Бей или умри - Софья Валерьевна Ролдугина

не было никаких побочных эффектов? – Я задумалась, прокручивая в памяти последние дни. – Похоже, что исчез какой-то сбой во взаимной настойке, то, что мешало изначально. А вообще когда ты в последний раз чувствовал эхо резонанса, ну, неприятное возрастающее напряжение между нами? Мне вот вспоминается что-то такое только во время поединка с Соулом. Потом мы несколько раз объединяли силы, но никакого «маятника» не было.

– Маятника? – теперь переспросил уже Тейт. Я молча скинула ему ментальный образ. – А-а, отдача. Ну да, наверное. Тогда, наверное, это и случилось в последний раз. Потом я сбежал, и ты меня догнала… Может, мы бы раньше поняли, но нас же вдвоём не оставляли.

Лицо у меня вспыхнуло, дыхание перехватило. Я машинально облизнула губы, искусанные и гудящие. Никогда не имела привычки жалеть об упущенных возможностях, но тут… Сколько мы потеряли, месяц?

Кажется, балбес здесь не только рыжий.

– Ты совсем ничего не чувствовал тогда?

Тейт растянулся на покрывалах, прикрывая глаза.

– Ну-у… Огонь. Если подумать, то по-настоящему он стал меня слушаться с тех пор, как ты меня догнала. Помнишь, в клане свободных мы сражались вдвоём? Вот тогда ещё что-то мерещилось, но не резонанс, а как будто я пытаюсь из вот такой чаши, – и он развёл руками, – по капле отмерить, сколько надо. А оно то переливается, то недоливается.

Я помолчала.

– А теперь?

Он повернул голову и уставился на меня тёмными-тёмными глазищами. Так, что снова жаром обдало.

– Ну я же рассказывал, Трикси. Про сон. Я понял, что я настоящий – и есть огонь.

Была б у меня подушка, я бы его стукнула, честное слово.

– А раньше, когда я тебе то же самое говорила, до тебя не доходило?

Он засмеялся – и опять сграбастал меня в объятья, перекатываясь по покрывалам.

…Наверное, мы бы долго ещё так барахтались – то говорили, то целовались, то дремали в обнимку. Лично я готова была оттянуть возвращение в реальный мир на маленькую вечность, но, увы, медовый месяц пришлось прервать по самой прозаической причине.

Тейт проголодался.

Ну, что ж, следовало этого ожидать: любой огонь требует пищи.

Глава 24

Проявление любви

Великий свет, который рано или поздно развеивает любую тьму – ту, что рождается из непонимания, ненависти, жестокости и алчности. Этот свет исходит из сердца – и достигает сердца, а для глаз незрим.

Из свитка «Загадки Лагона»

Возвращение из подземных чертогов Оро-Ича было сродни маленькой смерти и рождению заново. Для Тейта – в более буквальном смысле, для меня – в переносном; Тейт двигался осторожно, неловко даже, точно привыкал к собственному телу, а я… я только начинала осознавать, что самое страшное позади. Казалось, что вот-вот разверзнутся каменные своды, и на наши головы обрушатся бедствия, мыслимые и немыслимые.

Такова человеческая природа: мы можем приспособиться к воистину кошмарным условиям, но потом едва ли в состоянии сразу вернуться к нормальной жизни.

Обиталище Оро-Ича выводило нас вверх по расширяющейся спирали, приучая заново к внешнему миру: к вкусу воздуха, к запахам и звукам. На одном из витков мягкое рассеянное освещение сменилось дневным, на другом – комфортная, стерильная прохлада уступила душноватой летней жаре. В такие моменты мы немного притормаживали, свыкаясь с изменившимися условиями. Особенно долгая остановка была где-то ближе к концу пути, когда в большой пещере, немного похожей на мастерскую Ригуми Шаа, Тейт почуял запах еды и, как зачарованный, порысил к потайной нише в стене.

Судя по аппетиту, на здоровье он не жаловался.

Я тоже прихлёбывала из миски то ли жидкую кашу, то ли густой суп, но вкуса почти не ощущала. До сих пор происходящее казалось зыбким, скорее, напоминающим фрагмент сна, чем реальность. Иногда мелькала даже мысль: а вдруг там, на берегу, задело и меня, и всё это – предсмертные галлюцинации? И путешествие за мастером Лагона сквозь фантасмагорические миры, и долгий разговор по душам, и Тейт, живой и невредимый… И когда я готова была уже пожаловаться вслух, то заметила вдруг нечто странное: в дальней части пещеры стена будто бы сделалась прозрачней.

– Похоже на приглашение, – пробормотала я.

Тейт проследил за моим взглядом и хмыкнул:

– Ну, давай проверим. Подраться охота… – Он повёл носом и закончил разочарованно: – Но тут не с кем, угу.

Сначала можно было различить издали только размытое алое пятно, но вскоре оно приобрело человеческие очертания. Послышался мерный рокот волн и шипение, точно вода каталась по крупному колючему песку, и влажные волосы отбросило у меня с лица порывом йодистого ветра. Там, в крохотной пещерке, больше похожей на коробку из-под рабочего стола, сидела, согнув ноги в коленях, женщина, со спины выглядевшая ужасно юной. Впечатление изменилось, когда она обернулась на звук шагов.

– Мастер Аринга Китасса, – вырвалось у меня.

– Уже не мастер, – дёрнула она плечом и вновь уткнулась взглядом в океан.

Теперь, когда её веки не покрывала чёрная краска, черты лица смотрелись мягче, и Аринга не напоминала уже тётю Глэм.

«Как чужая», – пронеслось в голове у Тейта.

Я бы согласилась с ним… Но, пожалуй, только он имел сейчас полное право удивляться. У них с этой женщиной были общие воспоминания – яркие и живые, даже после всего, что произошло; и особые отношения, как бы мне ни хотелось о них не думать. Для меня Аринга и вправду была чужой – всегда, но теперь я не узнавала её и как эмпат.

– Почему вы здесь? – спросила я.

Последнего шага мы так и не сделали – стояли вдвоём с Тейтом, отделённые от неё полупрозрачной каменной стеной, дышали океанским бризом и оставались бесконечно далеко, словно в разных мирах… Впрочем, не удивлюсь, если так оно и было.

Аринга едва заметно усмехнулась, скосив на меня глаза. На ресницах, коротких и белёсых, дрожали капли воды, повлажнели и алые одежды – брызги от разбивающихся о берег волн долетали даже в пещеру.

– Увязалась следом за вами. Во-первых, иначе мне вряд ли позволили бы уйти с побережья живой – что свободные, что маги Лагона. Во-вторых, я нуждалась в спокойном месте, чтобы подумать. И нуждаюсь до сих пор… Орочи был очень добр и отвёл мне угол.

«Каменный гроб с видом на океан», – подумала я и вдруг перепугалась до жути.

Мы поднимались к реальному миру; она же добровольно заперла себя глубоко под землёй. Тейт затих, предоставляя вести разговор мне – он тоже ощущал тень иррационального ужаса и опасался нарушить равновесие.

– Подумать о чём?

Это был не столько вопрос, сколько предложение