Пути неисповедимых - Алёна Реброва

— Ну да…

— Детям младше двадцати такие вещи не продаю.

— Но мне уже есть двадцать!

— И кто может это подтвердить? Есть документ из оконченного училища или гимназии?

— Я же у вас документы не спрашиваю! — возмутился паренек.

— Для продажи зелий нет ограничений в возрасте, а для покупки есть, и это не я придумала.

— Ну, ладно, ладно! Тогда давай сюда две склянки с жиро сжигающим, — пробубнил он, нахохлившись.

Ни говоря ни слова, я вынула из сумки две последний склянки с этим зельем и вручила пареньку. Семь серебряников оказались у меня в кармане.

— Ух-ты, надо же! Мы сегодня спим в кроватях, — радостно потер руки Леопольд, когда покупатель ушел довольный. — Странно, в этом городе так много товаров для магов, но магических зелий и порошков почти нет, за них можно требовать немало и все равно ведь купят!

— Потому что маги только и успевают, что приобрести что-нибудь из ингредиентов, а потом колдунов, еще толком ничего не сваривших, отлавливают и казнят. Тимьян мне многое рассказал про этот город и, думаю, ему не было нужды врать, — украдкой выглядываю в проход, из которого виднелась улица верхнего города. Пока никого подозрительного там не было, но мало ли… — Здесь полно инквизиторов и рыцарей, а большинство жителей с молоком матерей впитали ненависть к магам.

— Значит, надолго мы в этом выгодном местечке не останемся, — расстроился оборотень.

— Увы.

Мы простояли еще минут пятнадцать, и к нам подошел второй покупатель. Этот выходил из нижнего города и был в темном плаще.

— Приветствую, — здороваюсь с ним… с ней.

Женщина на меня не обратила никакого внимания, она стала изучать прикрепленную к седлу бумажку с названиями, свойствами и ценами имеющихся зелий.

— А ты, ведьмочка, способна на заказ варить или только перепродавать чужое, по дешевке купленное? — надменно спросила она.

— А что желаете? — вежливо спросил Леопольд, улыбнувшись. С женщинами всегда работал он.

— Не с тобой говорят, муха назойливая, — презрительно бросила ему женщина. — Ну так что?

— За отдельную сумму варю все, что угодно.

— Четыре золотых за две порции средства для… гхм… усовершенствования кожи лица.

— Могу я взглянуть на лицо, которое надо совершенствовать? — отвечаю, закатывая глаза. Хорошо, что эта старая карга не видит меня. — В зависимости от срока действия зелья и количества черт, требующих «усовершенствования», я выберу наиболее подходящий рецепт и, следовательно, цену.

— Я не стану открывать лицо! — возразила дама. — Я имею на это право. Сделай, то что я попросила, милочка, или я найду другую ведьму!

— Хотя бы назовите свой возраст. Я должна понимать, с чем работаю.

— С чем!? С кем, хамка бессовестная, с кем ты работаешь! Я не вещь, я куда выше тебя стою, вошь нищая! — воскликнула оскорбленная грымза. — Так ты сделаешь или нет!?

— Леопольд? — смотрю на оборотня.

Тот кивнул и превратился в кошку.

— Можете взять его на руки? Ему достаточно будет одного взгляда под капюшон и никаких проблем с уточнениями больше не возникнет, — объясняю, стараясь сохранить вежливый тон.

— Ладно, — нехотя согласилась дама и взяла на руки ласкового котика, который тут же начал мурлыкать и тереться лбом о руки в перчатках.

Это средство мы придумали специально для подобных дамочек. Почему-то все они, как на подбор, любят кошек.

Поглядев на лицо под капюшоном, Леопльд спрыгнул на землю, стал человеком и быстро записал карандашом в специальную тетрадку для заказов все необходимое.

Посмотрев на написанное, я прикинула пару моментов и сообразила, что требуется.

— Готовить две порции этого крема я буду часа два, все ингредиенты имеются. Подойдите сюда через это время и я отдам вам ваш заказ. Поскольку концентрация некоторых дорогих ингредиентов велика и вообще зелья требует больших затрат с моей стороны, цена двух порций будет стоит от восьми до двенадцати золотых. Но вам их хватит на три месяца, если будете пользоваться так, как сказано в рецепте, к тому же после длительного использования кожа сама по себе выравнивается, — объясняю, составляя в уме необходимые схемы.

— Задаток требуется?

— Нет, ничего не нужно. Все после того, как получите зелье. Но учтите: не придете чрез два часа, я продам ваши зелья другому.

— Договорились.

Женщина ушла.

— И как таких земля носит? — поморщился от отвращения Леопольд. — Куда ей в ее семьдесят зелья использовать!? Ты бы видела, что там под капюшоном! Это настоящее чудовище!

— Может, она просто боится классического омоложения через магию. Стареть-то никому не хочется, а идти под руки мета-мага очень опасно, — пожимаю плечами.

— Хах, повезло нам с тобой! — улыбнулся Лео. — Мы никогда не состаримся.

— Кудеяр говорил, что старение человеческого мага замораживается в сорок-пятьдесят лет и в таком виде он живет, пока не убьют, — рассказываю. — Хотя, знаешь, мне кажется это не так-то здорово… Я после того, как мне пятьдесят стукнет, не смогу иметь детей, я переживу многих из тех, кого знаю, и не дайте боги мне полюбить тех, кому уготована жизнь меньше ста лет!

— Ну так влюбись в нелюдя или мага… оборотни тоже не стареют.

— Хах, обязательно, — улыбаюсь. — Ладно, я пойду готовить зелье для нашей леди, а ты работай дальше.

Порывшись в седельных сумках, в которых теперь находились сто и одна мелочь, то есть уменьшенные тюки самой разной травы, склянки пустые и склянки с разными жидкостями, половники, пара котелков… Вся моя своеобразная кухня помещался в двух небольших сумках, веса которых Черт даже не ощущал, но зато найти в них что-либо было сродни найти книгу в огромной библиотеке.

Отыскав нужные ингредиенты, выудив котелок и половник, я устроилась между Чертом и стеной тупика, чтобы меня никто не видел. Продавать зелья в переулке — еще куда не шло, но варить их на глазах у стражи — это верное самоубийство. Потому я их варила тайком, прикрываясь здоровой лошадиной тушей.

Леопольд превратился в полукровку на подобии Кудеяра и стоял перед сумкой с зельями, расставив ноги на ширину плеч и сложив мускулистые руки на груди. Таким образом Лео загораживал меня и наш товар от стражи, которая за последние десять минут уже два раза проскользнула по улице. Когда кто-то слишком внимательно нас разглядывал, оборотень сгибался, хватаясь за гриву Черта, и делал вид, что его рвет. Могучая спина по-прежнему загораживала сумку, меня не было видно за конем, прохожие видели путника, который шел по нижнему городу и под конец не вытерпел запаха и свернул в переулок, чтобы не извергать съеденное на дорогу. Ничего особенного в этом не было и люди тут же отворачивались.