Греко-персидские войны - Михаил Борисович Елисеев

факт не стал исключением: «Когда персы, потерпев поражение от эллинов на море и на суше, удалились из Европы, а бежавшие на кораблях к Микале были истреблены, царь лакедемонян Леотихид, командовавший эллинами при Микале (479 г.), возвратился домой с союзниками из Пелопоннеса» (Thuc. I, 89).

Но Ксаниппа нисколько не смутил уход союзников, стратег перебросил войска на Херсонес Фракийский и начал осаду Сеста. Город был хорошо укреплен, а наличие большого гарнизона давало защитникам неплохой шанс на успешный исход осады. Перс Артаикт, правитель Сеста, был полон решимости оборонять город. За сатрапом числились большие грехи перед эллинами, и если бы он попал к ним в руки, то участь его была бы незавидной. В свое время Артаикт прославился тем, что согнал в святилище местного героя Протесилая[79] женщин и отдал на потеху воинам, а затем ограбил сам храм, вывезя оттуда в Сест все сокровища. После этого Артаикт неоднократно наведывался в святилище, устраивая в храме оргии с наложницами. У эллинов был особый счет к святотатцу, и поэтому у перса были весьма веские причины приложить все свои силы и умение для защиты вверенного ему города. Беда была в том, что персов застали врасплох, и в Сесте не было запасов продовольствия.

Осада затянулась. Осень подходила к концу, погода испортилась, на море наступил сезон штормов. Афиняне начали роптать на тяготы войны и стали требовать возвращения домой, но Ксантипп поставил своих людей на место, заявив, что отступит от города только тогда, когда этого потребует правительство в Афинах. Если же воины хотят поскорее вернуться домой, то пусть захватывают Сест, их судьба в их руках.

Но и в осажденном городе дела обстояли не лучшим образом. Запасы продовольствия закончились, и, как пишет Геродот, персы варили и употребляли в пищу ремни от постелей. В итоге Артаикт не выдержал и под покровом ночи вместе с войсками покинул город. При этом афиняне умудрились не заметить бегство такого крупного отряда, и лишь только когда горожане открыли им ворота, поняли, что враг ускользнул. Но Ксантипп часть войск отставил в Сесте, а с остальными воинами устремился в погоню за персами.

Артаикта настигли на берегу речки Эгоспотамы. Персы сражались отчаянно, но были разбиты и разбежались по окрестностям, многих из них впоследствии выловили и принесли в жертву своим богам фракийцы. Артаикт вместе с сыном попал в плен, был закован в цепи и отведен на место казни. За свою жизнь и жизнь сына перс предлагал астрономическую сумму в 200 талантов серебра, а еще 100 талантов предлагал передать в святилище Протесилая для возмещения ущерба. Но Ксанипп был непреклонен, и для Артаикта пришло время расплаты. Пленника привели на высокий мыс напротив Абидоса и приколотили к деревянному кресту, а его сына забили камнями прямо на глазах еще живого сатрапа. После этого афиняне погрузились на триеры и уплыли обратно, оставив корчившегося на кресте Артаикта как грозное предупреждение персам.

Закончив все дела в районе Геллеспонта, Ксантипп повел свои триеры в Афины. Боевые действия затихли до следующего года.

* * *

В следующем, 478 году до н. э. командующим объединенным флотом эллинов был назначен Павсаний. Афинской эскадрой командовали талантливый стратег Кимон, сын победителя при Марафоне Мильтиада и добропорядочный Аристид. Это был на редкость удачный выбор, поскольку Кмон отвечал за ведение боевых операций, а Аристид, как всегда, занимался урегулированием взаимоотношений с союзниками. Точной численности эллинского флота Фукидид не называет, он только упоминает о том, что «Павсаний, сын Клеомброта, послан был из Лакедемона, в звании стратега эллинов, с двадцатью кораблями от Пелопоннеса (478 г.). Вместе с ним подплыли на тридцати кораблях афиняне и масса других союзников» (I, 94). Диодор Сицилийский пишет о том, что эскадра с Пелопоннеса насчитывала 50 боевых кораблей (XI, 44). Но сути дела это не меняет: с учетом того, что Афины выставили всего 30 триер, союзный флот должен был быть меньше, чем тот, что участвовал в битве при Микале. Тем не менее командование посчитало, что этих сил будет вполне достаточно для освобождения Кипра от власти персов.

Боевые действия на Кипре разворачивались для эллинов вполне удачно, и, как свидетельствует Фукидид, с большей части острова персидские гарнизоны были изгнаны. Но в дальнейшем, неизвестно по какой причине, успешная операция была прекращена, и союзный флот отправился в район Геллеспонта осаждать Византий. Город был захвачен, но непоследовательность союзников в претворении стратегических планов в жизнь внушала серьезные опасения. Кипр не был полностью освобожден от персов, и в дальнейшем это могло привести к ухудшению ситуации в регионе. Сатрапам ничего не стоило получить с материка подкрепления и восстановить власть Ксеркса на острове. Другое дело, хотели ли они это делать.

Опасность подкралась к союзникам с другой стороны. Овладев Византием, эллины обнаружили, что среди захваченных в плен знатных персов есть и родственники Ксеркса. Пленники остались в городе, где начальником гарнизона Павсаний назначил своего доверенного человека эретрийца Гонгила. В скором времени выяснилось, что командующий своей волей освободил всех пленных и в сопровождении Гонгила отправил к Ксерксу. Разразился скандал, но исправить ничего уже было нельзя. Однако у этого дела была и обратная сторона.

Дело в том, что Павсаний через Гонгила передал Ксерксу некое письмо. Вот оно: «Спартанский предводитель Павсаний, желая оказать тебе услугу, отпускает этих военнопленных; предлагаю тебе, если ты согласен, взять в жены твою дочь и подчинить тебе Спарту и остальную Элладу. Посоветовавшись с тобою, я думаю, окажусь в состоянии выполнить этот план. Поэтому, если тебе угодно принять какое-либо из моих предложений, пришли к морю верного человека для ведения дальнейших переговоров» (Thuc. I, 128).

Геродот излагает ситуацию несколько иначе, у него Павсаний просит руки дочери Мегабата, двоюродного брата царя Дария I, «того самого, к дочери которого впоследствии, если только верить молве, сватался лакедемонянин, сын Клеомброта, Павсаний, замышляя стать тираном Эллады» (V, 32). Обратим внимание – «отец истории» специально подчеркивает тот факт, что передает лишь ходившие по Элладе слухи, и не более того.

Ксеркс оценил как широкий жест Павсания с пленниками, так и открывающиеся возможности, связанные с настроениями командующего. Царь быстро сменил местного сатрапа и назначил на эту должность Артабаза, того самого, что убежал с поля битвы при Платеях, приказав ему наладить контакты с греческим полководцем.