Под грузом улик. Неестественная смерть - Дороти Ли Сэйерс

ей: «Какие именно, дорогая, дай-ка я посмотрю». А мисс Уиттакер: «Да все как обычно». А мисс Доусон: «О господи, сколько их тут! Как они любят все усложнять». И мы увидели, что мисс Уиттакер дала ей несколько листков, которые лежали сверху, и разложила их так, что видно было только место для подписи. Ну, мисс Доусон подписала верхний, подняла его и стала изучать тот, который лежал под ним, а мисс Уиттакер говорит: «Да они все одинаковые» — как будто торопилась покончить со всем этим. Но мисс Доусон забрала все бумаги у нее из рук, начала их просматривать, потом вдруг вскрикнула и говорит: «Этого я не подпишу. Ни за что! Я еще не умираю. Как ты посмела, гадкая девчонка! Неужели не можешь дождаться моей смерти? Хочешь испугать меня так, чтобы я раньше времени сошла в могилу? Разве ты и так уже не получила все, что хотела?» А мисс Уиттакер говорит: «Тише, тетушка, позвольте мне объяснить…» А та как закричит: «Нет, не позволю, слышать об этом ничего не желаю! Если ты будешь меня так пугать, я никогда не поправлюсь!» Ну и дальше в том же духе. Тогда мисс Уиттакер подходит к нам, вся бледная, и говорит: «Девочки, уходите, тетушке стало плохо, и она больше не может заниматься делами. Если понадобитесь, я вас позову». Я спросила: «Может, мы можем вам с ней помочь, мисс?» А она: «Нет, все в порядке. Просто приступ боли. Я сделаю укол, и ей станет легче». Она вытолкала нас из комнаты, захлопнула дверь, и мы только слышали, как старая леди рыдала у себя в спальне так, что сердце разрывалось. Ну, мы спустились вниз, увидели сиделку, которая как раз вернулась с прогулки, и сказали ей, что мисс Доусон опять стало хуже; та тут же, даже не раздевшись, помчалась наверх. А когда мы с Бертой работали на кухне и обсуждали, как все это чудно́, мисс Уиттакер пришла к нам и сказала: «Ну, все в порядке, тетушка мирно спит, придется просто отложить дела на другой день. — И еще добавила: — Лучше никому не рассказывать о том, что произошло, потому что, когда возвращаются боли, тетушка пугается и несет невесть что. Она вовсе не думала того, что сказала, но если люди об этом узнают, им это может показаться странным». Я вскинулась и говорю: «Мисс Уиттакер, мы с Бертой не из тех, кто болтает», — довольно жестко я это сказала, потому что мы с сестрой никогда сплетен не разносили. И мисс Уиттакер тогда ответила: «Ну и хорошо» — и ушла. А на следующий день она освободила нас от работы на всю вторую половину дня и подарила по десять шиллингов каждой, потому что был день рождения ее тетки, и старушка хотела, чтобы мы развлеклись по такому случаю.

— Очень четко вы все изложили, миссис Кроппер; если бы все свидетели были такими же разумными и наблюдательными, как вы! Еще только один вопрос. Вам не удалось взглянуть на документ, который так расстроил мисс Доусон?

— Нет, сэр, только издали и в зеркале. Но мне показалось, что он был совсем коротким — всего несколько строчек.

— Понятно. Кстати, в доме была пишущая машинка?

— Да, сэр. Мисс Уиттакер часто пользовалась ею, чтобы писать деловые письма и все такое прочее. Она стояла в гостиной.

— Ясно. Кстати, не помните, вскоре после этого не навещал ли мисс Доусон ее поверенный?

— Нет, сэр. Это было почти перед тем, как Берта разбила чайник и мы уехали. Мисс Уиттакер сказала сестре, что та может отработать еще месяц, как положено, но я воспротивилась. Если уж такую работящую и порядочную девушку, как моя сестра, увольняют за сущий пустяк, то Берта уйдет сразу, и я вместе с ней. Мисс Уиттакер ответила: «Воля ваша» — она никогда не спускала дерзости. Так что мы в тот же день и уехали. Но потом, думаю, она пожалела, потому что приезжала к нам в Крайстчерч и убеждала поискать работу получше в Лондоне. Берта побаивалась так далеко ехать — она, как я уже говорила, была вся в отца, но мама у нас женщина смелая и решительная, она сказала: «Если леди советует это, желая вам добра, почему бы не попытать счастья? В большом городе у девушек больше возможностей, чем здесь». Но потом, когда мы остались одни, я сказала Берте: «Голову даю на отсечение: мисс Уиттакер хочет убрать нас куда подальше. Она боится, что мы разболтаем про то, что сказала тогда мисс Доусон. Но если она нам поможет, почему бы и нет? В наше время девушке приходится самой о себе заботиться, к тому же, если мы согласимся уехать в Лондон, она даст нам гораздо лучшую рекомендацию, чем если мы останемся здесь. А не понравится нам там — всегда можно вернуться сюда». Короче, мы приехали в город и благодаря отличной характеристике, которую дала нам мисс Уиттакер, очень скоро нашли хорошую работу в «Корнер-Хаусе», а потом я встретила там своего мужа, а Берта — Джима. Так что мы ни разу не пожалели о том, что воспользовались этим шансом… до тех пор, пока с Бертой не случился этот ужас.

Горячий интерес, с каким воспринимали ее повествование слушатели, должно быть, льстил не лишенной склонности к драматическим эффектам миссис Кроппер. Мистер Мерблс медленно потер руки с сухим звуком, напоминавшим шелест старой змеи, ползущей в высокой траве в поисках добычи.

— Похоже, эта маленькая зарисовка пришлась вам по душе, Мерблс, — сказал лорд Питер, искоса глянув на адвоката из-под полуопущенных век, потом снова повернулся к миссис Кроппер.

— Вы первый раз рассказываете эту историю?

— Да… я бы и сейчас ничего не сказала, если бы не…

— Я знаю. А теперь послушайтесь моего совета, миссис Кроппер, не рассказывайте ее больше никому. Подобные истории имеют неприятное свойство