Отвага - Паскаль Кивижер

– Араш, возьми себя в руки.

– Я и была в постели, но меня разбудила королева и отправила в порт.

Не ожидая более подробного рассказа, Наймит сделал следующие выводы: Виктория вручила Эсме приговор Эмилии, предназначенный начальнику Белого острова, документ, сопровождающий каждого осужденного. Поскольку приговор вынесен без суда и следствия, королева все уладила ночью, поставив супруга перед свершившимся фактом. Кто-то, заметив Эсме в порту и зная, что она имеет доступ к королю, воспользовался редкой возможностью и отправил ему послание. Кто именно? Наймит не знал ответа.

– Благодарю, – кивнул он сухо и выудил ключ из кармана очередного сногсшибательного жилета.

Затем вошел в комнату, где прежде жил Лукас. Без нот и справочников по медицине, разбросанных по полу, без гитары в лучшем кресле та стала неузнаваемой. Наймит кивнул еще раз и исчез. Запер за собой дверь. Эсме осталась в коридоре, разочарованная и огорченная.

Наймит стоял рядом, за дверью. Он набрал побольше воздуха в легкие, борясь с душевной смутой. Смуту победить не удалось, и он развернул записку. Всего одно слово: «Филипп».

Отлично, превосходно. Лучше не бывает. Эмилия отомстила Виктории. Колбасник не понадобился, она указала виновного по собственной воле. Но голова Филиппа не скатится с плеч мгновенно, с нее не упадет ни один волос. Жакар никогда не узнает, кто любовник его жены. Наймит упорно искал свидетельницу с одной-единственной целью: принудить к молчанию. Рассуждал очень просто: король не найдет того, кто наставил ему рога, и не сможет отвергнуть бастарда, значит, единственный выход – вернуть корону Мириам, где бы она ни пряталась. Прославленный советник сильных мира сего видел, что его многотрудная миссия семимильными шагами приближалась к завершению. Фенелон поручил Наймиту избавить остров Краеугольного Камня от тирании Жакара. Если король отречется, поручение выполнено.

На следующий день с утра пораньше Наймит явился в кабинет короля. И совсем не удивился, когда тот сильно разгневался, услышав про Белый остров.

– Что позволяет себе Виктория?! Теперь она вершит суд?! Поверить не могу! Пожизненное заключение за то, что девица покраснела за столом?! Наймит! Мне кажется, это слишком!

Захрустела перчатка, потом рука привычно потянулась к голове Стикса…

– Немедленно вернуть фрейлину во дворец! Допросить! Приговор Виктории – дерьмо собачье! – завопил король.

– Я бы посоветовал вам действовать осторожнее, ваше величество. Нельзя подрывать веру простого народа в то, что с Белого острова не возвращаются. Никто и никогда. Таково всеобщее убеждение.

– Отправим на остров колбасника. Незамедлительно.

– Колбасника в наказание покрасневшей девице? Вы знаете мое мнение на этот счет. Не лучше ли обратиться к Бенуа? Он допросит Эмилию на месте.

– Бенуа? Я не в восторге от этой кандидатуры, скажу прямо.

– В таком случае, сир, я поеду сам и лично допрошу свидетельницу.

Жакар секунду смотрел на своего лучшего друга и советчика. В его отсутствие король остался бы наедине с Викторией, подлой тварью, и с коварным банкиром Инферналем. Ну уж нет.

– Хорошо, пусть допрашивает Бенуа, – смирился он. – Она должна заговорить.

– Напишу ему немедленно, сир, – поклонился Наймит, не собираясь макать перо в чернила.

Советник прикинул, сколько времени уйдет на то, чтобы Бенуа получил его инструкции, допросил Эмилию и отправил отчет во дворец. Примерно неделя. Поэтому через неделю он с похоронным видом сообщил королю, что все их старания оказались напрасными. Эмилия не назвала злодея. Впрочем, Бенуа уверен, что она просто-напросто не разглядела его как следует.

– А он допрашивал ее с пристрастием? Вы уверены? Выбивал показания?

