Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А такая характеристика, как спец, знакома нам по целому ряду произведений, где лирический герой и люди, близкие ему по духу, говорят о своих врагах: «Стукнул раз — специалист, видно по нему!» («Про джинна», 1967), «Главный спец по демократам / Вдруг сказал мне: “Коля, врежь! / Выпей с бывшим дипломатом / За крушение надежд”. <.. > Но инструктор — парень-дока, / Деловой — попробуй срежь!» («Инструкция перед поездкой за рубеж, или Полчаса в месткоме», 1974[820]), «Он — дока, но и я не прост» («Ошибка вышла», 1976; черновик /5; 392/), «Вызывайте нас скорее / Через доку-главврача» («Письмо с Канатчиковой дачи», 1977).
Также второй первач назван стратегом и тактиком. А вот авторская позиция на этот счет: «И какая, к дьяволу, стратегия, / И какая тактика, к чертям!» («Оловянные солдатики», 1969).
Подобное же противопоставление лирического героя второму первачу наблюдается и в отношении следующих его характеристик: «А второй — дак любит славу да успех» /4; 427/ — «Я же славы не люблю» («А меня тут узнают…», 1968); «А на финише прижмет — / Грудью ленточку порвет» /4; 427/ — «Мне не порвать вовек ту финишную ленту» («Горизонт», 1971 /3; 359/). Кроме того, второй первач «на финише прижмет», так же как Борис Буткеев в «Сентиментальном боксере» и князь Олег в черновиках «Песни о вещем Олеге»: «Вот он прижал меня в углу» /1; 199/, «Прижал всех, никто и не пикнул» (АР-8-92).
А описание первого первача: «Да потому что в детстве мало каши ел», — повторяет описание власти (царя Евстигнея) из песни «Клич глашатаев» (1974), также написанной весной 1974 года: «Ел, мол, мало каши он — / Евстигней». И еще одно сходство между этими произведениями: «Кто-то кровью холодней, кто горячей» = «Если кровь у кого горяча…».
Как уже было сказано, второй первач «надеется на славу, на успех», и точно такой же характеристикой наделяет героиня «Песни Саньки» (1967) свою «подругу-блондинку», у которой «веселье и успех». Поэтому она «к подруге не ходила — / Ей не до песен было». А в песне «У нас вчера с позавчера…» (1967) сказано: «Им — успех, а нам — испуг». И это не единственное сходство с «Четверкой первачей»: «Зубы щелкают у них — / Видно, каждый хочет вмиг…» = «Номер первый хочет в раже и в пылу…»: «Кончить дело и начать делить добычу. <…> Они — давай хватать тузы и короли!» = «В тот котел по локоть руку запустить, / Лучший выхватить кусок и откусить / От огромного куска / Больше жирного мяска» /4; 426/; «Только зря они шустры» = «Ну, куда уже быстрей, а он — еще…»/4; 427/. В свою очередь, положение лирического мы и третьего первача характеризуется как безнадежное: «Мы плетемся наугад» = «Переходит сразу он / В задний старенький вагон». Наконец, если «в колоде — как всегда, четыре масти», то и «на дистанции — четверка первачей». А единственное различие связано с мотивом неравенства в борьбе: «Шла неравная игра — одолели шулера» — А борьба на всём пути — / В общем, равная почти». Однако это равенство — мнимое, поскольку победу предстоит одержать четвертому первачу.
Вернемся еще раз к вышеупомянутому мотиву «триединства» власти.
Через три года после «Четверки первачей» он будет подробно разрабатываться в стихотворении «Про глупцов» (1977): «Спор вели три великих глупца: / Кто из них, из великих, глупее. <.. > Всё бы это еще ничего, / Но глупцы состояли при власти» /5; 148 — 149/. А впервые он встретился в наброске 1966 года: «По полю шли три полуидиота / И говорили каждый о своем. <…> Глупо усмехнулся парень» /1; 565/. Одиннадцать лет спустя эти «три полуидиота» превратятся в трех глупцов, которые будут управлять страной.
Конечно, Высоцкий тогда еще не мог прочесть сатирический сборник «Законы Паркинсона» (1957), впервые изданный на русском языке в 1989 году. Хотя там было сказано о чиновниках буквально следующее: «Вскоре все станут соревноваться в глупости и притворяться еще глупее, чем они есть»[821]. Такая же мысль проводится в стихотворении «Про глупцов», где мудрец дает совет: «Не кажитесь глупее, чем есть, — / Оставайтесь такими, как были». И хотя Паркинсон говорит об английских чиновниках, а Высоцкий — о советских, мы видим, что никакой разницы нет.
Мотив «триединства» власти (вкупе с ее равнодушием) встречается также в наброске 1973 года: «Один смотрел, другой орал, / А третий просто наблюдал, / Как я горел, как я терял, / Как я не к месту козырял» (АР-3-68), — который напоминает песню «Штормит весь вечер, и пока…», расположенную на той же странице рукописи: «Так многие сидят в веках / На берегах и наблюдают / Внимательно и зорко, как / На рифах, скалах и камнях/Другие головы ломают».
Надо заметить, что последняя песня начинается с самобичевания лирического героя, который тоже оказался затронут бациллой равнодушия: «Я наблюдаю свысока. / Как волны головы ломают». В том же году этот мотив встретится в черновиках песни «Я из дела ушел»: «Ну а я с чердака за потугами их наблюдаю» (АР-3-154). А вскоре он в обличительной тональности будет развит в «Балладе о борьбе» (1975): «Если мясо с ножа ты не ел ни куска, / Если, руки сложа, наблюдал свысока /Ив борьбу не вступил / С подлецом, с палачом, — / Значит, в жизни ты был / Ни при чем, ни при чем!». Интересно, что в ранней редакции «Палача» (1975) это самый «подлец, палач» скажет лирическому герою: «Вы продолжайте заниматься вашим делом, / А я немного постою, понаблюдаю — / Я здесь на службе состою, я здесь пытаю» (АР-16-190).
Очень подробно мотив «триединства» власти представлен и в песне «Жил-был добрый дурачина-простофиля…» (1968), где в сказочной форме показана история восшествия на престол и падения Н.С. Хрущева: «Посреди большого поля — глядь! — три стула, — / Дурачину в область печени кольнуло, — / Сверху надпись: “Для гостей", “Для князей", / А на третьем — “Стул для царских кровей"».
Описание стула «Для гостей» («Только к стулу примостился дурачина — / Сразу слуги принесли хмельные вина, / Дурачина ощутил много сил — / Элегантно ел, кутил и шутил») напоминает поведение «солидных, налитых» гостей в «Смотринах»: «Ох, у соседа быстро пьют! /
