Лис - Михаил Нисенбаум
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перемена в его положении никак не сказалась на режиме работы. Как и прежде, он являлся в контору рано утром, засиживаясь до глубокой ночи. В «Рымшине и партнерах» (которую молодые сотрудники именовали РИП) считалось дурным тоном трудиться от сих до сих. Уходишь точно в конце рабочего дня – значит, недостаточно болеешь за дело и готов бросить своих товарищей, которые остаются на работе, чтобы больше успеть, закончить подготовку документов, проявить корпоративный патриотизм, в конце концов. Правда, в течение дня можно было свободно сбежать из офиса, прибавить к деловой встрече час-полтора, проведя их в приятном кафе, да и в конторе нередко поигрывали в «Дум» или сиживали в чатах – за всеми не уследишь. Так или иначе, Павел считал справедливым уходить позже других, иногда даже оставался ночевать в кабинете.
На минувшей неделе в фирму обратились два новых клиента, которых направили в департамент Королюка. Компания «Ладья-имидж» собиралась перерегистрироваться и поручала готовить новые учредительные документы для перевода счетов на Кипр. Возможно, в дальнейшем предстояло сопровождать сделки «Ладьи» в Европе, на Востоке, в Южной Америке, так что контракт выходил чрезвычайно аппетитный. Королюка особенно привлекала работа в условиях офшора – совершенно новый опыт!
«Ладья-имидж» – крошечная компания: гендиректор, бухгалтер, управляющий. Чем она занимается? Обслуживает бренд автомобильного концерна, одного из крупнейших в России. То есть если в рекламной статье промелькнет фотография автомобиля или фирменный шильдик, это нужно согласовать с «Ладьей». Таких публикаций немало: больше ста в год. И все понятно Павлу в этом деле, кроме одного: как через счета маленькой компании могут проходить такие суммы. «Ладья» только подтверждает, что фото новой марки автомобиля соответствует брендбуку. Она не составляет брендбук, не организует съемки, она даже не оплачивает рекламу. Откуда же тогда эти многомиллионные поступления на счет? Куда они идут? И зачем «Ладье» уходить в офшор? Конечно, все эти вопросы Королюк задавал только самому себе: юристы не проверяют, чисты ли руки у клиентов. Пусть этим журналисты занимаются.
С гендиректором «Ладьи» Павел уже познакомился. Юрий Петрович Матросов, ровесник Королюка, невозмутимый здоровяк – румяный, стриженный по-военному. Рымшин, глава фирмы «Рымшин и партнеры», сказал после встречи:
– Между прочим, папаша этого Юры был проректором в вашем университете, ты знал?
– Успешная семья, – усмехнулся Павел, который впервые слышал про проректора Матросова.
– Старший Матросов попал в свое время в какую-то темную историю то ли с Эрмитажем, то ли с Ленинкой, не помню. Что-то с незаконным вывозом культурных ценностей. Но выкрутился, сейчас опять в каком-то институте начальником.
Второй клиент – Евгений Сироткин, в последние полгода его имя то и дело мелькает в интернете, звучит на радиоволнах. Сироткин добивался отмены результатов выборов на пост мэра Гурьяновска, райцентра в Подмосковье. На выборах победа досталась Леониду Шамкову, представителю партии власти. Сироткин, высокий, седовласый, нервный господин, был готов передать видеозапись с участков, на которых женщина в розовой кофточке не спеша вбрасывала в урну пачку бюллетеней (имелся целый чемодан кассет с похожими сюжетами), протоколы с подписями избирателей, давным-давно лежащих на гурьяновском городском кладбище. Дело было очевидное, но совершенно безнадежное. Впрочем, Сироткин истово верил в победу и собирался внести аванс за подготовку к судебному процессу и представительство. Иск о фальсификации выборов сулил к тому же шум в прессе, упоминание «Рымшина и партнеров» на федеральных каналах, так что независимо от результата дело сулило несомненные выгоды.
Глядя на долговязую сутулую фигуру Сироткина, Королюк невольно сравнивал его с богатырем из «Ладьи-имидж» и думал: все-таки странно, что приходится одновременно заниматься такими разными делами. «Ладья-имидж» отчетливо напоминает подводную лодку для вывоза денег государственного автоконцерна за границу, вероятно, в интересах группы людей, а не завода в целом. Это не такие деньги, на которые позже будут разрабатывать новые модели автомобилей, чудо-двигатели на экологически чистом топливе или строить новые цеха. Скорее, их переведут в ценные бумаги, купят землю, отели, спортивные клубы, да мало ли что еще. Но разве незаконно регистрировать фирму на Кипре? Вполне законно и, несомненно, получится. У крупногабаритного Матросова, проворачивающего загадочные делишки, прекрасные юридические перспективы. А у Евгения Сироткина, честного борца с загадочными делишками, который обладает всеми основаниями для победы в суде, вероятно, ничего не выгорит, потому что в таких делах последнее слово не за судом. Здесь политика, договариваться надо.
Но в обоих случаях, как ни крути, есть работа для юриста. Выиграет Сироткин в суде или проиграет, фирма не в накладе. Королюк знает адвокатов, которые берутся только за заведомо проигрышные дела и процветают. Например, дела родственников людей, пострадавших от теракта. Адвокат бесконечно дает интервью газетчикам, выступает на радио, он клеймит власть, сочувствует погибшим. Он выглядит отважным бойцом, героем, ироничным интеллектуалом. Но все до одного понимают, что такие дела против государства в России не выигрываются. И что теперь, упразднить адвокатуру? Когда-нибудь все изменится, и юриспруденция переступит скромные границы «искусства возможного». А пока надо иметь мужество отстаивать права, даже невзирая на заведомую обреченность борьбы.
Королюк огляделся. В общей комнате остался только стажер Саня, явно дожидавшийся момента, когда можно уйти вслед за начальством. Правильно себя ведет, Королюк на его месте тоже проявлял бы выдержку: так можно отличить бойца от вялого наемника. Хотя наверняка сейчас сидит Саня в каком-нибудь тихом чатике, а не анализирует практику по партнерским спорам. Ладно, все мы по молодости сачковали, что греха таить. Подрастет – научится ценить рабочее время. Павел не спеша убрал бумаги в ящик стола, выключил компьютер, проверил ключи от машины и погасил свет. Разгороженное стеклянными стенами помещение теперь выглядело таинственно и солидно. В поблескивавшем сумраке кое-где светились только крошечные огоньки выключенных компьютеров, принтеров, факсов.
– Саня, закругляйся. Поедем пожрем.
Молодой человек поднял лицо, призрачно освещенное тусклым сиянием монитора. Именно в такие моменты и начинается дружба, обычно невозможная между начальником и подчиненными. Королюк блаженно потянулся и вздохнул, предвкушая прохладу ночных улиц, быструю езду по пустеющему городу, запах жареной картошки и легкую беседу за заслуженным ужином.
Глава 29
Две тысячи седьмой
Начался новый учебный год, и об отпуске напоминал разве что загар, особенно заметный на границе с манжетом белой рубашки. Казалось, в этот загар тайно вписаны и морская соль, и плеск волн, и раскаленные солнцем камни на мысу Айя, и душный запах полуденного можжевельника. Но вот уже неделю по утрам к окнам подходил мелкий дождь, выстукивая прозрачные многоточия, и понемногу лето превращалось в воспоминание, в чье-то письмо без конверта, в обрывок забытой песни. В аудиториях пахло недавним ремонтом, который все еще напоминал о себе белесыми следами на линолеуме по
