Кардонийская рулетка - Вадим Панов

— На этот раз все серьезно, — вздохнул консул. — Мои разведчики видели армию собственными глазами — к юго-западу от Карлонара.

Тиурмачин крякнул, потер подбородок, словно желая растереть неприятное известие по старческой коже, после чего осведомился:

— Большая армия?

— Десяток доминаторов, импакто, по меньшей мере пять авианосцев, но аэропланов с избытком, гораздо больше, чем может поместиться. — Консул поморщился: — То ли резерв, то ли ждут еще авианосцев.

— А пехота?

— Тысяч пятьдесят и куча десантных цеппелей.

— Тяжелая техника?

— Разведчики не видели.

— У галанитов есть танки, — произнес маршал. — Они меньше бронетягов, хуже вооружены, но прекрасно подходят для действий на архипелаге: их проще перебрасывать с места на место. Кроме того, нужны полевые орудия…

— Но разведчики тяжелую технику не видели, — повторил консул.

— Значит, есть еще одна армия, — жестко закончил маршал. — Твои разведчики видели десант, первую волну, что налетит на Ушер с неба. Главные же силы придут по морю.

— Они не дураки.

— Не веришь во вторжение? — удивился Тиурмачин.

— У меня превосходство и на море, и в воздухе.

— Ты сам сказал, что там огромное количество аэропланов.

— Валеман показал, что паровинги мощнее. Их меньше, но каждый стоит десятка самолетов. Приотцы и галаниты это понимают.

— Для чего же им армия? — осведомился маршал.

— Они будут сражаться с нами в воздухе, будут пугать десантом и, может быть, при должном везении даже высадят его.

— Но?

— Но их основная армия, в которой, как ты правильно заметил, должна быть артиллерия и бронетехника, пойдет на Унигарт. — У консула заиграли желваки. — Если Ушер отрежут от Герметикона, мы сдадимся через несколько месяцев.

— У тебя навязчивая идея.

— Я вижу, что будет, потому что сам сделал бы именно так: зачем воевать, если есть возможность задушить? Они атакуют архипелаг, обкатают оружие, новые способы ведения боя, врежут нам… Но победу одержат здесь, в Унигарте. — Дагомаро помолчал. — Эрси меня поддержит?

Вот они — переговоры. А точнее, важнейшая их часть. Маршал не был официальным посланником, не говорил речей, но именно от его слова зависело будущее Кардонии.

— Все имеет цену, — негромко ответил Тиурмачин. — Нашу ты знаешь: половину того, что ты возьмешь в Приоте.

Земли, доли в предприятиях и банках — половину всего придется отдать эрсийской хунте.

— Я согласен, — кивнул консул.

— А сенат Ушера?

— Я говорю от его имени.

Старик вновь крякнул: он не ожидал, что Винчер даст ответ настолько быстро, вновь потер подбородок и осведомился:

— Чем же ты будешь расплачиваться с адигенами?

— Тем, что Кардония не станет галанитской.

— Им этого мало.

— Именно поэтому наши переговоры буксуют, — усмехнулся Дагомаро. — Я приучаю адигенов к мысли, что этого достаточ но.

— Хочешь обмануть всех?

— Придется. В противном случае моя родина окажется в рабстве.

— Посмотрим, что у тебя получится.

— Ты с детства называл меня умным.

— Лилиан, можно с вами поговорить? — Кира догнала адигену примерно на середине лестницы. Обратилась довольно громко, презрев нормы приличий, а закончила и вовсе неподобающе: — Наедине.

— Дорогой? — Адира дер Саандер вопросительно посмотрела на супруга.

— Конечно, милая. — Фредерик улыбнулся. — Я вижу, вы подружились.

— Немножко.

— Так поболтайте.

И отошел к автомобилю, затеяв разговор с секретарем. А Кира, едва дождавшись ухода дер Саандера, выпалила:

— Я попрошу отца освободить Помпилио!

И замерла, внимательно наблюдая за выражением лица адигены. И разочарованно вздохнула, поскольку оно осталось бесстрастным.

— Не думаю, что у вас получится.

— Я умею быть настойчивой, — уверенно ответила девушка. — Если я захочу, Помпилио окажется на свободе уже вечером. И плевать на результаты расследования.

Лилиан припомнила свои отношения с отцом — она тоже была единственной дочерью — и улыбнулась:

— Не знаю, почему вы решили помочь, но я вам благодарна.

Мягкий голос, вежливые слова, дружеский жест рукой, но Кира все равно ощущала разделяющее их расстояние. Почти незаметное сейчас, но реально существующее. И точно такое же расстояние она чувствовала, общаясь с Помпилио.

«До чего они похожи!»

Во всяком случае — в этом.

— Скажу честно: мне не требовалось ваше одобрение, чтобы освободить Помпилио, — медленно произнесла Кира, глядя молодой женщине в глаза. — Но мне кажется, что лучше ему остаться в тюрьме.

— Вы шутите? — изумилась Лилиан. Или ловко сыграла изумление: девушка по-прежнему не могла «читать» адигену. — Почему?

— Потому что… — Кира сделала полшага вперед, почти вплотную подойдя к собеседнице: — Это правда, что вы расстались как раз перед его исчезновением?

— Откуда вы знаете? — Маска бесстрастия дала трещину: в глазах адиры вспыхнули яростные огоньки. — От него?

— И еще я наблюдательна.

— Помпилио рассказал о нас? — Молодая женщина никак не могла прийти в себя.

— Мы постепенно становимся друзьями.

— Ах вот в чем дело…

Лилиан хрустнула пальцами, помолчала, а затем, совершенно неожиданно для Киры, которая ждала короткого честного «да» или короткого лживого «нет», ответила:

— Мы расстались раньше. Но на Заграте Помпилио вновь сделал мне предложение, я отказала, была уверена, что поступаю правильно, что люблю Фредерика… Или думала тогда, что люблю… Или хотела любить… — Адира отвернулась, она с трудом сдерживала слезы. И Кира вдруг поняла, что пришла вовремя: Лилиан требовалось выговориться. — Я отказала Помпилио, но на следующий день он… Сейчас не важно, что он сделал, но на следующий день я твердо решила согласиться. — Лилиан гордо вскинула голову: — Если бы не катастрофа, сейчас я была бы адирой дер Даген Тур.

«Как же все несправедливо!» Кира тоже была готова расплакаться, но сдержалась и тихо прошептала:

— Он знает?

— Я не стала навещать его в госпитале. Только цветы от имени супругов дер Саандер.

— Но вы его любите, — грустно улыбнулась Кира.

И вновь услышала правду:

— Его нельзя не любить, он — герой, — вздохнула адигена. — Рядом с ним надежно, безопасно, спокойно, но…

— Что «но»? — навострила уши девушка.

Но Лилиан уже справилась со слабостью.

— Зачем вы завели этот разговор, Кира? Мой муж в опасности?

Винчер не раз говорил, что адира дер Саандер умна, и девушке оставалось лишь покачать головой, признавая правоту отца: Лилиан прекрасно поняла, куда клонит юная собеседница.