Солнечный свет - Робин Маккинли

Теперь эти страхи казались не более серьезными, чем «кухонная бомба», плюющаяся во все стороны попкорном, какую хоть раз в жизни мастерил каждый мальчишка. Простое, обычное сумасшествие казалось мне катастрофой. Тогда я знала о возможных вывертах в судьбах полукровок с примесью магодельской крови. Но я ничего еще не знала о Бо. Даже не подозревала, что вообще может существовать нечто подобное.

Черный юмор. И, по-прежнему не знаю, снесет ли мне крышу из-за смешения генов или нет. Но, по всему судя, у нехороших генов в последнее время было столько возможностей выйти из подполья и захватить власть, но они так и не явились…

Я плотнее завернулась в одеяло, встала и пошла в спальню. Шторы были плотно задернуты, и в комнате было так темно, что я не сразу поняла, что кровать пуста.

Он не мог уйти. На улице светло. Я начала паниковать. Хотя и могла бы поклясться, что сил для паники у меня не было. И в этом, значит, я тоже ошиблась. Хотя из-за чего паниковать? Из-за того, что осталась наедине с собой? Лучше остаться с вампиром?

Пожалуй, Да.

Я не успела допаниковать до конца. Он встал – а точнее, выдвинулся, как складная лестница или телескоп – из-за дальнего края кровати.

– Что ты здесь делаешь, на полу?

Он просто взглянул на меня – и я вспомнила о комнате, где нашла его однажды. Комнату, которая не была комнатой его хозяина. Зато он все еще был в кимоно.

– Извини, – сказала я. – Не могу заснуть.

– Я тоже, – сказал он.

– Значит, вообще-то ты спишь. Я имею в виду, вампиры спят.

– Мы отдыхаем. Наше сознание… переходит в другое состояние, когда мы отдыхаем. Я не уверен, что это то же, что вы называете сном.

Нет, подумала я, да и апельсиновый сок для тебя другого вкуса, нежели для меня.

Я не могла заснуть, но я слишком устала, чтобы стоять. Я присела на край кровати.

– Я – мы сделали это, верно? – сказала я. – Но я не чувствую, что мы это сделали. Я чувствую, что у нас ничего не вышло. Чувствую, что сейчас все стало хуже, чем было раньше. Даже я сама.

Он по-прежнему стоял.

– Да.

– Ты чувствуешь то же самое?

Он повернул голову, как будто хотел посмотреть в окно. Может быть, действительно смотрел. Если я могу видеть в темноте, то почему бы вампирам не видеть сквозь шторы? Может быть, это умение, которым овладеваешь за сто или двести лет. Одна из тех мистических сил, которые подвластны старым вампирам.

– Для меня не существует таких категорий, как «лучше» и «хуже».

Он замолчал так надолго, что я подумала, что он вообще не собирается больше ничего говорить, Возможно, если ты вампир – значит, у тебя высокие шансы стать фаталистом.

Но он все-таки продолжал:

– Мы изменились после этой ночи. Да. Необратимо. Ты прожила – сколько? Четверть столетия? Я прожил в несколько раз дольше. И для меня все проще, чем для тебя, потому что со мной подобное происходило уже не раз. Тем не менее, прошедшая ночь не дает покоя и мне. Могу представить, насколько сильнее она тревожит тебя.

Я опустила глаза, чтобы он ничего не сумел в них прочесть, но он, похоже, уже успел увидеть в них все, что хотел. Если предположить, что он может видеть сквозь шторы, то почему бы не предположить, что и за опущенные веки он тоже может заглянуть?

«Не дает покоя», – подумала я. Ладно.

– Светлячок, – сказал он. – Ты не стала хуже.

Я снова посмотрела на него, вспоминая, что он делал на моих глазах. Вспоминая Бо.

Попыталась вспомнить нашу победу. Не вышло. Если это была победа… Я слишком устала.

– Я сделаю для тебя все, что в моих силах, – сказал он. – Приказывай.

Вампир, стоящий возле моей кровати в моем кимоно, который говорит, что исполнит любую мою просьбу. Доигралась ты, Светлячок.

Я вздохнула. От меня уже ничего не зависело.

– Я не хочу быть одна, – сказала я. – Ложись на кровать. Я лягу рядом, а ты обнимешь меня. Я знаю, что ты не можешь изобразить биение сердца, но ты можешь дышать, как человек, если захочешь, ты сделаешь это для меня?

Я посмотрела на его лицо. Оно было в тени, спокойное и невозмутимое. Он лег, и я легла, и он обнял меня. И дышал, как человек. Более или менее. Было немного трудно игнорировать отсутствие сердцебиения, но зато его тело было нужной температуры, и это помогало. И каким-то образом его спокойствие вселило в меня уверенность, что он защищает меня, что может защитить от того, что я принесла с собой из той ночи. И я почувствовала, что засыпаю.

Конечно, мне снились сны. Мы с Коном снова были в логове Бо, а со всех сторон к нам подбирались вампиры, ужасные, с горящими глазами, смертельно опасные. Снова я видела, как Кон делает то, чего лучше не видеть вообще, снова я делала то, чего бы не хотела делать, о чем бы не хотела даже знать. Даже если «или мы – или они». Не имеет значения. Есть вещи, с которыми не сможешь жить дальше. Даже если ты делал все это, чтобы выжить.

Мои руки снова прикоснулись к груди Бо. Погрузились в нее. Схватили его сердце и вырвали его. Я снова видела, как оно горит. Как испаряется.

И снова.

И снова.

Я чувствовала, как яд затекает мне под кожу. И не важно, что это был только яд зла, яд мысли: это была зараза, и я была заражена. Я чувствовала, как огонь световой сети вырывается наружу.

Я кричала во сне.

Когда пламя охватило Бо, я тоже загорелась: мои слезы были каплями огня, а не воды. Они падали мне на грудь, на то место, где открылась рана. Там они жгли особенно сильно. Мои слезы и световая сеть сожгли меня, затем исчезли.

Потом меня уносило ветром, как будто я была просто частичкой пепла. Но меня несло из тьмы к свету, и когда свет коснулся меня, я снова стала обретать форму. Я сопротивлялась этому, я – горстка осколков, частичка пепла. Я была никем и ничем, у меня не было сознания и не было никакой ответственности. Я не хотела быть собранной заново, взглянуть в лицо тому, чем я была и что я сделала. Пройдет еще лет сто – и кровопийцы будут командовать парадом. Войны – только чтобы отвлечь наше внимание.

Я не хотела снова чувствовать, как яд съедает меня изнутри, видеть эти линии, ползущие по рукам, там, где раньше была световая сеть, ползущие к сердцу; видеть, как мое тело гниет. Лучше я буду пеплом, сухим и невесомым, без страха и упрека. И памяти.

И преданности.

Но память была: память о том, как я сидела на пороге хижины у озера. Была ночь. Я слышала, как за спиной стихает шум мотора моей машины. Это была красивая ночь; я была рада, что приехала.

Но скоро моя жизнь изменится. Необратимо. Неисправимо.

Скоро начнется моя смерть.

Я пыталась услышать вампиров, которые знали точно, что я их не услышу. Я услышу их очень скоро.