Приключения Конан Дойла - Рассел Миллер

Между Дойлом и Гудини завязалась яростная газетная полемика. В одной статье Гудини писал: “Я утверждаю, что сэр Артур Конан Дойл представляет собой угрозу для общества, поскольку люди считают его великим спиритуалистом, исходя из того, что он великий писатель… Я лично предупреждал сэра Артура, но, похоже, он не способен внять голосу разума. Жаль, что человек с таким литературным дарованием в преклонном возрасте принялся за такие вопиющие глупости”. Он даже угрожал подать на своего бывшего друга в суд, утверждая, что тот творит противозаконные вещи, ибо “слегка спятил на старости лет” и “его несложно одурачить”. В феврале 1925 года комиссия журнальных экспертов вынесла решение, где было сказано, что они “наблюдали феномены, механизм которых не всегда вполне понятен, но не было ни единого, который нельзя было бы повторить с помощью обычных средств”.

Надо сказать, что и репутация Марджери пошатнулась, когда обнаружили, что отпечаток большого пальца духа ее брата один в один совпадает с отпечатком доктора Кервина, дантиста ее мужа.

Как и предсказал Уолтер, Гудини прожил недолго. 22 октября 1926 года он был в Монреале и готовился к выступлению. В уборную к нему зашла компания студентов из университета Мак-Гилла, и один из них спросил, правда ли, что он легко выдерживает любой удар в живот. И прежде чем Гудини успел напрячь пресс, нанес ему несколько сильных ударов. Гудини не знал, что у него в результате разорвался аппендикс, отчитал лекции в Монреале, а затем приехал в Детройт, где дал представление, после чего слег. Он скончался от перитонита 31 октября.

После его смерти Дойл открыл секрет: был еще один сеанс, на который явился дух матери Гудини, где она горестно сообщила, что предвидит безвременный конец своего одаренного сына. Но поскольку тогда у Дойлов были теплые отношения с иллюзионистом, они не стали передавать ему эту печальную новость, в надежде, что произошла ошибка. Однако предсказание оправдалось. Таким образом, пусть и покойнику, Конан Дойл сумел доказать истинность спиритуализма.

В качестве примирительного жеста вдова Гудини предложила писателю всю библиотеку мужа по оккультизму, но тот колебался. Бесс заверила Дойла, что муж всегда относился к нему с огромным уважением и восхищением. Дойл ответил: “Мужчина, завоевавший любовь и уважение достойной женщины, и сам безусловно человек честный и порядочный. Мне жаль, что между нами бывали трения”. Он заверил Бесс, что никогда более не скажет ни единого дурного слова о Гудини.

До конца своих дней он утверждал, что Гудини обладал сверхъестественными способностями. Через два года после его смерти он написал статью в “Стрэнд”, где доказывал, что именно дематериализация лежит в основе его поразительных трюков.

Но в конце концов Гудини отстоял свою правоту. Незадолго до смерти он условился с Бесс, что подаст ей с того света заранее закодированное сообщение, если это хоть как-то возможно. Десять лет подряд, в годовщину его смерти, Бесс Гудини устраивала сеанс, в надежде получить весточку. Никакого сообщения не пришло.

Глава 23

Говорит Фенеа

В 1921 году ДЖИН КОНАН ДОЙЛ ОБРЕЛА ДАР, который ее муж назвал “вдохновенным письмом”. Он отмечал, что сначала она, по “врожденной честности и скромности”, побаивалась новых способностей, опасаясь, что речь идет просто о самовнушении, но постепенно детальность сообщений убедила ее, что они исходят от внешних источников.

Сперва Джин общалась с покойными друзьями и родственниками. Все они были неизменно ласковы, сообщали вещи самые приятные и утешительные — и почти всегда именно такие, которые хотелось услышать Дойлу, особенно в том, что касалось его спиритуалистической деятельности: его мать, Иннес и Кингсли — все дружно сожалели, что не поддержали спиритуализм, пока были на этом свете. Вилли Хорнунг, скончавшийся от пневмонии, когда Дойл плыл домой из Австралии, говорил: “Я так рад, что я здесь, Артур, это замечательно! Если бы только я знал об этом на земле, сколько добра мог бы принести… Если бы люди знали!” Малькольм Лекки уверял Дойла, что жизнь “по ту сторону” насыщенна и интересна, она наверняка понравится им с Джин, когда они туда прибудут: “Мы помогаем обустраивать ваш дом. Мы знаем, что вы оба любите.

Он уже сейчас выглядит прелестно”. Лили Лодер-Симондс тоже регулярно была на связи и призывала “старушку Джин” отбросить всякий скепсис: “Больше доверия!”

Не отставала и мать Дойла, неустанно заботившаяся о сыне и не забывавшая похвалить невестку за хлопоты о его благополучии.

Иногда возникали и незнакомые духи. Они тоже хвалили Конан Дойла за труды на ниве спиритуализма и предупреждали о грядущих “великих переменах”. Странным образом из этого активного общения между мирами оказалась выключена Туи. Она ни разу не дала о себе знать, не интересовалась, как идут дела, и не пела хвалебную песнь загробному счастью. А ведь она так любила мужа. Но если молчание Туи и удивляло Дойла, он ни словом об этом не обмолвился. К тому же определенная логика в ее молчании была: ей не хотелось, видимо, чтобы в качестве посредницы выступала та, которая еще при жизни почти полностью заняла ее место. Молчал и отринутый от семьи во время земного существования отец Дойла, его дух не пересекал “невидимой границы” и не рассказывал о том, чем утешается он после смерти.

Спустя пять месяцев по возвращении из Америки пришло сообщение от Мэри Дойл: скоро к ним явится “духовный проводник”, который возмет на себя бразды правления. “Его зовут Фенеа. Он очень, очень высокий дух, направленный специально для работы с вами на земном уровне. Он умер тысячи лет назад на Востоке, подле Аравии. Среди людей он был первым. Он хочет, чтобы я сказала тебе, мой дорогой, что впереди у тебя еще много работы”. Конан Дойл спросил: “В этом мире?” Дух сообщил: “В этом”.

Первый контакт с Фенеа состоялся 10 декабря 1922 года, и с той поры он стал прямым руководителем Дойла по связям с загробным миром, хотя являлся нерегулярно, исходя, вероятно, из неких высших соображений. Дойл писал, что иногда они месяцами ждали его, а потом “он вдруг возникал посреди разговора, прямо за обеденным столом, приветствуя нас странным характерным голосом и восточными жестами”.

Фенеа был писцом в городе Ур, что в 140 милях к югу от столицы шумеров Вавилона. Жил он там за 3000 лет до нашей эры. И вот ведь — бывают же такие совпадения — незадолго до того совместная археологическая экспедиция Британского музея и университета Пенсильвании под руководством сэра Леонарда Вулли начала в Уре раскопки. Пресса писала о них во всех подробностях…