Том 7. Последние дни - Михаил Булгаков

Дантес. Добрый день, отец.

Геккерен. А, мой дорогой мальчик, здравствуй. Ну, иди сюда, садись. Я давно тебя не видел и соскучился.

Дантес садится. Геккерен гладит его волосы.

Отчего у тебя недовольное лицо? Откройся мне. Своим молчанием ты причиняешь мне боль.

Дантес. J’ètas très farigue ces-jours-ci…[128] У меня сплин. Вот уже третий день метель. Мне кажется, что ежели бы я прожил здесь сто лет, я бы не привык к этому климату. Летит снег, и все белое.

Геккерен. Ты хандришь. А, это дурно.

Дантес. Снег, снег.

Геккерен. А я привык за эти четырнадцать лет. II n’y a pas d’autre endroit au monde qui me donne comme Petersbourg le sentiment d'être à la maison, un sentoment de lendresse, de calme et de paix…[129] Когда мне становится скучно, я ухожу сюда, запираюсь от людей, любуюсь, ведь это сокровища. Послушай, какая музыка. (Пускает в ход музыкальный ящик.)

Дантес. Мне скучно, отец.

Геккерен. Зачем ты это сделал, Жорж? Как хорошо, как тихо мы жили вдвоем!

Дантес. Это смешно! Ты-то знаешь, что я не мог не жениться на Екатерине.

Геккерен. Вот я и говорю — твои страсти убьют меня! Зачем ты разрушил наш очаг? Лишь только в дом вошла женщина, я стал беспокоен, как будто я потерял свой угол. Я потерял тебя. В дом вошла беременность, шум, улица. Я ненавижу женщин.

Дантес. Ne croyeu pas de grace, que j’aie oublie cela.[130] Я это знаю очень хорошо.

Геккерен. Ты неблагодарен. Ты растоптал мой покой.

Дантес (глядя в окно). Это несносно. Смотри, все смешалось и исчезло.

Геккерен. Ну, а теперь на что ты можешь жаловаться? Отчего ты тоскуешь? Ведь ты увидишь ее? Твои желания исполнены. Ну, а о моих никто не думает. Нет, другой бы давно отвернулся от тебя.

Дантес. Я хочу увезти Наталью в Париж.

Геккерен. Что такое? О Боже! Этого даже я не ожидал. Да ты подумал ли о том, что ты говоришь? Стало быть, мало того что ты лишил меня покоя, но ты хочешь еще и разбить жизнь. Да обо мне-то ты подумал? Вся карьера, все кончено! Ведь все это погибнет! Да нет, нет, я не верю!.. Ты жестокий человек, ты хочешь убить меня.

Стук.

Да, да.

Слуга (входит, подает письмо). Вашему превосходительству. (Выходит.)

Геккерен (вскрывая письмо). Ты позволишь?

Дантес. Пожалуйста.

Геккерен читает письмо, роняет его.

Что такое?

Геккерен. Я говорил тебе. Читай.

Дантес (читает).

Пауза.

Так. Так.

Геккерен. Как смеет! Мне! Он забыл, кто я! Я уничтожу его! Мне!

Пара.

Беда. Вот пришла беда. Что ты сделал со мной?

Дантес. Ты меня упрекаешь за чужую гнусность?

Геккерен. Это бешеный зверь. Жорж, ты отдал меня в руки бретера.

Дантес. О, не спеши. (Смотрит в окно.) Снег, снег. (Читает.) Речь идет не о тебе. У этого господина плохой стиль. Я всегда спорил в обществе и еще раз повторяю — у него плохой стиль.

Геккерен. Не притворяйся. Зачем ты проник в его дом? Какую роль ты меня заставил играть? Он уже бросался один раз на нас. И с ноября у меня в памяти лицо с оскаленными зубами! Зачем ты хочешь соблазнить ее?

Дантес. Я люблю ее.

Геккерен. Не повторяй, не повторяй.

Пауза.

Что же мне теперь делать? Вызвать его? Как я гляну в лицо королю? Да даже если каким-либо чудом мне удалось бы убить его… Что делать?

Открывается дверь, и в ней появляется Строганов [в темных очках]. Слуга ведет Строганова под руку, потому что тот слепой. Слуга скрывается.

Строганов. Приношу вам тысячу извинений, дорогой барон, что я опаздываю к обеду, но я не был уверен в том, что кучер вообще доставит меня к вам. Я не помню такой метели.

Геккерен. Во всякую минуту, граф, вы мой желанный гость. (Обнимает Строганова, усаживает в кресло.)

