Бремя империи - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ночь на 01 июля 1992 года
– Топливо принял, приступаю к расстыковке. Спасибо.
– Должен будешь…
– Расстыковка прошла, курс один-два-ноль!
Поскольку вся военная инфраструктура в районе операции была выведена из строя, самолет-заправщик пришлось поднимать из Бенгази, где была германская база ВВС, часть которой взяла в аренду Российская империя. Там «на всякий случай» базировались небольшие силы – два заправщика, один самолет ДРЛО, несколько транспортников, немного штурмовиков и истребителей – в общем, обычная база, перед которой не стоит никаких стратегических задач. Да и в аренду-то брали Бенгази в основном потому, что здесь были две великолепные семикилометровые ВПП и несколько полос поменьше, да и располагалась она очень удобно для самолетов, держащих курс в африканские страны. Технику здесь размещали «на всякий случай» – однако сейчас, при развертывании операции в Средиземном море, она оказалась востребованной как никогда.
Заправившись, «Громовержец-два» лег на обратный курс – до пылающего Бейрута было более семидесяти километров пути…
Десант. Стая
Наземная группа
Стальная стая в несколько десятков машин перед самым городом снизилась до предела, перейдя в доступный только вертолетам эшелон ноль-три-ноль – тридцать метров над поверхностью. Летать на такой высоте, да еще группой, да еще в ночных условиях, правилами безопасности полетов было категорически запрещено во избежание летных происшествий. Но сейчас было не до правил – пилоты эскадрильи, приписанной к шестьдесят шестой ДШД, отлично знали свои машины, имели приличный налет в особо сложных условиях – в горах, в ночное время, порой не при условном, а при самом настоящем огневом противодействии противника на границе с Афганистаном. Им не впервой было протискиваться между склонами гор, лихорадочно сравнивая размах лопастей несущих винтов с расстоянием между склонами ущелья, в любой момент быть готовым парировать обычный для гор резкий порыв ветра, способный в момент размазать винтокрылую машину по ближайшему склону, всматриваясь во тьму, выискивать подходящее место для сброса десанта – на посадочную площадку никто и не надеялся, нормальная посадочная площадка была исключением из правил, а не правилом. Поэтому и все, что происходило здесь – сложный рельеф, горящий город, где перемешались свои и чужие, огонь с земли, – было для них не внове…
Вынырнув из-за горной гряды, головные машины резко приняли вниз, прижимаясь к земле. За ориентир принимали автостраду на Баальбек, ведущую в горы, – если следовать по ней, она выведет прямо в центр города, а там и до старого аэропорта – зоны высадки – недалеко. Над городом вертолеты и вовсе снизились до ноль-один-ноль – так что высотные здания приходилось огибать – они были выше, чем курс полета стаи… Заслышав летящие на предельно малой вертолеты, боевики засуетились. Еще со времен обучения в центрах подготовки инструкторы вбили им в голову: самое страшное антипартизанское оружие – это вертолеты и тяжелые штурмовые самолеты. От вертолетных пушек и пулеметов, от НУРС не скрыться нигде, первым делом нужно сбивать вертолеты, потому что если ты не уничтожишь их – они уничтожат тебя. Тем более что с порта подвезли новые «шайтан-ракеты» – ПЗРК «Стингер», взамен тех, которые были при высадке. Те, что были при высадке, которые с огромным трудом запасли в тайниках, почему-то вышли из строя, что уже стоило жизни многим братьям. «Стингер» – это не граната «РПГ», она намного более скоростная и летит за вертолетом, повторяя его маневры, не оставляя обреченной машине никаких шансов.
Стрелять – из РПГ, из «Стингеров», из пулеметов, из всего, что было в руках, террористы начали сразу, как только заслышали приближающуюся стаю. Стрелять даже не в вертолеты – просто в небо, разверзнуть перед неверными огненный ад, нашпиговать небо градом пуль – хоть одна да попадет в цель, хоть одна да остановит неверных, если это будет угодно Аллаху. Ведь Аллах всегда с праведными, значит – с ними!
Но то ли праведности террористам недоставало, то ли Аллах не видел, что происходит, по причине того, что была ночь – недаром террористы пили спиртное и совершали всяческий харам под покровом ночи, рассчитывая на то, что Аллах не увидит греха… «Стингеры» вновь не выполнили поставленную перед ними задачу, даже будучи совершенно исправными. И дело было вот в чем.
