Дневник 1953-1994 (журнальный вариант) - Игорь Дедков

К чему я веду, к чему?

Бывают минуты, когда чувствуешь свое бессилие, будто натыкаешься на что-то твердое и неподвижное, и — не своротишь, и не объедешь. <...>

Ездил на первое заседание секретариата. Залыгина назначают редактором «Нового мира», и он предложил стать его первым заместителем. Сидели в кафе ЦДЛ, и Залыгин выяснял мои позиции. В этом выяснении мне понравилось не все: особенно некоторое противопоставление «русской» литературы (Астафьев, Распутин, Белов) всему остальному. После войны, сказал Залыгин, когда были Эренбург, Симонов, Казакевич, мне (ему) казалось, что русской литературы вообще нет, кончилась. Теперь она есть. Было поставлено что-то вроде условия: согласовывать предметы своих критических выступлений. Мелькнуло что-то недоброжелательное по адресу Бакланова как некоего знака, обозначения «противоположных» сил. Примирило меня обещание следовать традициям Твардовского и даже ввести в редколлегию кое-кого из новомировцев (в частности, Лакшина). И был обозначен критерий, также меня устраивающий: превыше всего — художественный уровень произведений.

Бакланова ставят на «Знамя». То ли правду он мне сказал, то ли любезность, что готов взять меня заместителем, но понимает, что мне лучше идти в «Новый мир», и он Залыгину об этом говорил.

Чует мое сердце, что все эти предложения-предположения в высшей степени сомнительны. Сейчас, после публикации в «Вопросах литературы» антибондаревской статьи, против меня поднимется высокая и темная критическая волна, и не дай Бог Бондареву прослышать о намерениях Залыгина! Тем более, что в разговоре со мной Залыгин признал, что питает на Бондарева известные надежды. Что ж, будет видно: хорошая статья дороже хорошей должности. Если Залыгин поддастся, то, значит, есть силы посильнее разных там принципов и добрых намерений.

После секретариата сидели в номере «Москвы» у Быкова и Гилевича, вместе с Лазаревым. Потом все вместе поехали на Белорусский вокзал. Бондарев успел сказать Быкову, что статью Дедкова подстроил и инспирировал Лазарев. Мы посмеялись: инициатива была моя, и — давняя. Статью заказывал и вел Анастасьев.

На другой день ездил к Богомолову: жаль, но примирения с Быковым нет. Отсюда — повторы в разговорах, уличающих примерах. Богомолов читал главу из романа: о том, как вскоре после конца войны бывшая чемпионка страны по толканию ядра, ныне госпитальная медсестра, пытается «соблазнить» девятнадцатилетнего, целомудренного юношу, героя романа. Рассказывал также о другом своем герое — сначала сталинском охраннике, а потом генерале госбезопасности — Круподерове. Много интересного. Роман будет больше 40 листов. Приглашал заходить вместе с Тамарой.

25.7.86.

Очередные испытания нашей семьи на выживаемость и пригодность ко времени — подходят к концу.

Поставят ли меня заместителем Залыгина на «Новый мир» — под большим вопросом. <...> Зачем ехать в этот город? Чтобы ввязаться в эту противную, нечистую литературную борьбу, истратить на нее многие силы, втянуться в столичную круговерть — и лишиться нынешней своей свободы, своей независимости? Лишиться сосредоточенности: на работе, на семье?

В литературе считается только то, что ты написал. Все остальное — суета, речи, заседания, борьба за должности — в счет не идет.

Сюжет: где-то перед войной, в 37—38 гг., его обязали (это превосходит безмерно — «уговорили») сотрудничать с НКВД, т. е. сообщать сведения о руководителе организации (учреждения), где он тогда работал. Он хорошо относился к своему начальнику и ничего плохого не сообщал. Однако было давление, неприятные и тревожные минуты на этих тайных встречах: дома, в скверах, на кладбище, на стадионе. Война освободила от этого шпионства. Но на фронте к нему пришли с тем же предложением. На этот раз он отказался, сославшись на то, что и так честно на гражданке работал для них... После войны его вынудили к сотрудничеству снова. Особенно унизительны были для немолодого человека эти тайные встречи.

Июль 53 года. Слезы освобождения.

Еще 15 лет, и снова те же сети.

В какой-то пьяной компании он слышит: «сексот», и ужасается: они знают, все знают!

А он никому не принес вреда: посредники, связные менялись, но формалистов было больше, чем ретивых псов.

Самая большая ложь государства —

наличие привилегий,

отчуждение гражданских прав, т. е. они — за нас решают; это же в ином ракурсе: «разделение труда»,

иерархия не только должностей, но семей, социальных слоев.

Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи, — формула на удивление сбывшаяся, формула отчуждения ума, совести и чести, —

т. е. мы передоверяем государству, т. е. правящей силе, думать за нас и т. д.

В другой стране люди пикетируют ракетные базы, АЭС. У нас — ничего этого не нужно, т. к. верх всегда и наилучшим образом, т. е. самым разумным образом, выражает потребности низа, т. е. всех, кто ниже, т. е. всех нас.

Вопросы 86-го года.

1. Подотчетна ли армия народу?

2. Если да, то каким образом?

3. Если нет, то почему?

4. Если не народу, то кому же?

5. Если государству, то в какой мере государство воплощает народный интерес?

6. Если партии, то в какой мере тот интерес — ее интерес?

1. Каким образом народ контролирует органы КГБ?

2. Или народ не имеет на это права?

3. Или не имеет для этого органа власти или наблюдения?

4. Или сначала надо объяснить, что подразумеваем мы под «народом»?

5. То есть что такое народ?

6. Не определить ли сначала, что такое народ, который собирается «контролировать»?

7. Не превышаются ли (при любом определении) при этом права народа?

8. Повторяю, что такое народ?

9. Существует ли он?

1. Что такое народ?

2. Если вы об этом спрашиваете, значит, вы сомневаетесь, что он существует?

3. Не сомневаюсь, но надо бы уточнить.

4. Народ — это мы все вместе.

5. Но как выявить волю всех нас вместе?

6. Референдум.

7. Но вы говорите о контроле. Значит, народ должен иметь что-то, что способно контролировать.

8. А надо ли контролировать? Нужен ли такой орган? И нет ли уже существующих органов, достаточных для этой задачи?

9. Самый простой ответ, что все давно уже есть и беспокоиться нечего.

10. Не менее прост ответ, что, создав секретную организацию, народ должен держать ее в секрете и защищать ее секретность.

11. Но эта организация не более чем государственный комитет, т. е. министерство? И надо бы знать, во что оно обходится, каков его бюджет?

Надо написать вопросник из самых простых вопросов. Они должны исходить из здравого смысла, и только.