Затерянная земля - Артур Дойль

Дальше бежать было некуда, но рассвет был уже близко.

Когда взошло солнце, и лучи его рассеяли туман, страх прошел, и Ару хотел было спуститься вниз, но вдруг заметил какую-то фигуру, идущую вдоль берега по направлению к нему.

Спрятаться было поздно, но если его заметят сразу — он погиб. Он распластался на скале и стал ждать, пока враг подойдет достаточно близко, что можно будет отрезать ему отступление.

Человек постепенно приближался, и вдруг наткнулся на лодку Ару. Послышался удивленный возглас.

Ару бесшумно соскользнул вниз и, подняв топор, стремительно бросился на врага.

Тот испуганно обернулся и жалобно закричал.

Топор Ару застыл в воздухе, — перед ним стояла старая женщина.

Не жалость остановила Ару: он относился безразлично к возрасту и полу своего врага. Но на одной из морщинистых щек старухи он увидел изображение двух крыльев и клюва ворона — знак их племени. Старая женщина не была ему чужой.

Однако нельзя было терять времени. Он быстро схватил старуху за руку и крепко сжал ее.

— Если будешь кричать, я убью тебя! — свирепо прорычал он.

Старуха, дрожавшая от ужаса, откинула назад седые космы, нависшие над ее глазами, и внимательно оглядела Ару.

— «Ворон»? — хрипло сказала она.

— Да, я Ару, из племени «воронов». А ты кто? Слезы ручьями полились из глаз старухи.

— Аи, аи! — захныкала она. — Ох, где те счастливые дни, когда я была молода и ела вареное из красных горшков?

Она указала на горшки и миски с провизией, стоявшие в лодке Ару.

— Давно, давно я их не видела. Эти пожиратели раковин не знают таких вещей. С тех пор, как они поймали меня у реки, я не видела никакой посуды. Дай мне один горшок, «ворон»!

Ару выпустил руку старухи и с удивлением смотрел на нее. Ему было непонятно ее страстное желание обладать такою обыкновенной вещью.

— Они поймали тебя у реки? — переспросил он.

— Да, очень давно. Потом я дала им сыновей — высоких, выше тебя, но они глупые. Они не умеют делать горшков и едят только жареное на вертеле. А я уже старая, — у меня нет зубов. Она открыла рот и показала три темных клыка.

— Мне хочется мясной пищи. Дай, дай мне, «ворон», хоть маленький горшок!

Он протянул было пустой горшок, но остановился. Если здесь не делают таких вещей, они должны иметь цену. Расчет взял верх над щедростью.

— А что ты мне дашь за него? — спросил он. Старуха опустила жадно протянутую руку.

— У меня ничего нет, — начала она, но, вспомнив про свою корзинку, указала на нее. — Там есть один рак, я только что поймала его. Он вкусен, если его поджарить на углях.

Старуха подняла крышку плетенки. Большой краб угрожающе высунул свои клешни. Ару с отвращением отшатнулся.

— Фу! Оставь его себе.

— Он вкусный! — повторяла старуха, захлопывая корзинку. — Больше у меня ничего нет. Дай мне один горшок за то, что я женщина твоего племени.

Ару вдруг осенило.

— Я дам тебе два, — сказал он, — но подожди. Ты из «воронов», — помнишь, что вождь надевал на голову после хорошей охоты, когда все мужчины пели, сидя вокруг огня?

— Вождь был Усту, — пробормотала старуха, — он был стар… Он умер… Что было у него на голове? Перья! — вспомнила старуха. — Аи! То были хорошие дни… Перья длинноногой цапли, когда они в паре. Здесь их много около наших хижин.

— Слушай, — сказал Ару, — я дам тебе два горшка теперь. А когда у цапель будут перья, добудь их и принеси туда, где река течет между высокими камнями. За каждое перо я дам тебе по горшку. Понимаешь?

— Да, — дрожащим голосом сказала старуха, — я найду для тебя перья, но я стара, те скалы далеко, — я не дойду, до них. Если ты дашь что-нибудь моему сыну, он принесет перья.

— Я дам ему топор, — пообещал Ару. — Пусть он каркнет вороном и держит перья в руке, чтобы я мог узнать его. Со второго дня после того, как цапли начнут вить гнезда, я буду ждать его каждый день на закате.

— Перья будут. Он добрый сын, и топор — хорошая цена. Возьми себе эту корзинку. Теперь спрячься и тихо лежи до ночи; когда вода пойдет назад, садись в лодку и плыви домой. Аи! Теперь опять настанут хорошие дни. За каждое перо горшок! Да! Лежи тихо!

Бормоча и прижимая к груди драгоценный горшок, старуха удалилась, оставив Ару с надеждой и крабом в корзине.

