Учебка. Армейский роман. - Андрей Геращенко

На скамейке напротив сидел старичок с пышными, седыми усами и читал точно такой же «Крокодил», какой был у Игоря и даже, похоже, читал ту же статью о виноградниках. «Мир тесен», — подумал курсант и тут же поймал себя на том, что подумал явно не к месту.

До сеанса оставалось всего десять минут и Игорь, покинув скамейку, вошел внутрь кинотеатра. Перед входом в зрительный зал стояли две контролерши. Одна проверяла входные билеты, а другая раздавала всем входящим очки в черной пластмассовой оправе и подробно инструктировала о правилах пользования ими и обязательно цедила каждому зрителю:

— Смотрите не поломайте! Дужки держаться очень слабо!

Взяв очки, Игорь прошел на свое место и осмотрелся по сторонам. Зрительный зал был самым обычным кинозалом, и ничто не говорило о том, что здесь демонстрируются стереофильмы. Ожидая начала киножурнала, курсант принялся рассматривать очки. Очки выдавались для того, чтобы не двоилось изображение. Но вот изготовлены они были далеко не лучшим образом. Своим внешним видом (особенно черным цветом) они напоминали защитные очки рабочих и их эстетическая сторона, мягко говоря, оставляла желать много лучшего. Но это было далеко не самым главным: кроме не совсем красивой «внешности» очки к тому же имели очень слабое «здоровье». Их дужки были столь хрупкими, что за один сеанс они ломались по три-четыре штуки на зал и очки быстро приходили в негодность. Тищенко решил проявить сознательность и манипулировал ими так, словно это были не дужки, а минные взрыватели, стоящие на боевом взводе.

Наконец свет погас и начался киножурнал. Тищенко наконец-то увидел стереоизображение. Показывали лыжников, спускавшихся с какой-то горы в Карпатах. Изображение двоилось, и Игорь поспешил одеть выданные очки поверх своих. Очки совместили два разных кадра в одно целое, и Игорь в первый момент даже показалось, что в стене на месте экрана пробита ровная, четырехугольная дыра и через эту саму дыру видно самых настоящих лыжников. Эффект был очень сильным и Игорь в первое время чуть ли не поминутно снимал и вновь одевал стереоочки, сравнивая два изображения. Но потом он привык и оставил очки в покое. Начался фильм. Казалось, что заглавие «И смех, и слезы» находится перед самым экраном, а все остальные титры метра на три позади него. Игорь вновь снял очки — эффект исчез. Тищенко обернулся назад. В стене светились два окошка-амбразуры. «Значит, из двух аппаратов одновременно показывают. Ну, это ясно — на каждый глаз по аппарату. А вот как они добиваются, что запускают оба эти аппарата одновременно?! Или может быть пленка одна, но разделяется изображение?» — недоумевал Игорь. Фильм был каким-то странным и сумбурным. На экране, постоянно сменяя друг друга, появлялись какие-то девушки, клоуны, добрые парни и тому подобные персонажи. Но Игорь следил не столько за ними, сколько за стереоэффектами. Но уже минут через тридцать курсант перестал их замечать и уже не мог вспомнить, чем, собственно, отличается обычное киноизображение от того, которое было сейчас на экране. Чтобы уловить стереоэффект, уже приходилось концентрировать на этом внимание. «Да, эффект не такой сильный, как мне показалось вначале», — решил про себя Игорь. На экране ярко-алыми буквами вспыхнуло: «Конец». Причем казалось, что все они находятся на разном расстоянии от экрана: последние далеко позади, а первые едва ли не в самом зрительном зале.

У выхода выстроилась небольшая очередь — контролерша принимала у выходивших очки, следя за тем, чтобы все было цело. Но девушка, стоявшая перед Игорем, нечаянно сломала дужку перед самой дверью и теперь не знала, что ей делать.

— А вы прижмите пальцем, чтобы не было видно, и так сдайте. Контролер ничего не заметит, — посоветовал Тищенко.

— Вы думаете?

— Конечно!

— А, может быть, у вас лучше получится?

«Ишь ты, чего захотела — чтобы потом на меня сказали!» — недовольно подумал Игорь и, воспользовавшись тем, что они подошли уже почти к самим дверям, быстро шепнул:

— Поздно — может заметить! — и, сдав свои очки, вышел на улицу.

Следом вышла девушка. Контролерша ничего не заметила. Игорь хотел заговорить с девушкой, но та, решив проблему очков, потеряла к курсанту всякий интерес. Тищенко обиделся на такую «черную неблагодарность» и гордо пошел своей дорогой.