– Уверен, Бенуа старался изо всех сил. К тому же у Эмилии нет никаких оснований беречь тайну королевы. Белый остров! Что может быть хуже? Фрейлина озлоблена. Знай она имя, сейчас же сообщила бы, чтоб отомстить.

– Вы правы. Выходит, ваша свидетельница бесполезна?

– Именно так, сир. Признаю свою ошибку.

– Одна ошибка не в счет, мой друг. Но зачем же Виктория отправила девушку на Белый остров?

– Бедняжка не вовремя покраснела. Подозреваю, сир, и совсем другую причину: Эмилия слишком похорошела.

– Действительно, прехорошенькая. Фигурка точеная. Королеву бесят все, кто едят пирожные с кремом и не толстеют. Она терпеть не может Инферналя, Фуфелье и вас, честно говоря. Продолжим поиски. Должен найтись, в конце концов, надежный свидетель.

– Я обшарил дворец сверху донизу, ваше величество! Однако поиски не увенчались успехом. Увы!

– Даже горничные ничего не заметили?

– Ничего, ваше величество.

– Может, подкупим лжесвидетеля?

– Подкупите, сир, но я бы вам не советовал. Лжесвидетель – бомба замедленного действия. Во-первых, того и гляди, откажется от своих слов, во-вторых, непременно начнет вас шантажировать.

Жакар засопел, рассерженно качая головой.

– Черт подери, Наймит! Вот дерьмо! Проклятая баба! Делать нечего, придется мне…

Слова застревали в горле.

– Придется что, сир? – простодушно спросил Наймит.

– Вернуть племяннице корону. Другого выхода нет.

74

Руководители мятежников во всех пяти провинциях растерялись. Растерялись и подчиненные. Уничтожение Бойни предотвратило гражданскую войну, но свергнуть Жакара не помогло. Погиб пес, король немного смягчился, однако его приспешники держали в руках бразды правления по-прежнему жестко. Народ ссылали без суда и следствия, угнетали поборами, обрекали на нищее существование. Многие повстанцы превратились в разбойников с большой дороги. Повариха Марта возглавила шайку, наводившую ужас на Западный лес. Честных заговорщиков объединяла мечта убить Жакара. А Эма упрямо выступала против насилия, поэтому никто ее больше не слушал.

На первом июньском подпольном собрании все с трудом уместились в погребе. Из-за Венди. Все свои сбережения та потратила на черном рынке, покупая сладости. Началось, как всегда, с переклички:

– Эма.

– Лукас.

– Венди.

– Альбер Дорек имеет честь присутствовать!

– Шарль.

– Александр.

– Филемон.

– Брюно.

У Эмы заныло сердце. Обычно последним называл свое имя Тибо. А теперь он умолк навсегда и не отзовется ни ей, ни кому-либо другому. Вместо него подал голос другой выходец с того света.

– Лисандр.

– Лисандр? Быть не может! – плаксивым голосом передразнил Александр.

– Кто здесь? – всполошился Брюно.

– Это я, Лисандр, – повторил мальчик.

– Добро пожаловать! – радушно встретил его адмирал.

– Это не его голос, – возмутился Шарль. – А ну, Корбьер, кончай дурацкие шутки!

Лисандр молчал, не зная, как их разубедить. Никто не узнал его голос. Все похоронили мальчика еще в марте. Мадам Лебель сообщила, что капитан погиб. Сразу после смерти многие навещают своих любимых, изменив обличие, потому что те нуждаются в утешении. Так она и узнала. На следующий день после весеннего равноденствия к ней прибежала очень странная серая мышь. Взобралась на загривок к коту (тот ее вообще не заметил), оттуда перескочила на стол с открытой книгой и давай выгрызать буквы по порядку: «Я тебя лбл». Буквы «ю» не нашла и скрылась в несуществующей дырке в полу. Ну какая же это мышь? Точно Гийом. Другой не стал бы признаваться ей в любви. Стало быть, капитан умер.

Неделя шла за неделей, от мальчика никаких вестей. Сомнений нет, он разделил злую участь Лебеля, воплощая их общий безумный замысел. Эма оплакала и погребла вместе с ними слабую надежду на возвращение Мириам.

– Я бы так не пошутил, – рассердился Лукас.

– Это правда я, ну поверьте