азии - Михаил Певцов

Эти мужественные люди, столь покорные климатическим невзгодам своей суровой горной родины, неоднократно пытались уговаривать нас не отходить далеко от окраинного хребта на юг, в глубь безлюдной нагорной пустыни, в которой, по их убеждению, легко погибнуть, и непритворно радовались каждый раз, когда мы поворачивали оттуда назад в Куньлунь.

Во время пребывания в Кара-Сае с 3 мая по 15 июня мне приходилось почти ежедневно наблюдать там прохладный северный ветер из внутренней пустыни Такла-Макан[70]. Во все ясные дни этот ветер дул регулярно с 11 часов утра до 5 часов пополудни порывами, и на нижележащей северной равнине в это время постоянно крутились столбы пыли, поднимаемой вихрями. В пасмурные дни он был слабее, и если несколько таких дней следовало подряд, то в средние из них случались затишья. По ночам же почти ежедневно подувал слабый южный ветерок из соседнего ущелья Куньлуня, против которого находился наш лагерь.

Северный ветер, дувший из внутренней пустыни, был всегда прохладен и умерял в значительной степени дневной жар, понижая во время своих порывов температуру почти на 3 ° С. Между тем от приезжих из Нии мы достоверно знали, что там с наступлением мая начались уже жары и господствовали во все время нашего пребывания в Кара-Сае. В пустыне Такла-Макан они в тот же период времени были, без сомнения, еще сильнее, чем в Нии, а потому меня крайне изумлял дувший оттуда прохладный ветер, который так приятно освежал нас в жаркие солнечные дни в Кара-Сае.

Еще в начале наблюдений над ним мне казалось, что он дует не в горизонтальном направлении, а сверху, под некоторым углом к горизонту. Для определения этого угла я устроил простейший прибор: между рожками деревянной вилки от мерного шнура наклеил лист бумаги и, прикрепив эту вилку горизонтально к трубе кипрегеля, установленного на мензуле, направлял трубу на север, навстречу ветру.

Придавая плоскости бумаги различные углы возвышения, я по вибрации ее на ветре ясно замечал, что он действительно дул не в горизонтальном направлении, а под углами, по приблизительной оценке, от 5 до 10° к горизонту. Сила же его, определяемая во время опытов по анемометру Робинзона, колебалась от 3 до 10 метров в секунду и, по мере поднятия от подножья хребта на юг, в горы, постепенно возрастала, достигая на больших высотах 15 и более метров в секунду.

8 июня возвратился из командировки Козлов, а 10-го числа того же месяца прибыл в Кара-Сай и Роборовский.

П. К. Козлов поднялся по долине реки Бостан-тограк на Тибетское нагорье к озеру Даши-куль – крайнему пункту, до которого доходят горцы – охотники и золотоискатели. От озера он направился к северо-востоку по широкой нагорной долине между Куньлунем и его мощным восточным отрогом. Путь его пролегал вверх по реке, текущей с южного склона окраинного хребта в озеро Даши-куль.

Долина ее, поднимающаяся до 14 000 футов над уровнем моря, оказалась совершенно пустынной: кроме жесткой и колючей тибетской осоки, растущей притом на весьма немногих влажных местах небольшими островками, в ней не замечено было других растений. Пройдя по этой долине около 100 верст от озера, Козлов, за отсутствием подножного корма и истощением бывшего с ним фуража, принужден был повернуть назад и возвратиться по старой дороге в Кара-Сай.

В. И. Роборовский, перейдя Куньлунь по тому же, как и прежде, перевалу Сарык-туз, взял курс почти прямо на юг и прошел около 75 верст по Тибетскому нагорью, отличающемуся в том месте еще более пустынным характером, чем на пути к верховьям реки Керия-дарья. Оно поднимается в среднем до 16 600 футов над морем и покрыто низкими сланцевыми грядками, простирающимися почти с запада на восток, а между этими грядками залегают каменистые долины и замкнутые котловины.

На юго-западе, за рекой Керия-дарья, путники снова видели высочайшие снеговые горы, усмотренные в первый раз с берегов этой реки; а на юге волнистую землю замыкал довольно высокий и весьма длинный кряж, отделяющийся, по-видимому, от помянутых гор и отходящий очень далеко на восток.

Кроме приземистого белолозника, Роборовский не нашел в посещенной им нагорной пустыне ни одного растительного вида. Острые сланцевые и кварцевые гребни, торчащие повсюду на ее поверхности, разреженность воздуха и сильные ветры, сопровождавшиеся частыми снежными метелями, крайне затрудняли движение и погубили всех лошадей, кроме одной, да и та отказывалась служить.

Последнюю станцию на обратном пути по нагорью Роборовский и его спутник, унтер-офицер Бессонов, следовали пешком, навьючив на единственную уцелевшую у них лошадь теплую одежду и остатки съестных припасов. С большим трудом добрались они до северного подножья перевала, где у них была оставлена часть запасов, и, переночевав в том месте, должны были пройти вниз по долине Сарык-туз еще одну станцию пешком до золотого прииска Кан-булак. Там их радушно приняли золотоискатели и дали временный приют до тех пор, пока не прибыли к ним люди с лошадьми и съестными припасами, высланные мною из Кара-Сая.

Описанные экскурсии моих сотрудников на северную окраину Тибетского нагорья через перевал Сарык-туз и долину реки Бостан-тограк познакомили нас несколько с этой безвестной страной и вместе с тем убедили в тщетности попыток проникнуть в нее со всей экспедицией. Признавая, однако, необходимым пополнить их рекогносцировки обозрением хоть небольшого участка этой нагорной пустыни к югу от озера Даши-куль, я решил совершить туда экскурсию и углубиться, сколько возможно, далее на юг от окраинного хребта.

За 3 дня до выступления были посланы вперед в долину реки Бостан-тограк наши люди с туземцами для исправления дороги, заготовлен значительный запас фуража и наняты вьючные быки, ослы и лошади для доставления его к озеру Даши-куль. Там предполагалось устроить склад, из которого можно было бы пользоваться припасами при поездках на юг и восток от этого озера.

16 июня мы выступили из Кара-Сая на озеро Даши-куль. В этой экскурсии мне сопутствовали Роборовский и Козлов, четверо нижних чинов нашего конвоя и девять таглыков – проводников и погонщиков; сзади тянулся большой караван из лошадей, ослов и быков, нагруженных продовольственными припасами и фуражом.

Обогнув отпрыски Куньлуня, бороздящие его предгорье к северо-востоку от Кара-Сая, мы повернули на юго-восток, к реке Бостан-тограк, текущей в глубокой балке с отвесными стенами, и вскоре вступили в горы Куньлуня. Пройдя версты 2 по неширокой долине этой реки, мы очутились на берегу ее левого многоводного притока Кубучи-дарья, где нам пришлось пройти по весьма трудному и опасному месту. Кубучи-дарья, текущая в низовье почти перпендикулярно к Бостан-тограку, встречает близ устья твердый конгломератовый мыс, заставляющий ее повернуть круто к западу. Обогнув этот мыс, она впадает в Бостан-тограк, а в стрелке между слившимися реками заключается высокая и очень узкая конгломератовая коса, по которой пролегает дорога.