Верь в мою ложь - Элизабет Джордж

— И он заплатил за эту операцию?

— Ну да. Он ведь думал, что взамен получит идеальные отношения между двумя мужчинами, один из которых в глазах всего света выглядит женщиной.

— То есть ему нужны были гомосексуальные взаимоотношения.

— Своего рода да. Но этого быть не могло, поскольку один из партнёров был другого пола. Нашей проблемой — моей и Рауля — было то, что мы не до конца поняли друг друга перед тем, как начали… эту авантюру. А может быть, я намеренно не желала понять, чего он хотел от меня, потому что была в отчаянии, а он казался единственным выходом.

— Но почему вы думаете, что теперь он ищет вас?

Алатея ответила совершенно спокойно, без малейшей иронии или хвастовства:

— А вы не стали бы, Томас Линли? Он потратил огромные деньги, чтобы создать меня, а в ответ на свои вложения ничего не получил.

— Но что известно Николасу?

— Ничего.

— Как это может быть?

— Последняя операция была сделана много лет назад в Мехико. Когда я поняла, что не могу быть тем, что нужно Раулю, я сбежала от него. И — из Мехико. Я перебиралась с места на место, нигде не задерживаясь. И наконец очутилась в Юте. И встретила Ники.

— Но вы должны ему всё рассказать…

— Почему?

— Потому что… Но это ведь очевидно. Есть некоторые функции, которые ваше тело не сможет выполнить.

Алатея вздохнула.

— Я думала, что всегда смогу оставаться женщиной так, чтобы Ники ничего не узнал. Но потом он захотел вернуться в Англию, захотел сделать всё, чтобы его отец мог им гордиться. И он видел только один путь к этому, так сказать, гарантию счастья отца. Мы должны сделать то, чего не смогла сделать ни одна из сестёр Николаса. Мы должны родить ребёнка и подарить Бернарду внука, и это навсегда исцелит ту боль, которую причинил ему Николас… ему и матери… за все годы своего наркотического безумия.

— Значит, теперь вы просто обязаны ему всё объяснить.

Алатея покачала головой.

— Как я могу признаться ему в подобном предательстве? Вы сами смогли бы?

— Не знаю.

— Я могу любить его. Могу быть его возлюбленной. Могу создать для него дом и делать всё то, что может сделать для мужчины женщина. Кроме одного. Ведь даже пойти к доктору, чтобы обследоваться, якобы чтобы выяснить, почему я до сих пор не забеременела… Я с самого начала лгала Нику, потому что уже привыкла лгать, потому что мы всё это делаем, потому что иначе не выжить в этом мире… Это называется хитростью, это образ жизни. Единственная разница между мной и остальными людьми в том, что я превратилась из мужчины в женщину и скрыла это от того, кого я люблю, потому что я думала: если он об этом узнает, он не захочет на мне жениться, не захочет увезти в такое место, где Рауль Монтенегро никогда меня не найдёт. В этом мой грех.

— Но вы ведь понимаете, что должны ему рассказать.

— Я действительно должна что-то сделать, — ответила Алатея.

Камбрия, Арнсайд

Он как раз доставал из кармана ключи от машины, когда Дебора подъехала к Арнсайд-хаусу. Линли застыл на месте, они с Деборой уставились друг на друга. Она остановила машину рядом с «Хили-Эллиотом», вышла и ещё мгновение-другое просто смотрела на Томаса. По крайней мере, подумал он, у неё хватило совести изобразить сожаление.

— Ох, я виновата, Томми… — сказала Дебора.

— Ну да, конечно, — ответил он.

— Ты что, ждал меня всё это время?

— Нет. Я уже возвращался в Лондон, был примерно в часе езды отсюда. Но мне позвонила Барбара. Оставались кое-какие неподвязанные концы. Вот я и подумал, что лучше вернуться и разъяснить всё до конца.

— Какого рода концы?

— Как выяснилось, к смерти Яна Крессуэлла это не имеет отношения. А ты где была? Снова в Ланкастере?

— Ты уж слишком хорошо меня знаешь.

— Да. Мы всегда отлично друг друга понимали, разве не так?

Линли посмотрел мимо Деборы и обнаружил, что за то время, что он провёл в Арнсайд-хаусе, туман добрался уже до дамбы и начал переваливаться через неё, запуская свои длинные космы на лужайку. Нужно было поспешить с отъездом, чтобы добраться до трассы раньше, чем туман станет совершенно непроницаемым. Но когда он накроет всю Камбрию, любая дорога станет опасной, и Линли не представлял, как он уедет, оставив здесь Дебору.

— Мне нужно было ещё раз поговорить с Люси Кеверни… но я ведь знала, что ты этого не позволишь, — сказала Дебора.

Линли приподнял бровь.

— Я не могу что-либо позволить или не позволить. Ты свободна в своих действиях, Дебора. Я говорил тебе по телефону, что просто хотел бы, чтобы ты составила мне компанию на обратном пути в Лондон.

