Алтай. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия в Центральной Азии - Михаил Певцов

Дальнейший путь экспедиция продолжала по правому берегу Толан-ходжи. Южнее урочища Ак-таш, в предгорье Куньлуня, эта река течет повсюду в узкой конгломератовой балке, отвесные обрывы которой по мере приближения к хребту становятся все выше и выше. Самое же предгорье Куньлуня в северной половине представляет возвышенную щебне-дресвяную равнину, постепенно склоняющуюся на север, к сопредельному саю.

К западу от реки оно почти сплошь покрыто мелкими песчаными буграми, поросшими одинокими кустами хвойника. К востоку же от нее щебне-дресвяная покатость предгорья лишь изредка испещрена весьма узкими песчаными полосками восточно-западного направления. Небольшие песчаные волны этих полосок покрывают собою бугорки из твердой земли, обнажающиеся местами из-под песка, и представляют пытливому наблюдателю поучительный пример зарождения на неровностях земной поверхности песчаных образований, вырастающих с течением времени, по всей вероятности, в высокие холмы и целые гряды.

Толан-ходжа течет в глубокой балке с отвесными конгломератовыми стенами, и к ней никак нельзя спуститься даже пешему человеку. Наши собаки, томимые жаждой, все время искали спуска в балку, но не могли нигде сойти к реке. Между тем мы часто пересекали тропы, ведущие к Толан-ходже с юго-востока и проложенные, как показывали следы, степными антилопами. По одной из таких торных троп мой сотрудник П. К. Козлов направился к обрыву балки и был немало изумлен той страшной крутизной, по которой эти грациозные животные спускаются к воде. Она казалась столь недоступною, что человеку можно было рискнуть спуститься по ней только на веревке.

На второй половине станции твердая щебне-галечная почва предгорья, по которому мы постепенно поднимались, перешла почти незаметно в мягкую лёссовую с примесью крупнозернистого песка. С изменением почвы и жалкая растительность, покрывавшая сай, заменилась пышным белолозником, караганой и полынью, но свежей зелени было еще мало.

Пройдя 30 верст вдоль балки Толан-ходжи, экспедиция остановилась на урочище Бас-сулан на ночлег. В этом месте находится спуск к реке с востока, очень крутой, но все-таки доступный для навьюченных животных. Противоположный же склон балки, по которому вьется зигзагами тропа, гораздо круче, и по нему могут взбираться только порожние животные, да и то с трудом.

Мы разбили лагерь на высоте, около самого спуска в балку, и привозили воду для людей на верблюде, а животных гоняли на водопой в балку.

Осенью и зимой на урочище Бас-сулан живут горцы-пастухи со стадами овец. Кровом им на это время служат небольшие пещеры, вырытые в конгломератовом обрыве балки близ спуска.

Утром после небольшого дождя, выпавшего на рассвете, были ясно видны передовые горы Куньлуня, покрытые свежим снегом; за ними вдали на юго-западе белела высокая снеговая гора Чижган-чакыл, от которой отделяется мощный отрог, простирающийся на северо-восток до реки Толан-ходжа.

От урочища Бас-сулан до селения Кара-Сай нам предстоял безводный переход в 40 верст. Взяв с собой воды для людей и напоив животных, мы выступили после полудня и следовали сначала вверх по Толан-ходже, текущей выше ночлежного места в весьма узком, но неглубоком коридоре, вьющемся по дну ее балки. Южнее отвесные стены балки переходят в крутые и длинные откосы, а коридор, в котором течет река, – в очень узкую и мрачную щель.

На 8-й версте мы повернули от реки к юго-востоку и поднялись по увалу на возвышенную террасу предгорья, покрытую лёссовыми буграми. Они занесены слоем крупнозернистого песка, из-под которого лишь в немногих местах обнажаются крутые обрывы их.

Далее мы следовали по волнистой местности предгорья с мягкой лёссовой почвой и вышли на торную дорогу из Нии в Кара-Сай, по которой осенью 1889 г. ездили в Куньлунь. Пройдя по ней верст 5, караван остановился на ночлег в лощине у сухого русла, где было много свежей полыни.

3 мая мы прибыли в Кара-Сай и разбили близ этого селения лагерь. За 3 дня до нашего прихода там выпал глубокий снег, исчезнувший лишь накануне. Свежая растительность только что появилась, и потому подножный корм у подошвы хребта был плох, в особенности для верблюдов. В горах же, по уверению пастухов, он был еще хуже, и потому стада их продолжали пастись на предгорье, ниже селения.

При отсутствии свежего подножного корма в Куньлуне движение в Тибет всей экспедиции было рискованно, тем более что мы не знали достоверно, найдется ли там место, пригодное хотя бы для кратковременного пребывания ее. Поэтому я вынужден был задержать ее в Кара-Сае до тех пор, пока в горах не появится свежая растительность, а в течение этого времени порешил совершить несколько экскурсий на Тибетское нагорье.

Если там найдется место с удовлетворительным подножным кормом, то предполагалось при первой же возможности перейти туда со всем караваном и предпринимать из этого пункта поездки по нагорью.

Расположив экспедицию в Кара-Сае, я, на другой день по прибытии туда, послал одного казака с туземцами разыскивать внизу, на предгорье, пастбище для наших верблюдов, так как в окрестностях этого селения подножного корма для них было еще недостаточно. В тот же день посланные люди нашли верстах в 12 от Кара-Сая, на реке Бостан-тограк, место с порядочным подножным кормом, на которое я велел перевести всех верблюдов экспедиции.

Вместе с тем были наняты у туземцев верховые и вьючные лошади для экскурсий, закуплен фураж и найдены проводники, бывавшие на Тибетском нагорье. Через 3 дня по прибытии в Кара-Сай все приготовления к экскурсиям были окончены и рекогносцировочные партии могли выступить в путь.

7 мая В. И. Роборовский с одним казаком и туземцем по имени Осман, ездившим с партией золотоискателей на Тибетское нагорье, к верховьям реки Керия-дарья, отправился в эту безвестную страну. Перейдя Куньлунь по долинному перевалу Сарык-туз и достигнув Тибетского нагорья, он направился к юго-западу, вдоль подножья окраинного хребта. Путь его пролегал по весьма высокой стране, поднимающейся в среднем около 15 570 футов над уровнем моря и представляющей нагорную пустыню.

Кроме жалкого, приземистого белолозника, стелющейся мирикарии и тибетской осоки, встречающихся далеко не повсюду, в ней не найдено никаких других растений. С конечного пункта рекогносцировки, на верховьях реки Керия-дарья, до которой путники дошли с большими трудностями, они видели вдали, на юго-западе, громадные снеговые горы, сочленяющиеся с Куньлунем. Совершенное отсутствие подножного корма для лошадей и истощение взятого с собой фуража вынудили В. И. Роборовского повернуть с Керии-дарьи и возвратиться по старой дороге в Кара-Сай, куда он прибыл 18 мая.