Дантес подходит к Строганову.

Строганов (нащупав руку Дантеса). Это молодой барон Геккерен. Узнаю вашу руку. Но она ледяная. Вас что-нибудь обеспокоило?

Геккерен (в дверь). Никого не принимать. (Закрывает дверь.) Граф, у нас случилось несчастье. Помогите нам советом. Только что я получил ужасное письмо от человека, который ненавидит меня и Жоржа.

Дантес. Я против того, чтобы оглашать это письмо.

Геккерен. Ах, нет, Жорж, ты не смеешь вмешиваться. Письмо адресовано мне. Граф — мой друг. А raconter ses maux souvent on les soulage.[131] Письмо написано Пушкиным.

Строганов. Александром?

Геккерен. Да, да. Злокозненные слухи распустили враги моего сына, и это причина мерзкой выходки. Бешеный ревнивец вообразил, что барон Дантес обращает внимание на его жену. Чтобы усугубить оскорбление, он пишет бранное письмо мне!

Строганов. Племянница моя была красавицей. Сейчас я не могу, к сожалению, судить, хороша ли она.

Геккерен (берет письмо). «…Подобно старой развратнице, вы подстерегали мою жену в углах, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорожденного сына…» Граф, я, я якобы подстрекал моего сына! Далее он пишет, что Жорж болен дурной болезнью! Он осыпает его площадной бранью! Он угрожает!.. Нет, я не могу читать больше.

Строганов. И это пишет русский дворянин.

Геккерен. Что же? Я, полномочный представитель короля, должен вызвать его?

Строганов. О, нет.

Геккерен. Но он бросается, как ядовитая собака! Жорж не подавал повода к этому!

Строганов. Теперь уже не имеет значения, после этого письма, подавал ли барон Дантес ему повод или же нет. Но вам с ним драться нельзя. Про барона Дантеса могут сказать, что он послал отца…

Дантес. Что могут сказать про меня?

Строганов. Но не скажут, я полагаю. (Геккерену.) Вы должны написать письмо, что его вызывает барон Дантес. А о себе напишите, что вы сумеете внушить ему уважение к вашему званию.

Дантес. Так будет.

Геккерен. Да, будет так. (Обнимает и целует Строганова.) Благодарю вас, граф. Пойдемте. Стол готов. Мы слишком злоупотребили вашим вниманием и терпением. Но оцените всю тяжесть оскорбления, которое нам нанесли. (Уводит Строганова в соседнюю комнату.)

Дантес — один, вдруг сбрасывает музыкальную шкатулку на пол. Та отвечает ему стоном. Дантес берет со стены пистолет, стреляет в картину.

(Выскакивает из дверей в ужасе.) Что ты делаешь?

Дантес. Я хочу только одного, чтобы он дожил до завтрашнего дня.

Темно.

…Багровое солнце на закате. Тихо. Ручей в сугробах. Через ручей — горбатый пешеходный мост. Рядом с мостом — дача. Воронцов-Дашков и Воронцова-Дашкова в шубах поднимаются на мост.

Воронцов-Дашков. Охота пуще неволи. Дальше не пойду, хоть убей меня, Сашенька, не пойду.

Воронцова-Дашкова. А дальше и нет надобности. (Поворачивает Воронцова лицом к солнцу.) Гляди.

Воронцов-Дашков. Очень красиво. Только поедем, Сашенька, домой.

Воронцова-Дашкова. Да смотри уж, ежели я тебя привезла.

Воронцов-Дашков. Душенька, я не люблю солнца. И снег в сапоги набился. Признаюсь тебе, я озяб. Долго ли простудиться?

Воронцова-Дашкова. Ох, какой ты скучный! Посмотри, как хорошо, людей нет.

Воронцов-Дашков. Нет, что же. Ну, полюбовались, пора и честь знать. Как это нет людей? Кто-то подъехал.

Смотрят.

Вот еще… Странно. Дантес? Кто это, Сашенька, с ним? Д'Аршиак? Постой. Еще кто-то… Какой-то военный…

Воронцова-Дашкова. Пушкин!.. Они с ящиками… (Всмотревшись.) Иван, бежим туда, остановим их!

Воронцов-Дашков (схватив ее за руку). Ты ополоумела, матушка! Едем домой, я тебе говорю! Как это в это вмешаться, они в другое место пойдут.

Воронцова-Дашкова. Я знала, я знала, что это будет! Пусти руку, мне больно!