В Дикой земле - Илья Олегович Крымов

— Рад видеть вас в добром здравии, госпожа Локра, — говорил он, разглядывая ноги гостей, — вас обеих. Надеюсь здравие действительно доброе, до нас долетали слухи…

— Мы живы, слава Образу Предка, — ответствовала женщина постарше.

— Клыкастые выродки не преуспели, проклятье на весь их род! Отрадно! Отрадно! Чем я обязан вашему визиту?

— Моей дочери, господин Руада, — Локра повела рукой в сторону девушки. — Несмотря на то, что я полностью восстановилась, она вбила себе в голову, что…

— Пожалуйста, мама, не спорьте, мы уже всё решили и даже спустились вниз, — насупилась Вифани.

Старшая женщина вздохнула, выражая тем самым мысль «с такими потомками будущее нашего народа незавидно».

— Она вбила себе в голову, что нам в доме понадобится помощник и охранник.

— В свете последних событий, мама…

— Нас не спасли бы и десять охранников, Вифани, — веско заявила дочери Локра. — И со своими обязанностями я всегда справлялась сама. Либо с твоей более чем избыточной помощью.

Девушка не стала продолжать, лишь сильнее надула губы, подведённые чем-то чёрным. Померившись с ней взглядами, мать вновь вздохнула и неспешно отправилась на более низкие ярусы, позволяя Руаде помогать ей. Несмотря на то, что женщина держала спину безукоризненно прямо, а тот едва ли не в узел заворачивался пред ней, создавалось впечатление взаимной симпатии невзирая на разницу статусов.

— Она хочет кого-то сильного, выносливого и достаточно умного, чтобы разносить заказы по городу. По идее Вифани, это освободит её время для лучшей помощи мне.

— Ум — не самое частое достоинство недоумков, госпожа, — заметил старший воспитатель, явственно краснея от прикосновения женской руки к своему плечу даже сквозь несколько слоёв шерстяной одёжки.

Вифани не слушала их, она оторвалась от старших и без малейшего страха шествовала среди недоумков, внимательно заглядывая каждому в лицо. Те горбились, приседали, отводили глаза. Все, кроме Тобиуса, который спокойно принял её взгляд, не переставая толочь каменным пестом в каменной ступе нехитрый травяной сбор. Став порошком и будучи добавленным в питьё, тот сбор мог стать неплохим жаропонижающим.

Заметив это, Руада переменился в лице, совершил два длинных прыжка и оказался рядом с поднятым чеканом.

— Ты! Как смеешь глядеть так нагло?! Я мало тебя бил, урод!

Волшебник опустил глаза и закрыл голову руками, изображая страх.

— Простите, госпожа Вифани, я накажу этого наглеца, совсем распустились, пользуясь добротой моего сердца…

— Не надо его наказывать. Мы заберём этого короткорукого.

— Этого?!

Старшая женщина оценивающе взглянула на выбранного дочерью индивида.

— Но милая, он вряд ли сгодится… хоть на что-то. Погляди, уродился ущербным. Как вообще до зрелости дожил, непонятно.

— Мама, этот недоумок самый крупный здесь, взгляните лучше. Он едва ли уступает воспитателям, наверняка ещё и силён. А чтобы носить за спиной короб особо длинные руки не нужны, тут дело в плечах и пояснице.

— Это верное наблюдение, но всё же… А почему он сидит среди женщин, господин Руада?

— Так… э-э-э… — Старшему воспитателю смертельно не хотелось как-либо рекомендовать своего самого странного воспитанника, но о том, чтобы вводить господ из верхнего города в заблуждение и речи идти не могло. — Говоря откровенно, госпожа… нам, в принципе, нечему его учить. Всеми прикладными навыками выживания, которые можно преподать до прихода весны этот недоумок либо уже владеет, либо осваивает сразу. К тому же он постоянно лезет к травам, которые мы заготавливаем, ему нравятся растения. Настолько, что он их даже ворует, когда думает, что мы не видим. По первому времени я ждал, когда он отравится, чтобы, так сказать, преподать урок, но он, кажется, начал сам что-то готовить и… лечить остальных недоумков.

По лицу госпожи Локры было видно, как менялось её отношение, как зарождался лёгкий интерес.

— А что со здоровьем?

— Хорошее. — Руада морщился так, словно жевал лимон. — Не самый ловкий, но очень выносливый, двужильный.

Женщина рассматривала краснолицего макака и так, и эдак.

— Речь?

— Владеет сносно, хотя и не болтлив… Госпожа, я бы не…

— Значит, умный, выносливый и проявляет способности в аптекарском деле, — поспешила подвести итог Вифани, — как видите, мама, мой выбор весьма неплох.

Локра не ответила, продолжая изучать Тобиуса, потом также молча сунула руку в поясной мешочек и, покопавшись там, бросила к ногам волшебника сушёный корешок и ещё свежий, недавно сорванный стебелёк, похожий на перечную мяту.

— Представь, что у тебя под шерстью выступила сухая красная сыпь, а во рту появились мелкие язвы, что и чем будешь лечить?

Тобиус поднял предложенные предметы, осмотрел, сжал в пальцах, чтобы понюхать выступившую влагу, куснул корешок за краешек, распробовал, стал старательно отплёвываться.

— Этим, — он показал зелёный стебелёк, — я стал бы лечить только ушную инфекцию, госпожа, а именно то, что у нас зовётся отитом, аккуратное промывание или ватные пробки, пропитанные мазью. А вот этот корешок я подмешал бы в еду тому, чьей смерти желаю. Если же смешать оба элемента, добавить ещё кое-что, можно будет приготовить хорошее лекарство для сухой кожной сыпи. Для язв во рту придётся придумывать что-то иное.

Брови госпожи Локры немного приподнялись, а выразительные симианские губы вытянулись трубочкой.

— Мы возьмём его с собой, — решила она. — Как выдастся время, разберусь, где он нахватался.

Руада хотел что-то сказать, хотел найти доводы чтобы отговорить женщину, но у старшего воспитателя не хватало слов, он не мог веско объяснить, почему именно не следовало забирать из ямы этого недоумка.

— Я… я… как вам будет удобно, госпожа. Ошейник при вас?

— Вот он! — Девушка протянула лысому симиану кожаный ремешок с медным медальоном.

Приняв этот предмет, старший воспитатель обернулся к Тобиусу и присел на корточки рядом, чтобы затянуть ошейник на мохнатой шее.

— Если ты что-то натворишь, — шёпот, потёкший в ухо волшебника был столь тих, что почти и не звучал, — эти стены не удержат меня, найду, буду резать на кусочки, а когда ничего иного не останется, разворочу брюшину.

Мозолистая ладонь похлопала человека по щеке, и её хозяин привстал.

— При малейшем признаке неповиновения шлите его