Европейская поэзия XIX века - Антология

РОПЩУТ РЫБАЧЬИ ЛАЧУГИ…

Море туманное, море бездонное,Жестокий шквал!Бури могучие, бури великие…Воют зеленые чудища дикиеВ черных пещерах, где пенится вал.

Море призывное, море зыбучее,Полнощный шквал!Холод неистовый, ветер бродячий…Мечется, прядает парус рыбачий,Песню уносит бушующий вал.

Море ярится, море клокочет…Бурливый вал!Ночь непроглядная, ночь грозовая,Жены и матери, руки ломая,Ходят молиться на скользкий причал.

Море гремящее, море унывное,Угрюмый вал!Слезы и стоны, слезы и стоны…Кружит волна моряков обреченных,Тех, кто в кипящую бездну упал.

Море бескрайное, море бескрайное,Проклятый вал!Ночь и ненастье, ночь и ненастье…Парус как саван, мачта — на части,Плачут сироты меж диких скал!

РУМЫНИЯ

ИОН БУДАЙ-ДЕЛЯНУ

Ион Будай-Деляну (1760–1820). — Родился в Трансильвании. Активный участник «Трансильванской школы» — патриотического румынского движения, направленного против владычества Австро-Венгерской империи Габсбургов. Под влиянием идей энциклопедистов и французской революции 1789 года Будай-Деляну написал ряд сочинений по вопросам права, истории, философии и педагогики.

ЦЫГАНИАДА[268]

(Фрагмент)

Перевод А. Арго

Мы короля, допустим, выбираем,И он, как это видим я и вы,Вполне достоин править нашим краем,А сыновья и внуки каковы?Вы можете ли быть, друзья, спокойны,Что будут все они его достойны?

История примеров знает тьму,Историк соответствия находит,И можно ясно показать, к чемуВ конце концов монархия приводит,—События давно минувших летПодать нам могут не один совет.

Историк может привести нам случай,Что жил такой-то повелитель встарь,Что был он умный, честный и могучийИ вообще был славный государь,Но чтоб потомок был похож на предка,Такое замечалось очень редко.

А если ты такого и найдешь,То все ж нисколько это не причина,Чтоб у его возлюбленного сынаБыла в холопах наша молодежь…Вопрос не ясен — разберется кто там:Сын будет ли достойным патриотом?

Я допустить могу в конце концов,Что этакий единственный наследник,Принявши власть от дедов и отцов,Окажется тиран и привередник.И тех, кому родиться предстоит,До их рожденья он закрепостит!

В руках имея полноту всей власти,Пренебрегая нравственностью, онСвои затеи, прихоти и страстиВ неумолимый возведет закон.И в некий день подвергнет поруганьюВсе то, что нам священно по преданью.

Кто ж назовет ту меру, то число,Кто перечтет суровые невзгоды,Те горести и всяческое зло,Что перетерпят бедные народы,Что испытать обязана земляОт глупого иль злого короля!

Но чтобы все возможности учесть нам,Допустим, что с обратной стороныМы похвалить наследника должны,—Он будет добрым, доблестным и честным,Но все-таки прошу иметь в виду,Что возраженья я и здесь найду.

Монарх самодержавный и единый —Будь он хотя б семи пядей во лбу —Не может все определить причиныИ облегчить народную судьбу.Единолично он понять не можетВсе, что страну волнует и тревожит.

И ищет он помощников в делах,Тех, кто должны достойно и приличноЕму помочь за совесть и за страх,—И называют тех людей обычноМинистром, лордом, пэром иль пашой,В чем разницы не вижу я большой.

Монарх быть может просто нерадивым,А может быть он даже не умен,Нередко все обязанности онПередает советникам ретивым.И нравится такому королю,Что он не прикасается к рулю.

Вот так-то им сколоченная кликаВершит дела высокого двора.Он никому в строку не ставит лыка,Считая, что хищение добраДля настоящей наивысшей знатиЕстественнее всех других занятий.

И эти-то пройдохи из пройдох,Которым равных нет на белом свете,Умеют так свои расставить сети,Так закрутить интригу иль подвох,Что властелин, который их возвысит,Вдруг видит сам, что он от них зависит.

А если уж запутали его —То горе угнетенному народу!Уж беззаконье правит торжество,Уж произвол насилует свободу,И рабство цепь на руки нам кладет,И деспотизм нас мучит и гнетет!

ВАСИЛЕ КЫРЛОВА

Василе Кырлова (1809–1831). — Родился и жил в Тырговиште. Все наследие рано умершего поэта составляет пять стихотворений, но его заслуженно считают одним из основоположников румынского романтизма и новой румынской поэзии.

РАЗВАЛИНЫ ТЫРГОВИШТЕ[269]

Перевод Н. Стефановича

О стены, вы остались как памятник всемуМинувшему величью и счастью своему.

Ведь солнце озаряло и грело горячоКогда-то эту землю, свободную еще…

Но все скосило время, отрезало пути,И вот лежат обломки в тяжелом забытьи.

Исчезла ваша слава. Так было суждено.И стало здесь безлюдно, печально и черно.

От светлой славы предков — ни тени, ни следа.Дремучее забвенье. Бурьян и лебеда.

И если в прошлом каждый смотрел всегда на васС восторгом и с любовью, волнуясь и дивясь,—

То ныне отступает он в ужасе немом,Увидев разрушенье, руины и разгром.

Но мрачные обломки, лежащие во мгле,—Вот образ и подобье всей жизни на земле,

И каждому понятно, зашедшему сюда,Что все на свете так же исчезнет без следа.

Пусть подвиги иные и тверже, чем гранит,Но время их разрушит, сметет и истребит.

А если кто-то станет всех выше и светлей —Он все же не избегнет погибели своей.

Я к вам стремлюсь, руины, ведь мне в конце концовПонятна бесполезность всех замков и дворцов.

И как пастух унылый, в пустых полях бродя,Спешит порой укрыться от бури и дождя,—

Так я спешу сегодня за ваш надежный щит,Гонимый грозной бурей страданий и обид.

Нет, песен мне не надо, но я хочу, скорбя,Отчизна дорогая, оплакивать тебя.

Здесь мудрости источник, и верю потому,Что многое, быть может, я здесь еще пойму.

Вот день уже уходит, и вот во все домаБесшумно проникает бесформенная тьма.

И каждый, кто измучен заботой и трудом,Спокойно засыпает и спит глубоким сном.

Ведь сон от всех напастей единственный приют…Но мысли мне и ночью покоя не дают.

Я скорбью беспредельной и жалостью томим,И снова прихожу я к развалинам седым.

О камни дорогие! Ведь ваш печальный видМой дух приподнимает, меня животворит.

Тоскую я и места не нахожу себе,Когда о вашей горькой подумаю судьбе.

Я словно у могилы всей доблести былойИ жалобам внимаю с волненьем и тоской.

И в сумраке туманном мне слышатся едваХорошие, простые, но грустные слова:

«Как дым, умчалась слава. Всему такой удел.Ведь светлый дух свободы отсюда отлетел».

Я слышу грустный голос и потрясен опять.Меня он заставляет свой жребий проклинать.

Позвольте мне, о степы, пока я жив еще,Здесь думать, утешаться и плакать горячо.

Тиран на эту землю не ступит ни один:Он в ужасе отпрянет от каменных руин.

ГРИГОРЕ АЛЕКСАНДРЕСКУ