Дар волка - Энн Райс

Да, Стюарт прав, это слабость. Поскольку они не в состоянии узнать, что другой Морфенкинд приближается к ним.

— Должно быть что-то еще, — сказал Ройбен.

— Достаточно, — сказал Маргон. — Я уже достаточно вам рассказал, пока.

— Но вы же только начали! — воскликнул Стюарт. — Ройбен, поддержи меня. Ты же тоже хотел узнать ответы. Маргон, как вы передали Хризму? Как это случилось?

— Возможно, тебе расскажет это тот, кому я передал ее, — с хитрой улыбкой ответил Маргон.

— И кто бы это мог быть? — спросил Стюарт, глядя на Феликса, а потом на Тибо. Феликс лишь приподнял бровь, а Тибо тихо рассмеялся.

— Обдумай пока то, что уже узнал, — сказал Феликс.

— Я сделаю это обязательно, — пообещал Стюарт. Поглядел на Ройбена, и тот согласно кивнул. Как же Стюарт не понимает, подумал Ройбен, что это лишь одна из множества бесед, бесед, которым не будет конца, где будут даны ответы на вопросы, которые им самим еще в голову не приходят?

— Так что мы стары, как само человечество, — сказал Феликс. — Это вы уже знаете, вы трое. Мы загадка, точно так же, как загадкой является все человечество. Мы часть цикла развития этого мира, и нам самим предстоит узнать, как и почему мы должны сыграть в нем свою роль.

— Да, — согласился Маргон. — Нас немало на этой земле, а были времена, когда нас было много больше. Бессмертие, если будет правильно использовать такое слово, дарует нам свободу от старости и болезней, от смерти, но не от насильственной. Так что мы живем, в своем роде, жизнью смертных, как и остальные в этом мире.

— А сколько же этих остальных? — спросил Стюарт. — Только не смотри на меня так, — сказал он Ройбену. — Ты же и сам хотел это узнать, знаешь, что хотел.

— Хотел, — сознался Ройбен. — Когда Маргон сочтет нужным сказать нам об этом. Знаешь, эта история будет иметь продолжение, со всей неизбежностью.

— Я не знаю, сколько еще в мире таких, как мы, — сказал Маргон, пожимая плечами. — Откуда мне знать? Откуда это знать Феликсу или Тибо? Я знаю другое. Опасность, грозящая нам в нынешнем мире, исходит не от Морфенкиндера. Она исходит от людей науки, таких как Клопова и Ясько. И самые большие трудности, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, связаны именно с развитием науки. Мы не можем теперь выдавать себя за своих потомков в мире, где для этого требуется анализ ДНК, для установления родства. И нам приходится быть более чем осмотрительными, выбирая место и способ охоты.

— Можете ли вы стать отцом ребенка? — спросила Лаура.

— Да, — ответил Маргон. — Но только для женщины Морфенкинд.

Она ахнула, а Ройбен вздрогнул. Почему же он был так уверен, что не сможет завести ребенка с Лаурой? Это оказалось правдой. Не может. Это небольшое откровение ошеломило его.

— Значит, женщина Морфенкинд может выносить ребенка? — сказала Лаура.

— Да, — ответил Маргон. — И их дети становятся Морфенкиндер, за очень редким исключением. А иногда… иногда, скажем так, рождается целый помет. Хотя, должен сказать, плодовитые пары чрезвычайно редки.

— Помет! — прошептала Лаура.

Маргон кивнул.

— Поэтому женщины Морфенкинд очень часто образуют собственные стаи, — сказал Феликс. — А мужчинам свойственно объединяться в свои.

— Скажи уж начистоту, — обратился к нему Тибо. — Скажи, что такое случается редко. За все годы моей жизни я знал не более пяти урожденных Морфенкиндер.

— И как же выглядят эти создания? — спросил Стюарт.

— Превращение проявляется в подростковый период, — ответил Маргон. — И во всех остальных отношениях они очень похожи на нас. Когда они достигают физической зрелости, старение прекращается, точно так же, как не стареем мы. Если передать Хризму ребенку, будет та же картина: превращение произойдет в подростковом возрасте. Ребенок вырастет, а затем старение прекратится.

— Значит, мне еще предстоит немного вырасти, — сказал Стюарт.

— Определенно, — ответил Маргон, саркастически улыбаясь и закатывая глаза. Феликс и Тибо рассмеялись.

— Да, было бы очень разумно и вежливо с твоей стороны, если бы ты перестал расти, — сказал Феликс. — Меня приводит в некоторое замешательство твой невинный взгляд огромных голубых глаз большого ребенка.

Стюарт обрадовался сверх всякой меры.

— Ты возмужаешь, а потом перестанешь стареть, — сказал Маргон.

— Сложно надеяться на лучшее, — вздохнув, сказала Лаура.

— Нет, я так не думаю, — сказал Ройбен, но лишь теперь он осознал очевидный факт. То, что у него никогда не будет обычных, человеческих детей, что ребенок будет таким, каким теперь стал он сам.

— Что же до остальных, живущих в мире, со временем эти ребята узнают о них то, что известно нам, не считаешь? — спросил Маргона Феликс.

— Что именно? То, что они скрытны и часто недружелюбны? Что они очень редко позволяют увидеть себя другим Морфенкиндер? Что еще тут скажешь? — Маргон развел руками. — В этом мы все подобны волкам. Путешествуем стаями. Какое нам дело до другой стаи, пока она не появилась в наших лесах и полях?

— Значит, в целом они не представляют для нас угрозы, — сказал Стюарт. — Так получается, по вашим словам. Нет войн за территории, ничего такого? Никто не ищет власти над остальными?

— Как такое могло бы быть? — спросил Маргон.

Стюарт задумался.

— Они не могут пролить кровь невинного, — принялся рассуждать он. — Я понял, о чем вы говорите. Но не было ли среди Морфенкиндер таких, кто стал бы отщепенцем, начал убивать невинных, может, сошел с ума в своем роде?

Маргон задумался.

— Странные вещи случались, но такого не бывало, — ответил он после паузы.

— Уж не подумываешь ли ты стать первым отщепенцем? — спросил Тибо, шутливо, растягивая слова. — Малолетним преступником среди Морфенкиндер, так сказать?

— Нет, — ответил Стюарт. — Просто хотел знать об этом.

Маргон лишь покачал головой.

— Потребность в уничтожении зла может стать проклятием, — сказал Тибо.

— Что ж, тогда почему нам не создать целую расу Морфенкиндер, которые бы уничтожили зло без остатка? — спросил Стюарт.

— О наивная молодость, — сказал Тибо.

— А каково твое определение зла? — спросил Маргон. — Что мы должны установить для себя, мы, Морфенкиндер? Нападение на людей, которых мы считаем своими, не так ли? Но не в этом ли кроется истинный корень зла, позволь спросить?

— Я не знаю, в чем корень зла, — сказал Феликс. — Но знаю, что зло заново приходит в мир, с каждым рождающимся ребенком.

— Аминь, — сказал Маргон.

— Как мы уже говорили вчера вечером, — начал Тибо, глядя на Лауру, — зло определяется в контексте ситуации. Это неизбежно. Я не релятивист. Я верю в объективное существование добра и зла. Но контекст неизбежен, когда человеческое существо, коему свойственно ошибаться, говорит о зле. Это мы все должны принять как данность.