Ключи Марии - Андрей Юрьевич Курков

в дорогу, или ежедневно топтаться возле портовых ворот в ожидании случайного заработка.

К концу того года деньги закончились и у Куриласов, Олесь начал подрабатывать тем, что рисовал портреты на площади Рестаурадорес. Но это продолжалось недолго, потому что неожиданно в Лиссабон приехал водитель, который год назад завез их в Вену. Он поведал Олесю о судьбе Ареты.

– Мы пытались ее освободить, но наши ребята попали в засаду. Погибли все. Арету в тюрьме подлечили, она сидела в одиночке, ее собирались вывезти в резиденцию Гитлера в Бергхоф. Одна из надзирательниц, наш человек, сообщила, что Арета просит передать ей яд. Мы не могли ей в этом отказать. Ее нашли мертвой.

– Где ее похоронили?

– Нигде, нечего было хоронить – ответил водитель. – Надзирательница сбежала, поднялся переполох, потом оказалось, что тело исчезло.

– Кто-то мог похитить?

– Неизвестно. По крайней мере, если и похитили, то не наши.

Кто-то из «Врил»? – мысленно предположил Олесь.

– Кого-нибудь из редакции арестовали? – спросил он.

– Нет. Ограничились допросами. Клаус доложил им, что в редакцию она в последнее время не приходила, и никто с ней не контактировал. Кроме вас. Но они же уверенны, что вы убиты. Никто их не убеждал в обратном. Ярый, Арио и Бургардт выехали в Украину. Большинство наших отправились в Киев, чтобы успеть взять под контроль властные коридоры. Некоторые вернулись во Львов и издают там газеты. Краков опустел. Но ваша газета еще выходит.

– А как там Косач?

– Он сейчас во Львове.

– Передайте ему при случае привет.

Когда мы прощались, он задержал мою ладонь в своей и сказал:

– Вы не должны о ней забывать… Напишите о ней.

Олесь пообещал. Водитель поблагодарил и сказал:

– Я привез профессора Венского университета искусств с женой и дочерью. Они собираются в Америку. Не могли бы вы помочь им найти жилье?

– Конечно! У нашей хозяйки довольно большой дом. И на днях оттуда как раз выселилась еврейская семья, получившая визы.

– Прекрасно. Я вас познакомлю.

Профессор Себастьян Бруннер оказался почти ровесником отца, и жена его была приблизительно одних лет с мамой Олеся, а дочери – привлекательной рыжеволосой девушке – едва ли исполнилось двадцать лет. Ее звали Андреа. Олесь сводил их к своей хозяйке, и они без проблем поселились по соседству, а затем они подружились с Куриласами и стали вместе ждать хороших новостей от американского консула.

Однажды Бруннер пригласил Куриласов в ресторан на обед. Олесь сидел рядом с их дочерью и спросил ее, почему они убежали из Вены. Она рассказала, что ее отца уволили из университета за то, что он отказался вносить изменения в свои лекции. Зато его пригласил университет в Филадельфии. Сама же она изучает историю древнеегипетского искусства и мечтает посетить Египет.

– История древнеегипетского искусства – слишком обширная тема, – заметил Олесь. – Вас, наверное, интересует в ней что-то более конкретное?

Она посмотрела на него со странной улыбкой и сказала:

– Я хочу сделать новые переводы древнеегипетской поэзии.

– А чем вас старые не удовлетворяют?

– Они бездушные. Особенно те, которые написаны от имени женщины. Или же взять к примеру стихи во славу богам и богиням… Все слишком сухо.

– Вы можете читать иероглифическое письмо?

– Да, мне папа помогает. Мы вместе перевели записки Аменхотепа Четвертого Эхнатона.

– Это там, где встречаются разнообразные изображения египетской богини Маа… – Он вспомнил, что о ней шла речь в хронике Ольгерда. – Богиня Маа умирает молодой, но каждый раз возрождается еще моложе…

– Да, это она. Вы видели ее изображения?

Олесь хотел сказать, что видел ее живой, но сдержался.

После десерта Олесь с девушкой вышли прогуляться. Ресторан находился на краю тропического ботсада, с деревьев приветливо кричали попугаи. Над невидимым, но едва заметно слышимым отсюда океаном стоял туман, сливавшийся в вышине с облаками причудливых форм.

– Вы не похожи на своих родителей, – сказал Олесь.

– Это и не удивительно, потому что они мне не родные. Я – приемная дочь.

– А что случилось с вашими родными родителями?

– Говорили, что они умерли от тифа. Я их не помню. – Теперь в ее взгляде появилась грусть. Но через мгновение она исчезла и Арета спросила: – А чем занимаетесь вы?

– Я историк, как и мой отец, но еще рисую.

– Что рисуете?

– До недавнего времени работал в газете и штамповал пропагандистские карикатуры. К счастью, все это уже позади. Мой отец пишет историю крестовых походов по малоизвестным источникам. Я обещал ему сделать иллюстрации.

– О! – обрадовалась она. – Крестовые походы! Это так романтично. А что это за кольцо у вас на руке?

Олесь снял с пальца перстень с изображением двух рыцарей и Девы на коне и протянул ей. Она внимательно его рассмотрела и возвратила.

– Это копия, – сказал Олесь, – с кольца одного крестоносца.

– Вы этим перстнем запечатываете свои письма? – спросила она, смеясь.

– Нет, еще не приходилось. Разве что, может, когда напишу вам.

– Если поселитесь в Филадельфии, писать письма не будет необходимости. Можно будет созваниваться.

– Я еще не знаю, где мы остановимся.

– Зато я знаю. Мой папа обещал вашему отцу, что поговорит о нем в университете.

Что-то в ней особенно приковывало внимание Олеся. Может, ее заразительный звонкий смех, или ее взгляд из-под ресниц и тихая задумчивость на устах… Но при этом ему постоянно хотелось назвать девушку Аретой. То, что он недавно пережил, все еще давило на него, из-за этого он улыбался через силу, не искренне. И Андреа это заметила.

– У вас, кажется, что-то произошло?

Олесь кивнул.

– Любовная драма? – уточнила она.

– Можно сказать и так.

– А что с ней случилось?

– Она погибла.

– Я так и подумала.

– Почему?

– Мы живем в такое страшное время, когда людям боязно расставаться даже на полчаса. Наоборот, близкие хотят все время быть вместе. Поэтому я подумала, что раз вы без нее, то эта разлука… она не просто так. Но у трагедий есть один положительный момент, они заставляют нас сцепить зубы и идти дальше, они делают нас сильнее.

Они вышли на берег океана. Туман над водой постепенно рассеивался, вдали показались корабли, стоящие на рейде, или отплывающие. На деревянной террасе набережного кафе, накрытой цветным навесом от солнца, суетились официанты.

– Может, и нам присесть? – предложила Андреа.

Олесь застеснялся:

– Хорошая идея, но к сожалению сегодня я заработал меньше, чем ожидал.

– Ничего. Я добавлю, – улыбнулась Андреа. – Я хочу шампанского.

Они заняли столик на двоих, пили шампанское и говорили обо всем на свете. Неожиданно Олесь предложил:

– А хотите – я прочитаю вам ее стихи.

– Той, которая погибла? Как ее звали?

– Арета…

– А-ре-та… – повторила она. – Древнегреческая