Дебора опустила голову. Её рыжие волосы, всегда бывшие самой примечательной её чертой, скользнули с плеч вперёд, и Линли отметил, как быстро они реагируют на усилившуюся влажность воздуха. Крупные пряди разделялись на более мелкие, завитки становились круче. «Медуза», — подумал Линли. Ну, она ведь всегда именно так на него действовала, разве нет?

— Но так уж получилось, что я оказалась права, — заговорила Дебора. — Я имею в виду, Люси рассказала мне ещё кое-что. Только я не уверена, что это могло бы послужить мотивом к убийству Яна Крессуэлла.

— И что же это такое?

— Алатея действительно собиралась ей заплатить за то, чтобы Люси выносила ребёнка, то есть заплатить больше, чем позволяет закон. Так что… Ну, думаю, здесь нет той сенсации, какой я ожидала. Просто вообразить не могу, чтобы из-за этого кого-то убили.

Линли понял, что эта самая Люси Кеверни — кем бы она ни была — то ли не знала всей правды об Алатее, то ли просто не сообщила её Деборе. Потому что настоящая история, безусловно, могла стать ошеломительной сенсацией. В ней имелись все три составляющие, которые руководят поведением человека, — секс, власть и деньги… но ещё и убийство? Скорее всего, в этом Дебора была права. Ту часть истории, из-за которой мог бы быть убит Ян Крессуэлл, Люси Кеверни не знала, если можно было верить Алатее Файрклог. А Линли полагал, что верить ей можно.

— И что теперь? — спросил он Дебору.

— Вообще-то я приехала для того, чтобы извиниться перед Алатеей. В последние дни я превратила её жизнь в настоящий ад и думаю, что даже положила конец планам, её и Люси. Я этого не хотела, но тот чёртов репортёр из «Сорс» ворвался к нам, когда мы разговаривали, заявил, что я — детектив из Скотленд-Ярда и расследую в Камбрии смерть Яна Крессуэлла, и… — Дебора вздохнула, встряхнула волосами и отвела их назад точно таким же жестом, как Алатея. — Если я напугала Люси так, что она откажется выносить ребёнка для Алатеи, Томми, то я совершила очень серьёзную ошибку. Алатее придётся начинать всё сначала, искать новую суррогатную мать. Я думала… Ну, я просто думала, что у нас с ней есть нечто общее, понимаешь? В смысле детей. И я хотела именно это и сказать ей сейчас. И попросить прощения. И сообщить, кто я такая на самом деле.

Линли подумал, что намерения у неё хорошие, но всё равно не был уверен в том, что Дебора не сделает для Алатеи всё только ещё хуже. Впрочем, как? Дебора ведь не знала всей правды, а он не собирался её рассказывать. Просто незачем было. Его дела здесь были закончены, Ян Крессуэлл ушёл в лучший мир, а кем была Алатея и что она намеревалась открыть своему мужу, посторонних не касалось.

— Ты меня подождёшь? — спросила Дебора. — Я не задержусь. Может, у гостиницы?

Линли, подумав, решил, что это наилучший из вариантов. Но всё-таки сказал:

— Если передумаешь, позвони мне, чтобы я не ждал зря, хорошо?

— Обещаю, — кивнула Дебора. — Только я не передумаю.

Камбрия, Милнторп

Зед не стал возвращаться в Уиндермир. Ехать туда было слишком далеко, а ведь в глубине его ума кое-что созревало. То, что он успел узнать, уже тянуло на экстренный выпуск, и ему следовало разобраться со всем как можно скорее. Зед был полон энергии, как никогда.

Ник Файрклог пытался многое скрыть от него, но ему это удалось так же, как удалось бы очень толстому человеку надёжно укрыться за тоненьким деревцем. К тому же сам Николас даже не догадывался о том, что на самом деле затеяли его жена и Люси Кеверни. А ведь насколько Зед понял, эти две особы решили здорово надуть беднягу Ника. У Зеда пока не было кое-каких пунктов истории, потому что Ник молчал, как кусок угля, на тот счёт, как именно будет осеменяться чужая яйцеклетка и как Алатея намеревалась справиться с этой проблемой, но Зед счёл это несущественной деталью. Сутью было то, что две женщины вознамерились одурачить одного мужчину. А дальше уже всё пойдёт само собой, прорвётся настоящим водопадом, что бы ни скрывали Ник, Люси и Алатея. Главное — не увлекаться метафорами, напомнил себе Зед. Просто помнить, что такие разоблачения обязательно влекут за собой новые, это так же неизбежно, как наступление дня после ночи. Но первым делом он должен написать «затравочную» статью для первой страницы. Детектив из Скотленд-Ярда приезжает в Камбрию, чтобы расследовать некое убийство, но натыкается на гнусный заговор со стороны двуличной супруги и молодой авантюристки-драматурга, желающей продать собственную утробу в качестве репродуктивной машины… Зед рассудил, что тут возможен даже намёк на проституцию. Потому что если Люси Кеверни готова продать одну часть своего тела, то почему бы ей не продать и всё остальное?