Настроение у него было превосходное, так как он уже увидел столько интересного, а в запасе еще было полтора часа свободы. Даже опасения, что Гришневич не простит опоздания, отошли куда-то на задний план, и курсант безмятежно шел по городу, раздумывая, как бы с большей пользой провести оставшееся время. Ничто не предвещало неприятностей, как вдруг в конце улицы возле того самого кондитерского магазинчика Игорь увидел шедший ему навстречу патруль: капитана и двух солдат-танкистов в парадной форме, и красных нарукавных повязках. По коже курсанта пробежал легкий холодок. Сразу же вспомнились советы старослужащих: «Если увидел, что впереди патруль, а он тебя пока что не заметил — беги куда-нибудь подальше! Иначе потом сам жалеть будешь». Игорю захотелось свернуть куда-нибудь в сторону. Но, как назло, квартал был старой застройки и стены соседних домов плотно смыкались друг с другом, а проходных нигде поблизости не было. «Может развернуться и пойти назад? Или перейти на другую сторону улицы?» — лихорадочно искал выход Тищенко. Но перейти тоже было нельзя — автомобили неслись сплошным непрерывающимся потоком, а ближайший светофор был как раз там, где сейчас шел патруль. Курсант еще раз взглянул на патруль и встретился глазами с капитаном, до которого теперь оставалось не больше десяти метро. «Бежать? Надо решаться, а то будет поздно! А зачем мне бежать — я не в самоходе: у меня и военный билет и увольнительная с собой?! А так неизвестно что подумают, да к тому же если побежать — разве поверят, что я просто так убегал?! Чего мне бояться — я ведь не преступник какой-нибудь?! — Игорь принял решение и, переложив пакет в левую руку, приложил идеально натянутую правую к околышу фуражки и, перейдя на образцово-показательный строевой шаг, «молодцевато» отдал честь капитану. Миновав внимательно наблюдающего за ним капитана, Игорь уже начал надеяться на лучшее, как вдруг услышал за спиной тихий, но достаточно властный приказ:

— Товарищ солдат, подойдите ко мне.

Игорь растерянно обернулся. Капитан остановился и явно поджидал курсанта. Делать было нечего, и Игорь подошел к капитану и уже приложил, было, руку для доклада, как вдруг капитан едва слышно приказал:

— Подожди — отойдем в сторону!

Начальник патруля отвел Игоря ближе к стене дома, потому что прохожие начали обращать внимание, и капитану не хотелось, чтобы возле них начали собираться любопытные. Это был центр города, и все следовало делать предельно аккуратно. Отойдя в сторону, капитан вопросительно посмотрел на Игоря.

— Товарищ капитан, рядовой Тищенко по вашему приказанию прибыл.

— Начальник патруля капитан Якутов. Откуда вы?

— Курсант отдельного особого назначения батальона связи.

— Номер части?

— 52 920.

— Ваша увольнительная?

Игорь подал увольнительную. Капитан долго изучал печать, затем посмотрел на время увольнения, указанное в правом углу, недовольно хмыкнул и спросил:

— У вас увольнение только до трех. Вы можете и не успеть в часть — вам далеко ехать.

— Мне еще нужно в госпиталь.

— Но у вас уже заканчивается увольнение?

— Мне врач-подполковник сказал, что специально задержит меня до прихода врача, а затем отметит это в увольнительной.

— Интересно, кто это вам вообще увольнение в понедельник дал?

— Я ведь не гулять его получил, а по делу — мне в госпиталь надо было, — Игорю начала не нравиться излишняя напористость капитана.

— Зачем же вы здесь находитесь, если вас в госпиталь послали? — не отставал начальник патруля.

— У меня еще есть время. Хотелось город посмотреть — я впервые по Минску гуляю, — пояснил Игорь.

— Вам нужно не болтаться по городу, а сидеть и ждать в госпитале! После нашего разговора отправляйтесь туда без всякого промедления!

— Есть, — хмуро ответил Игорь, подумав, что, в сущности, «болтание по городу» является его личным правом, хотя бы уже потому, что у него есть увольнительная, которая в любом случае действует еще полтора часа.

Но капитан, похоже, думал иначе и начал придирчиво разглядывать Игоря со всех сторон.

— А что у тебя в пакете?

— Конфеты… Сладости разные…, — Игорь смущенно раскрыл пакет.

— А зачем столько? — спросил капитан, заглянув внутрь.

— Товарищей угостить…

— А почему это у вас пуговицы на кителе стертые?

Тищенко покосился взглядом на свою грудь и увидел, что две верхние пуговицы и в самом деле основательно стерлись — звезды с серпом и молотом были едва различимы.