Коллекция - Мария Барышева

Взгляд мужчины дрогнул, стал немного сфокусированней, и в нем внезапно появилась деловитость.

— Вечером пошли, — сказал он надтреснутым голосом и вдруг начал говорить торопливо и как бы оправдываясь. — Днем никак нельзя было. Все время кто-то дома сидел… и старики эти, во дворе… смотрели все время… А семья хорошая тогда въехала, при крутых бабках, еще и с тачкой… Леха их нашел. У него нюх на такое… Они уже уезжать собирались и всей толпой тогда в город двинули, вечером, на праздник какой-то… Мы и пошли… Замок фонаревый, не фиг делать было открыть… соседке глазок залепили… А в хате фонарики сразу сдохли — сразу же, оба… как назло! С зажигалками шарились, потом свечки нашли… и Леха пошел в дальние комнаты… а я в спальню… А потом он закричал… — язык мужчины быстро и остро облизнул губы. — Перестал сразу же… но так заорал… — он чуть прищурился. — Малой был… помню… ротвейлер соседский… кошку драл во дворе… брюхо разорвал… похоже орала… Я в комнаты — а они пустые, понимаешь?! — мужчина встряхнул ее — не сколько от ярости, сколько из желания убедить. — Вся хата пустая! Нет Лехи! И ведь решетки… и пройти он мимо не мог… он не ушел бы без меня!.. А потом эти твари… на всех стенах!.. на всех стенах!.. Как свалил — не помню!..

Он бурно задышал, смаргивая с ресниц капли пота, потом его пальцы твердо и уверенно взяли Киру за горло, и рука с ножом приподнялась, указывая острием ей в левый глаз.

— Где Леха?! Скажи, куда вы его дели, или я тебя изувечу! И отымею так, что изо рта вылезет!.. Мне по фигу, что у вас там, я ни за что больше туда не сунусь… но тебя я не выпущу, поняла, сука?! Ты знаешь — я же вижу!.. — человек уже почти кричал. — Он жив?!

— Подожди… — хрипло прошептала она, — пожалуйста, подожди… Я все скажу, только нож убери… подальше… скажу… Ты видел их?!.. Ты тоже их там видел?!.. эти тени?!.. Тени людей на стенах, да?!..

Нож отплыл в сторону, и в блекло-карих глазах появилось некое подобие внимания.

— Люди? — переспросил он. — Какие еще люди?! Я говорю о тех тварях с зубами! Черных тварях из стен! Глаза у них… и зубы!.. Огромные волки!..

— Волки?! — изумилась Кира.

— Не повторяй за мной! — вскипел безумец, снова замахиваясь ножом. — Ты прекрасно сама все знаешь! Это они Леху забрали! И ты, и твоя бабка — вы набили свою хату зверьем и заманиваете туда таких, как мы! На мясо!..

Кира хрипло выдохнула, и ее захлестнули злость и досада. Он действительно был всего лишь сумасшедшим. Наверное, он и вправду когда-то забирался в ее квартиру… но он ненормальный! А она-то почти надеялась, что он что-то знает — на самом деле знает. Волки… как же!

Но параноидальный бред — это одно, а острый нож в его руке — совсем другое! И никто ничего не услышит — даже здесь, в туалете вздрагивают стены от грохочущей наверху музыки, и там, далеко, словно в другом мире, ее сокурсники беззаботно вытанцовывают на потертом паркете. Это придавало происходящему еще большую нелепость. Умереть на грязном полу туалета от ножа какого-то психа, под „Вальс цветов“ из „Щелкунчика“?

Нет! Этого не будет!

— Хорошо, я поняла, что ты от меня хочешь, ты чертовски убедительный собеседник, и мне придется открыть тебе все карты, но наша беседа будет носить куда как более содержательный характер, если ты перестанешь тыкать мне в глаз своей железкой — я обычно нервничаю, если кто-то пытается выколоть мне глаз и все такое… — посыпались из ее рта торопливые слова, запрыгавшие звонко, как бусинки по кафелю. Ее руки медленно и плавно поднялись — безобидное, не способное напугать или насторожить движение — и начали вытанцовывать перед Кирой, иллюстрируя то, что она говорила. Вначале танец этот был спокойным, но тут же стремительно начал убыстряться и стал рваным и неистовым, и тонкие пальцы вычерчивали в воздухе причудливую, полуиспуганную вязь. Человек чуть отодвинулся от нее, и Кира почувствовала, что давление на ее ноги чуть ослабло, и хватка на плече из удерживающей превратилась в придерживающую. Нож снова отплыл, чуть подергиваясь в такт движениям пальцев, чем-то напоминая удивленную кобру, наблюдающую за взбесившейся мышью. Мужчина все еще смотрел на ее лицо, беззвучно шевеля губами, — смотрел зло, но в злости начала появляться рассеянность и даже любопытство, и теперь его взгляд то и дело скашивался на танцующие руки. — Да, вот так гораздо лучше!.. а теперь я скажу тебе то, что ты ждешь — и, уверяю тебя, это превзойдет все твои ожидания!

Одновременно с последним словом ее пальцы сжались в кулаки, оставив отогнутыми лишь указательные, и в резком, некоем фокусническом жесте руки Киры разошлись в разные стороны, и взгляд мужчины невольно разъехался следом, приковавшись сразу к двум торчащим пальцам одновременно, на мгновение заметался между ними, и в этот момент Кира с силой ударила длинной „шпилькой“ туфли по его ботинку, почти тут же, со вскриком ярости и напряжения отбрасывая его назад. Чужие пальцы сорвались с ее плеча, человек взвыл от боли, отлетая с разведенными руками, точно распятый, и с глухим стуком ударился о потрескавшийся кафель, звонко лязгнув зубами, когда его затылок соприкоснулся со стеной.

Кира не смотрела ему вслед. Едва чужая рука исчезла с ее плеча, как она потеряла к ее обладателю всякий интерес, крутанувшись на одном каблуке, гигантским прыжком преодолев расстояние до запертой двери и ударившись об нее всем телом. По счастью дверь открывалась наружу, старенькая древняя щеколда была хлипкой и от удара сразу же отлетела, повиснув на косяке на чудом устоявшем шурупе.

Кира выскочила в пустой вестибюль и развернулась в сторону ведущей наверх лестницы — к своим, обратно на занятия, он не посмеет тронуть ее, когда рядом будет столько людей, не сунется даже, а потом она просто вызовет милицию и… Ее ноги разъехались на скользком полу, она взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, и эти две потерянные секунды отсекли от нее спасительную лестницу — оскалившийся, с перекошенным от боли и злости лицом он выскочил ей наперерез, и Кире ничего не оставалось делать, как метнуться к дверям на улицу. По дороге она закричала — просто громкий дикий вопль, без слов, сразу же потерявшийся в грохоте летевшего сверху веселенького чарльстона.

— Что, не слышат?!.. — издевательски спросил сзади задыхающийся голос. Или ей это только показалось?..

Не задумываясь над этим, Кира распахнула сначала одну дверь, потом вторую, и, увлекаемые назад тугими пружинами, они так ударились о косяки, что отчаянно дребезгнули едва не разбившиеся стекла. Огромная площадка перед зданием была пуста, впереди, сразу же за парапетом вплоть до морского берега простирался каменистый, заросший бурьяном и засыпанный мусором пустырь, справа тянулись многоэтажки и запутанные дворы, которых она не знала, но в которых, все же, можно было как-то спрятаться. Тем не менее, Кира сразу же рванулась влево — туда, где приветливо сияла редкими автомобильными фарами трасса, хотя до остановки было очень далеко, и темные метры дороги, окаймленные соснами, лежали перед ней, как пропасть.