Лето Гелликонии - Брайан Олдисс

Когда Оди Джесератабхар и СарториИрвраш искали между камнями яйца игуан, на отряд внезапно напали выскочившие из засады и вооруженные копьями фагоры. Двурогие имели крайне истощенный вид, шерсть на них висела клочьями, в проплешинах были видны туго обтянутые кожей ребра.

Застав сиборнельцев врасплох, фагоры убили двух солдат, а остальных отогнали к воде. Оправившись от растерянности, солдаты бросились в схватку, и довольно скоро с фагорами было покончено. Все двурогие были убиты, но одну гиллоту Оди пощадила.

Гиллота была более рослая, чем ее соплеменники, и покрыта тусклым черным мехом. Со связанными за спиной руками пленницу отвели в шлюпку и отвезли ее на борт «Золота дружбы».

К вечеру поднялся муссонный ветер, и корабли снова устремились на восток. СарториИрвраш теперь проводил все свое время с пленницей, заключенной в одном из корабельных отсеков. Гиллоту он назвал Глиат.

Глиат говорила только на родном языке двурогих, да и то лишь на местечковом диалекте. СарториИрвраш, который не знал ни родного, ни даже хурдху, был вынужден общаться с фагоршей через переводчика. Иногда к ним в темноту трюма спускалась Оди, чтобы посмотреть, как продвигаются у них дела.

— Сколько можно возиться с этим чудовищем — от нее невозможно смердит. Мы доказали то, что хотели, — Рададо и Зросса когда-то действительно были соединены перешейком. Твоя черная фагорша, оставшаяся в единственном числе среди своих белых сородичей, возможно, является прямым потомком своих черных предков из геспагоратского Пеговина. На таком маленьком острове, в полной изоляции от остального мира, это вполне возможно.

Бывший советник покачал головой. Признавая остроту ума Оди, он все же не мог не отметить, что в своих выводах она обычно слишком торопилась.

— Гиллота сказала, что она и ее товарищи плыли примерно год назад на галере, которая разбилась о камни острова.

— Она лжет, я уверена в этом. Фагоры никогда еще не выходили в море. Они боятся воды как огня.

— На галере они были рабами-гребцами. Галера была зроссанской — вот что она сказала мне.

Оди хлопнула СарториИрвраша по плечу.

— Послушай, Сартори, по сути дела, мы можем доказать, что между двумя континентами некогда существовала сухопутная связь, гораздо более легким путем — просто достав из шкафа в моей каюте старинные карты. Всем известно, что на рандонандском берегу есть Пупориан, хотя и мало кто знает, что на берегу Зроссы есть порт, зовущийся Попевин. На староолонецком «пуп» означает «мост», а на местечковом олонецком «пу» и «пуп» — одно и то же. Следы прошлого можно найти в языке, если знаешь, чего искать.

Госпожа адмирал рассмеялась, и СарториИрвраш почувствовал досаду от ее сиборнельского тона вечного превосходства.

— Если тебе невмоготу больше терпеть запах, дорогая, ты можешь подняться на палубу.

— Мы скоро подойдем к Киивасиену. Это портовый городок. Ты, наверное, знаешь, что «асс» и «ас» на староолонецком означает «море» — почти так же, «аш», слово «море» звучит на понтпонском.

Закончив эту небольшую лекцию, госпожа адмирал улыбнулась и удалилась, ловко взобравшись по трапу на палубу.

На следующий день СарториИрвраш нашел гиллоту сидящей в углу своей клетки. Под ней растеклась лужа золотой крови. Переводчик, перекинувшись с фагоршей одной фразой, поспешил успокоить советника.

— Нет, она совершенно здорова. Это не рана, а месячные. У гиллоты наступил менструальный период.

Переводчик взглянул на двурогую с отвращением. СарториИрвраш заметил это и пожалел, что в свое время пренебрегал историей фагоров и не учил их язык. Теперь он понял, отчего исходящий от фагорши запах был гораздо сильнее обычного.

СарториИрвраш почесал щеку.

— Спросите ее, каким словом они называют менструации?

— Это слово на языке фагоров звучит как «теннхр». Сударь, может быть, мне позвать матросов, чтобы ее окатили водой из шланга?

— Спросите ее, как часто у нее наступают месячные?

Гиллота долго отказывалась отвечать, но в конце концов призналась, что в течение малого года у нее бывает десять периодов месячных. СарториИрвраш кивнул и вышел на палубу, чтобы отдышаться.

Всю ночь они шли впереди муссона. Пошел дождь, постепенно превратившийся в непроглядный ливень, отгородивший «Золото дружбы» от других кораблей флотилии. Пролив Кадмира остался позади. Вокруг них теперь был только серый Нармоссет с нескончаемой чередой волн. Казалось, что весь мир состоит из одной воды.

На пятую ночь поднялся шторм и корабли качало на волнах так, что иногда палуба становилась почти вертикально. Остролисты и апельсины, растущие в кадках вдоль шкафута, были все до единого смыты за борт, и очень многие страшились того, что волны перевернут корабль и всем придет конец. Моряки — народ суеверный — пришли к капитану и потребовали от него выбросить пленную фагоршу за борт, поскольку всем было известно, что фагор на борту — дурная примета. Капитан согласился.

Несмотря на поздний час, СарториИрвраш еще не спал. Увидев, что пленницу волокут к лееру, он пытался протестовать, но никто его не стал слушать. По приказу капитана его отвели в каюту. Он был иноземец и, к тому же, в любую секунду его могло смыть за борт — никому недосуг было возиться с ним. Оказавшись в своей каюте, он упал на койку лицом вниз, а Глиат отвели к лееру и бросили за борт в бушующее море.

Уже через час ветер улегся. К началу полусвета, когда впереди показался Пурич, паруса наполнялись только спокойным легким бризом. На рассвете матросы «Дружбы» увидели и другие корабли, чудом уцелевшие и, как оказалось, все это время находившиеся совсем рядом — Бог Азоиаксик был к ним благосклонен. Вскоре можно было надеяться увидеть сквозь утренний розовый туман у устья Касола порт Киивасиен.

Странный небывалый мрак окутывал собою края горизонта. Море вокруг них кишело дельфинами. Над мачтами корабля кружили сотни прибрежных птиц. Над палубой разнесся сигнал горниста «добрая весть».

Ветер стих, паруса обвисли и застучали по мачтам. В виду близкого берега четыре корабля сошлись друг с другом плотнее.

Подняв подзорную трубу, Денью Пашаратид осмотрела узкую песчаную полоску, отмеченную пенной белой полосой прибоя. На песке, прямо перед разбивающимися волнами, стояли вооруженные люди — всего она насчитала двенадцать человек. Один из людей двинулся вперед. С каждой минутой становилось все светлее и светлее. «Золото дружбы» сигналами предупредило флотилию о возможной опасности.

Человек в широкополой шляпе по пояс зашел в пенистые волны. По другую сторону косы можно было увидеть полузатопленный корабль. Возможно, это была ловушка и враг рассчитывал на то, что они, решив подойти к берегу вплотную, потеряют ветер и станут легкой добычей. Денью замерла на своем мостике.