Правила возвышения - Дэвид Коу

Всего через несколько часов после полудня Кезия вместе с Керни и Гершоном проехала через Тримейнский мост и приблизилась к северным городским воротам. Там гостей встречал Латроп, герцог Тримейнский, с полным отрядом стражников. Двумя днями раньше Керни отправил вперед нескольких солдат, чтобы спросить у Латропа позволения остановиться со своим войском в его герцогстве.

Конечно, герцог дал согласие. Как сказала Кезия брату, Керни находился в добрых отношениях с герцогом, и они ежегодно навещали друг друга, чтобы вместе поохотиться на лося в горах или на кабана в окрестных лесах. Латроп не только позволил глендиврскому войску стать лагерем под сенью городских стен, но и пригласил в свой замок Керни, Гершона и Кезию.

Латроп дружил с отцом Керни до самой смерти старого герцога. Его седые волосы и борода отливали сталью, и вокруг бледно-голубых глаз уже давно появились глубокие морщины. Он сильно хромал и заметно растолстел в последние годы. Но он все так же сердечно улыбался и приветствовал Керни и Гершона с великим воодушевлением, по-братски обняв обоих, когда всадники спешились.

Латропа сопровождала молодая жена, Табия, которая, к явному изумлению Керни, была беременна.

— Герцогу нужны наследники, — тихо сказал Латроп, хихикнув при виде покрасневшего лица Керни. — Моя первая жена, да хранит ее Байан, подарила мне одних дочерей.

Герцогиню, казалось, совершенно не взволновало внимание, уделенное ее животу. Она просто стояла рядом с мужем, рассеянно играя своими рыжими локонами и улыбаясь. По всей видимости, она прошла Посвящение три-четыре года назад, не больше.

Здесь же находилась и первый советник герцога Тримейнского — пожилая женщина-кирси по имени Иветта, которую Кезия тепло приветствовала. Она с удовольствием провела бы вечер за беседой с советником, потягивая грушевую настойку из погребов Тримейна. Но она уже напряженно всматривалась в лица людей, толпившихся за городскими воротами, отыскивая среди них Гринсу. Сразу за городской стеной возносились ввысь шпили храма Адриели. Со своего места Кезия слышала пение священнослужителей. Брат находился где-то рядом. Она чувствовала его близкое присутствие.

— Первый советник? — услышала она голос Керни.

Кезия повернулась к герцогам, залившись румянцем.

— Да, милорд.

Керни кивнул в сторону Латропа:

— Герцог спросил вас, понравилось ли вам путешествовать по стране в сопровождении такого войска.

— Прошу прощения, господин герцог, — сказала она, низко кланяясь седовласому мужчине. — Я устала с дороги и уже забыла, как красив ваш город и замок. — Кезия украдкой взглянула на Гершона и увидела, что он хмурится. — Путешествовать с герцогом и его войском для любого большая честь, но я была бы благодарна вам за удобную постель и еду, приготовленную на вашей замечательной кухне.

Латроп улыбнулся:

— Вы очень любезны, первый советник. Добро пожаловать в Тримейн. Насколько мне известно, мой первый советник с нетерпением ожидала встречи с вами.

— Я тоже, — сказала Кезия, хотя у нее заныло под ложечкой.

Покинуть замок, чтобы разыскать Гринсу, будет непросто.

Через минуту Гершон направился обратно к глендиврским солдатам, чтобы отдать приказ разбить лагерь. Одновременно Латроп, герцогиня и тримейнский первый советник повели гостей через город к замку. Иветта шагала рядом с Кезией, рассказывая о последних событиях, случивших в Тримейне. В самом начале посевного сезона здесь произошло наводнение — слухи о нем доходили до Глендивра, — и несколько десятков человек умерло от чумы в одном отдаленном баронском поместье, но дальше эпидемия не распространилась. Кезия изо всех сил старалась слушать первого советника, но все время невольно искала взглядом брата. Рослого Гринсу она должна была заметить сразу. В городах малых герцогств жило меньше кирси, чем в Глендивре, Торалде и других крупных герцогствах. Здесь перед ними открывалось меньше возможностей. Но Кезия нигде не увидела брата, хотя они уже прошли мимо храма и пересекли рыночную площадь. Она задалась вопросом, прибыл ли он вообще в Тримейн, не пришлось ли ему изменить планы в связи с какими-нибудь новыми обстоятельствами.

— Он бы мне сообщил, — сказала себе Кезия. — Он бы снова явился ко мне.

— Прошу прощения?

Побледнев, она посмотрела на Иветту:

— Я говорила вслух?

— Вы сказали что-то, но я не разобрала слов.

— Извините, Иветта. Боюсь, я не самый хороший собеседник. Я все время занята своими мыслями.

Женщина откинула со лба белую прядь.

— Разумеется. Я бы тоже терзалась тревогой, если бы сейчас направлялась в Кентигерн.

— Благодарю вас за понимание. Вероятно, мне нужно просто выспаться.

Иветта странно улыбнулась.

— Возможно. А возможно, вам нужно ненадолго уединиться в нашем храме. Это успокаивает, насколько мне известно.

От неожиданности Кезия замедлила шаг, но, прежде чем она успела ответить, советник вынула из кармана своего платья маленький, сложенный в несколько раз кусок пергамента и вложила его ей в руку таким быстрым и плавным движением, которое мог бы заметить только человек, пристально наблюдавший за ними.

— Это мне передали для вас сегодня утром, — тихо проговорила Иветта. — Записку принес один из священнослужителей. У меня создалось впечатление, что дело срочное. Разумеется, я не читала записку, но поняла, что вам необходимо как можно скорее явиться в храм. Я помогу вам выбраться из замка и провожу вас до рыночной площади. Я бы проводила вас и дальше, но, думаю, вы предпочтете проделать остаток пути в одиночестве.

— Благодарю вас, — прошептала Кезия, не поднимая глаз и торопливо разворачивая пергамент. Она бросила на записку лишь один короткий взгляд, но успела увидеть, что это послание от Гринсы и что оно состоит всего из двух слов: «предзакатные колокола».

— Все в порядке? — спросила Иветта.

— Да, конечно. — Она посмотрела на солнце, пытаясь определить время. — Давно ли прозвонили полдневные колокола?

— Несколько часов назад. Предзакатные колокола прозвонят примерно через час. Вам нужно быть в храме к этому времени?

Кезия заколебалась. Иветта ей всегда нравилась. Но одно дело — приятно проводить время в обществе милой женщины, и совсем другое дело — доверяться ей в подобных обстоятельствах. Гринса счел возможным передать записку через нее, но послание содержало всего два слова, которые практически ни о чем не говорили.

Советник заметила нерешительность Кезии и посуровела.

— Я понимаю, — сказала она, вновь устремляя взгляд вперед.