Приключения Конан Дойла - Рассел Миллер

Конан Дойл подсчитал, что, включая доходы от лекций и книжных продаж, он потратил на спиритуалистическое движение 250 000 фунтов — огромная сумма, по нынешним временам многомиллионное состояние.

Но Дойл отнюдь не бедствовал. Помимо съемной квартиры в Лондоне и магазина он приобрел Бигнелл-Вуд, большой, крытый соломой коттедж возле Минстеда в Нью-Форесте[32] — подарок Джин на день рождения, ведь ей всегда так нравились тамошние места. В доме было центральное отопление, семь спален, четыре гостиные, помещения для прислуги. В саду протекал ручей, где водилась форель, а с участка можно было через ворота попасть прямо в лес — словом, это было тихое пристанище для отдыха от насыщенной трудами жизни. Садовник по имени Эзра построил курятник, домик для уток и загон для коз, чтобы обитатели Бигнелл-Вуда были обеспечены пищей на случай грядущей катастрофы.

Вскоре после того, как они там обосновались, Фенеа сообщил, что ему нужна особая комната для сеансов, окрашенная в розовато-лиловый цвет. Туда-то и явился дух Чарльза Диккенса с просьбой к Конан Дойлу: дописать за него роман “Тайна Эдвина Друда”. “Я чрезвычайно польщен, мистер Диккенс”, — ответил Дойл. “Просто Чарльз, если вы не возражаете, — отозвался Диккенс, — по-дружески”. Несмотря на этот обмен любезностями, Конан Дойл роман Диккенса дописывать не стал, как и неоконченный роман “Ожидание” Дж. Конрада, обратившегося к нему с того света с таким предложением.

А вот многие литераторы, еще не покинувшие бренный мир, почли за лучшее отдалиться от Конан Дойла. Джером К. Джером публично заявлял, что сеансы, проводимые в его доме, — “легкомысленная чушь”, основанная на “бессвязной логике”. Когда Джером скончался в 1927 году, то прислал сообщение: “Передайте от меня Дойлу, что я понял, что был не прав, как и он. Мы никогда не осознаем своих величайших ошибок в момент, когда их совершаем”. Дж. Барри не нападал на друга открыто, но не желал обсуждать с ним спиритуализм в частных беседах.

Грандиозный труд Дойла “История спиритуализма” был завершен в 1926 году. Он попросил у Оливера Лоджа разрешения посвятить “Историю” ему. И сообщил, что это “заслуживающая внимания, взвешенная работа, в которой нет ни одного резкого заявления”.

Критики, однако, рассудили иначе. Газеты упрекали Дойла за безапелляционный тон, за то, что он абсолютно игнорирует бесчисленные случаи обмана и мошенничества. Дойл, как водится, отмел все эти выпады, назвав их авторов “самонадеянными невежами”. Он издал за свой счет небольшой памфлет “Опыты психического познания”, где заявлял, что призван нести спиритуалистическое знание в массы. 19 ноября на съезде спиритуалистов, проходившем в Альберт-Холле, он попросил встать тех, кто лично общался с умершими. Поднялась половина зала. Дойл радостно описал этот факт в письме к Лоджу, присовокупив, что это — “одно из самых замечательных событий, когда-либо случавшихся в Лондоне”.

Затем он косвенным образом поучаствовал в расследовании таинственного исчезновения Агаты Кристи, королевы детективного жанра. 4 декабря автомобиль Кристи был обнаружен в Суррее, в нескольких милях от ее дома в Санниндейле. Машина стояла с зажженными фарами, внутри никого не было. Полиция бросила на поиски все силы, газеты только об этом и писали, и, когда через неделю Агату Кристи не удалось найти, было решено, что она погибла — либо в дорожной аварии, либо покончив с собой, либо стала жертвой убийцы.

Начальник полиции Суррея обратился за советом к Конан Дойлу в надежде, что тот применит свой дедуктивный метод, как было в случае с Эдалджи и Оскаром Слейтером. Но Дойл порекомендовал раскрыть тайну с помощью медиумов. Он уже развивал эту идею в рассказе, опубликованном в “Стрэнде” в 1920 году, советуя каждому крупному полицейскому отделению прибегать к услугам штатных ясновидящих и медиумов. Да, они могут и ошибиться, а кто же не ошибается? Но в том, что касается “ключевых мотивов и внутренне обусловленных связей, их помощь будет бесценна”.

Он обратился к Хорасу Лифу, медиуму, специалисту по психометрии, то есть способному извлекать информацию о человеке из его вещей. Лифу дали перчатку Кристи, и едва он ее взял, как тут же сказал: “Агата!” Дойла это очень обнадежило, ведь никто заранее не говорил медиуму, в чем проблема (конечно, газеты уже целую неделю только об этом и писали, но разве это аргумент?). Лиф сказал, что у хозяйки перчатки “неприятности” и действует она не вполне осознанно. Но она точно жива. “Вы все узнаете в ближайшую среду, я полагаю”.

И ведь оказался абсолютно прав! В среду утром, 15 декабря, все газеты вышли с сенсационным рассказом о том, что Агату Кристи обнаружили в водолечебнице отеля в Йоркшире, где она зарегистрировалась как Тереза Нил. Дело было в том, что муж попросил у нее развода, чтобы уйти к некой Нэнси Нил, с которой у него был роман. Кристи никогда так и не объяснила, почему решила вдруг исчезнуть, и среди прочих версий упоминалась внезапная потеря памяти, депрессия и даже желание привлечь внимание публики. Разумеется, Дойл расценил предсказания Лифа как очередное подтверждение спиритуалистических возможностей. О чем написал в “Морнинг пост”, призывая использовать медиумов в помощь полиции, ссылаясь при этом на опыт Франции и Германии.

В июне 1927 года последние двенадцать рассказов о Холмсе были напечатаны в сборнике “Архив Шерлока Холмса”. В предисловии Дойл со всем почтением распрощался с героем: “Боюсь, что м-р Шерлок Холмс, подобно иным знаменитым певцам, пережившим свое время, но не желающим покидать сцену, беспрестанно устраивает “последние” выступления. Пора с этим покончить, он должен уйти. Итак, читатель, скажем: прощай, Шерлок Холмс!”

Дойл благодарил читателей за их неизменную любовь, но даже самые преданные поклонники знаменитого сыщика не могли скрыть разочарования от последнего сборника. Нельзя сказать, что там нет и следа былого таланта рассказчика. Например, в “Загадке Торского моста” сложная, запутанная интрига подана мастерски. Есть и чувство юмора, — чего стоит одна телеграмма из “Человека на четвереньках”: “Сейчас же приходите, если можете. Если не можете, приходите все равно. Ш. X.”[33]. Но при всем том совершенно ясно — нерва в повествовании нет, Дойл утратил связь с происходящим вокруг. Его Холмс из скептика-реалиста превратился в философствующего зануду, рассуждающего о смысле жизни, а точнее, о его отсутствии. Закончив последний рассказ сборника, Дойл отправил Гринхоу-Смиту письмо: “Это последний полет Шерлока, его суставы поскрипывают, как и у самого автора, но это лучшее, что я мог сделать. Простимся же с ним навсегда”.