Он развлекался этим невиданным им доселе существом до самых сумерек, дразня его палочкой и временами опуская в воду освежиться.

Краб играл важную роль в истории, которую Ару сплетал в своей голове для удовлетворения любопытства соплеменников. Нужно будет рассказывать им о своем путешествии, но нельзя говорить, как все было на самом деле.

Под покровом ночи Ару пустился в обратный путь, обдумывая подробности будущего рассказа. Он не был особенно изобретательным, но все происшедшее позволяло подарить «воронам» занимательный рассказ.

Прилив помог ему быстро пройти опасное место у вражеской деревни, и к вечеру следующего дня он благополучно достиг родных болот.

Его встретили, как вернувшегося из мира умерших. Он ничего не говорил, пока не поел.

Потом сел на корточки рядом с Имом, под навесом, посредине деревни, где собрались старики и остальные «вороны».

— Все, что говорили нам наши отцы о большой воде, лежащей за деревней пожирателей раковин, — говорил он, — все это правда. Едва я попал в это жуткое место, как меня встретили водяные чудовища и тащили мою лодку от берега. Я сильно бил их веслом и еле выбрался на берег живым.

Когда я вытащил свою лодку на берег, из воды вышли чудовища, чтобы сожрать меня. Они были черные, с волосами на лице и с глазами, горящими как огонь; их зубы длиннее моей руки; лают они как собаки. Они лаяли и пробовали достать меня своими длинными красными языками. Я дрался с ними. Их кровь похожа на густую воду и не оставляет пятен. Они так страшны, что я, смелый Ару, бежал от них и влез на высокий камень, куда они могли влезать только по одному. Я пускал в них стрелы и поразил их вождя в глаз. Тогда чудовища отступили, унося его с собой. Там, где он упал, осталась кровь. Я собрал ее в горшок. Вот она! Смотрите все!

Среди всеобщего почтительного молчания Ару показал полуразложившиеся остатки медузы и продолжал рассказ о своих необыкновенных приключениях.

— Когда чудовища ушли, прилетели птицы с острыми зубастыми клювами. Вместо перьев у них длинные волосы, похожие на вареный тростник. Они сели на камни, и камки начали шевелиться, как пауки, и вытягивать клешни. Чтобы вы видели, что я говорю правду, я взял с собой один из таких камней. Он маленький, но его мать очень велика. Она чуть не убила меня. Смотрите и не бойтесь! Он почти мертв.

С этими словами Ару торжественно выпустил несчастного краба на землю. «Вороны» никогда не видели такого страшного существа. Несмотря на жизнь у реки, они никогда не видели даже речного рака. Краб произвел на них сильное впечатление. Ару торжествовал.

Он заигрывал с крабом, шутя протягивал ему палец и, в конце концов, убил его, проколов ему панцирь на брюшке. Потом, сложив ноги и клешни под краба, торжественно указал на него.

— Так они лежат, — говорил он, — и многие из них больше хижины. Вокруг скал, где живут цапли, попадаются даже такие большие, как две хижины вместе. Но, когда настанет весна, я, смелый, хотя и хромой Ару, пойду на это место и принесу перьев для вождя. Я это сказал.

В последующие дни Ару прибавлял все новые и новые подробности, касающиеся чудовищ устья реки. На обратном пути они преследовали его до самых пределов владений «воронов» и, наверное, они засели там в засаду, где и ждут его до сих пор.

За зиму эти рассказы так настроили воображение «воронов», что с наступлением весны никто из них не решался спускаться далеко вниз по реке.

Наконец, когда через реку стало видно, что цапли начали вить гнезда, Ару покинул деревню.

Вместе с большим запасом посуды он приютился в небольшой пещере, недалеко от речки, протекавшей в ущелье. Каждый вечер он приплывал в условленное место и там до хрипоты каркал вороном. Так прошла целая неделя.

На восьмой день он услышал ответное карканье, и из камыша выплыл челнок с человеком, державшим что-то белое над головой.

Оба, держась на безопасном расстоянии друг от друга, пристали к берегу. Каждый из них был без оружия. Обещанный топор был положен на полпути между причаленными к берегу лодками.

Его противник подошел и положил перья рядом с топором.

Ару, прихрамывая, медленно таскал горшки. Перенося последнюю пару, он споткнулся и чуть было не упал.

По всей вероятности, противник до конца намеревался сохранить перемирие, но искушение было слишком велико.

Быстро прыгнув вперед, он одной рукой схватил Ару, другой — топор.

Но Ару был предусмотрителен; в одно мгновение в его руке оказался кремневый нож, спрятанный в волосах на случай измены, и через минуту вероломный враг неподвижно лежал на земле.