Вертолеты летели слишком низко и слишком быстро над горящим городом. На то, чтобы среагировать на стремительно проносящуюся над головой тень, у зенитчиков была секунда, максимум две, чего для устойчивого захвата цели было недостаточно. Да и подготовка террористов в области противодействия вертолетам… скажем так, хромала. Поэтому зенитчики просто наводили свое оружие в небо, ждали, пока система наведения даст сигнал, и стреляли. Но для надежного захвата цели нужно было гораздо больше времени, чем секунда, – поэтому большая часть зенитчиков так и осталась ни с чем. Те же, что сумели-таки запустить свои ракеты, столкнулись с другой проблемой. Вышибной заряд подбрасывал ракету даже выше, чем летели вертолеты, после чего включалась головка самонаведения. Головка самонаведения наводилась на источник тепла и инфракрасного излучения – на выхлопные газы турбины вертолета. И вот тут-то и начинались проблемы – ракете нужно было поразить цель, не контрастно выделяющуюся на фоне неба, а нырнуть вниз и поразить один из множества стремительно двигающихся источников тепла на фоне горящего – то есть дающего более интенсивный тепловой и инфракрасный след – города. Мало того – эти источники тепла еще и включили станции радиоэлектронной борьбы, а еще постоянно отстреливали тепловые ловушки – на таком расстоянии они, не успев как следует вспыхнуть, огненными шарами врезались в стены домов, рассыпались огненным дождем, вызывая новые очаги пожаров. В результате ни один из «Стингеров», которые удалось-таки запустить, своей цели не достиг – где-то ракета сошла с ума и начала выделывать пируэты в воздухе, где-то она врезалась в одно из зданий, где-то сработал самоликвидатор. Кто-то из зенитчиков не смог выпустить свои ракеты, срезанный очередью бортового пулемета.
Хуже было с другим. Пулеметы вертолетам были не страшны – от них защищала броня. А вот РПГ… Хоть и устаревшее оружие, без системы самонаведения, с простейшим прицелом – но если стреляют одновременно с двадцати точек, хоть одна граната да найдет свою цель…
Так и получилось – когда вертолеты уже прорвались к центру города и сворачивали в сторону аэропорта.
– Ястреб шесть-два подбит! – Крик в наушниках резанул по ушам. – Вижу дым в области роторов!
Командир эскадрильи, находившийся в головном вертолете, понимал, что над городом оставаться нельзя. Но и не остаться – нельзя тоже, русские своих никогда не бросали.
– Шестые, доложите!
– Я Шесть-один, второй потерял управление! Снижается!
Твою мать…
– Всем шестым оставаться! Спасите, кого сможете!
– Шесть-один понял!
– Шесть-три понял!
– Шесть-четыре принял!
– Оборотень-один, прикройте спасателей!
– Оборотень-один принял!
Четыре вертолета, три транспортных и один штурмовой, закрутились в воздушной карусели над пылающим адом…
«Ястреб-59», позывной Шесть-два
Очень часто получается так, что солдат гибнет на войне не потому, что сделал что-то не так, допустил ошибку и враг этой ошибкой воспользовался. Гораздо чаще бывает по-другому – намного обиднее. Просто свернул налево, когда надо было направо, или наступил не туда, или вышел из расположения на несколько минут раньше. И все: был человек – и нет человека.
Так получилось и здесь. Гранатометчик засел на крыше двухэтажного дома, на самом краю, накрывшись какой-то дрянью, чтобы не засекли. Непонятно, кого он поджидал, то ли вертолеты, то ли подходящую цель внизу, на улице – это здание очень удобно стояло, можно было стрелять через проулок по одной из главных улиц, и подобраться с этой улицы к позиции гранатометчика было бы проблематично. Но как бы то ни было – заслышав шум вертолетных турбин, он приготовился стрелять, а когда увидел несущиеся почти над самыми крышами, огрызающиеся огнем черные тени, выстрелил. Так стреляли уже многие, и для того чтобы попасть в стремительно проносящийся над крышами вертолет, стрелку должно было просто повезти. Ему – повезло.
Граната была не осколочной и не комбинированной – обычная кумулятивная граната. Еще бы доля секунды – и она прошла бы аккурат между вертолетами, уйдя в изорванное трассерами небо и там лопнув от срабатывания самоликвидатора. Но вместо этого граната нашла свою цель, кумулятивный заряд сработал на днище десантного отсека, тонкая кумулятивная струя прошила и тонкую броню днища, и десантный отсек вместе с одним из десантников, и двигательную установку, выведя из строя одну из турбин и тяжело повредив вторую. Пилот сделать ничего не мог, он вообще не мог увидеть гранатометчика в проносящейся в нескольких метрах под брюхом, плюющейся огненными вспышками тьме. Вспышка – характерный огненный хвост гранатометного выстрела – сверкнула совсем рядом и чуть сбоку, в вертолет стреляли и до этого, но сейчас командир каким-то седьмым чувством понял – попадут. Через долю секунды вертолет сильно тряхнуло, истерически взвыла турбина, и россыпью красного вспыхнули индикаторы в кабине. Нормально посадить вертолет было невозможно – слишком низко над землей они летели. Дисплеи системы обеспечения ночных полетов, на которые выводилась картинка с рельефом местности под вертолетом, еще работала – и командир экипажа в последний момент рванул штурвал, направляя терпящий бедствие вертолет в прогал между домами, чтобы при посадке мог спастись хоть кто-то. Вертолет в немыслимом броске, снижаясь, все-таки влетел в переулок, хрустнули, отлетая, лопасти несущего винта.
