Тень Уробороса (Лицедеи) - Сергей Гомонов

Полина почти незаметно пнула его под щиколотку и заулыбалась поглядевшему на них святому отцу.

— Мне придется капнуть на нее водой, — тихо произнес священник, поглаживая ручку малышки. — Поэтому нужно расстегнуть на ней одежду… Вы не возражаете?

Волк выпустил язык и растянулся на полу под висящей в воздухе колыбелькой. Стараясь не отвлекаться на него, я, напротив, сам того не желая, все время замечал краем глаза его призрачные метаморфозы. Вот некто на его месте уселся на пол в позу лотоса и замер в спокойном ожидании. Это никак нельзя было списать на тот же эликсир Палладаса (если допустить, что им мог воспользоваться кто-то еще): преображенный при помощи этого вещества не вызывает своим видом подобных галлюцинаций. Но ведь и нормальная голограмма их не вызывает! Что-то здесь нечисто!

Агриппа начал что-то говорить, негромко и чарующе. Почти все произнесенные им слова походили на кванторлингву, но ритмика речи отличалась от нее. По напевности этот язык был сродни итальянскому. Так я впервые в обиходе услышал умолкнувшую более двух тысяч лет назад латынь…

Да, именно латынь была первоосновой общеупотребительного языка Содружества. Кванторлингва — это синтетический язык заимствований, облеченных в псевдо-латинское звучание. Если считать термины и жаргонизмы, ее словарь насчитывает около девятисот тысяч лексем.

— «Отворотишься от презлого и потянешься ты к свету»… — приблизительно так перевел я одну из фраз Агриппы.

И тут мне показалось, что за окном промелькнула какая-то тень. Да-да, и при ярком солнечном свете я не успел разглядеть того, кто скользнул мимо окон снаружи! И встревожило увиденное не только меня. Подняв морду с пола, в ту же сторону уставился и Агриппов пес.

— Amen! — наконец произнес святой отец.

В воздухе закачалась сонливая тишина.

Агриппа извлек из складок в своем одеянии ярко блеснувший серебряный медальон на цепочке.

— Дочь моя, Поллинария! — продолжил священник на кванторлингве, держа медальон над обрызганным водой ребенком в подрагивающей колыбельке. — Ты пришла на эту землю с определенной для тебя миссией. Так выполни же свой долг, как пристало истинному господнему созданию! Аминь!

— Это макрос… — хрипло проговорил я на ухо жене, следя за раскачивающимся медальоном и досконально припоминая одно из своих видений, где «макрос» был золотым, а я вот так же лежал в пеленках и мне хотелось кричать и плакать от слепящих бликов и холодной воды, которой меня облил Агриппа…

— Какой макрос?

— Эта штучка, медальон. Это серебряный макрос. Мальчиков крестят золотым…

Мой голос срывался. Я чувствовал опасность. Она не была связана с этим фаустянином, его волком или шнырявшей под окнами тенью в одежде средневекового монаха-бенедиктинца. Все гораздо хуже: ощущения были сродни тем, что пришли ко мне перед штурмом «подсолнуховцами» нашего гидрокатера на Колумбе.

То, что случилось спустя несколько секунд, больше напоминало кошмарное наваждение, но оно оправдало мои предощущения…

…С оглушительным грохотом стекла в окнах разлетаются на куски. Священник подхватывает колыбель и закрывает собой завопившую девчонку.

Часть зала заполняется густым белым дымом, и я вижу, как люди валятся, едва вдохнув его. Волк с ревом выпрыгивает в расколотое окно. Дом оглашается тревожной сиреной.

Я натягиваю на нижнюю часть лица маску, выхватываю плазменник, Фанни с Ясной почти одновременно бросаются к Агриппе, на подоконнике возникает темная фигура монаха-бенедиктинца. Он легко отталкивается, прыгает в комнату, поверху облетая расползающееся облако дыма. Пенелопа Энгельгардт и ее сослуживцы падают, усыпленные.

— Дик, вытяжку! — слышу я знакомый голос: это кричит приземлившийся на обе ноги «бенедиктинец».

С его головы спадает капюшон. Я вижу лишь, как взметываются длинные волосы Элинора и, еще не осознав, что его самого здесь просто не должно быть, бросаюсь в прихожую, чтобы активировать вентиляционную систему. Последовательность моих мыслительных и физических перемещений настолько ускоренна, что не успевают пряди волос юного фаустянина упасть ему на плечи, как я уже срываю защитную панель с резервного пульта управления…

Все, кто не уснул от газа, бросаются в коридор под лестницей, вслед за Элинором, Фанни, Ясной и бегущим с колыбелькой в руках Агриппой.

Я включаю вытяжку, и дым широким плотным столбом подпрыгивает вверх, к раскрывшемуся в потолке люку. А в это время дом наполняется топотом. В окна запрыгивают какие-то вооруженные люди в защитных масках.

Мы с Полиной, не сговариваясь, отступаем в коридор. Слишком опасно стрелять здесь.

— Священник уходит! — орут сверху.

— Охренеть! — огрызается Полина, включая мини-купол оптико-энергетической защиты и оставляя его позади, как преграду для преследователей. — Так им Агриппа нужен?

Я вталкиваю бывшую напарницу в нишу, спрятанную в самом темном углу поворачивающего налево коридора, ныряю туда сам, блокирую дверь изнутри — и мы оказываемся в коридоре-ответвлении, довольно круто спускающемся под землю…

…Судя по голосам и детскому плачу, наши убежали еще недалеко. Я едва не споткнулся о брошенную колыбель. Агриппа догадался вытащить оттуда маленькую Полинку, и бежать им стало много легче.

Ч-черт, значит, этим, в «черном», был нужен священник? Но зачем устраивать штурм целого дома, когда Агриппу проще было бы подловить где-нибудь в тихом и уединенном месте?

Мы с Полиной включили фонари на трансформировавшемся оружии. Сейчас нам важнее свет. И, пожалуй, карта этого подземелья.

— Здесь целая сеть ходов! — прижимая к себе дочь, объяснила Ясна, когда мы приостановились, выбирая направление. — Это еще от прошлой эпохи. Куда идти — не спрашивайте, не знаю.

Я помахал фонарем, выискивая фигуру «монаха-бенедиктинца»:

— Где Элинор?

Услышав мой вопрос, Агриппа сильно вздрогнул и обернулся.

Выяснилось, что в темноте да в общей суматохе никто не обратил внимания, как Элинор исчез.

— Это был Элинор? — спросила Фанни, жестами изображая капюшон и длинные волосы.

— Да. Где он? Видел кто-нибудь?

— Меня больше интересует, где мы! — громко шлепая по слякоти, отозвался гигант Валентин. — И какого черта происходит — меня тоже беспокоит!

Как назло, снова раскричалась дочка Ясны. Отойдя в сторонку, Буш-Яновская дополнительно вызвала подкрепление на случай, если сигнал тревоги, который я отправил из дома, включая вытяжку, был нейтрализован противником.

Тем временем я догнал бредущего впереди процессии Агриппу и тихонько спросил: