Наказаны любовью - Наталья Гилева

своей груди, — не суди Августу. Она ни при чем. Она просто не умеет любить.

Карлос замер в ее объятиях, словно черпая ее силу.

Кристина гладила его волосы. Она повернулась и увидела, что спустились Сабрина и Даниэль, молча задавая вопрос, но женщина покачала головой, молча попросив их уйти и ничего не спрашивать. Карлос так и не увидел их. Они услышали лишь обрывки последних фраз.

— У тебя есть работа. Если тебе не хватает семьи, то мы станем тебе семьей, — она постаралась улыбнуться. — Одно могу сказать — скучно тебе с нами не будет.

Карлос даже улыбнулся.

— Кто вы? Откуда такой ангел на земле?

— Что ты такое говоришь, — отмахнулась женщина, — у меня полно недостатков и пороков.

— Нет, я их не вижу.

— Но это еще не значит, что их у меня нет.

— Спасибо вам за все, — он поднес ее руку к губам и поцеловал. — Спасибо. Я благодарю бога, что он свел нас.

— Пойдем, я постелю тебе в комнате Рафаэля. Ты не будешь против?

— А это будет удобно?

— Да, не беспокойся.

— А Сабрина и Даниэль, они не обидятся, что я останусь ночевать в комнате их отца?

— Они будут рады, увидеть тебе утром за столом. Это твой дом.

Кристина потянула Карлоса за руку на верх.

— Боюсь, что отец… — Карлос смотрел, как женщина перестилает постель.

— С твоим отцом я поговорю сама. Он не будет против того, чтобы ты пожил у нас.

— Вы уверены?

— Да, — Кристина понимала, что обрекает себя на трудный разговор и новые проблемы, но не помочь Карлосу не могла. Она так привязалась к нему. Она видела его беззащитность перед Августой и Алехандро, который постоянно от него что-то требовал, навязывал свое мнение. — Все будет хорошо. Ложись. Отдыхай. А я посижу тут рядом с тобой. Буду оберегать твой сон.

Карлос не мог поверить в то, что слышал, еще никто и никогда так ему не говорил. Он позволил уложить себя в постель, чувствуя со стороны этой удивительной женщины такую нежность и заботу, что ему хотелось плакать. Вот такие должны быть матери. Добрые. Чуткие. Внимательные. Он засыпал, держа ее за руку, словно боялся отпустить, потерять то, что обрел.

Рамона в одиночестве пила чай. Роберто ушел, так и не позавтракав, наверное, ему совершенно не хотелось видеть ее. Виктория в след за ним тихо покинула дом. Ну а Палома, уже как неделю завтракает у себя в комнате в компании медбрата, вернее под его присмотром. Пожилая женщина отодвинула чашку в сторону. Аппетита совсем не было. Вся ее жизнь разваливалась на части. Роберто отдалялся. Виктория изменилась, ее сложно держать в узде. Девушка впервые в жизни влюбилась. Любовь, Рамона скривилась. Что же она делает с людьми? Меняет их, заставляет совершать невероятные поступки. Какая жалость, что ее сыну не удалось удержать свою дочь от этого, но есть она. Рамона, которая просто обязана вмешаться. Палома не сможет ей помешать. Пусть занимается своим лечением, хотя это лечение давало совершенно обратные результат. Да женщина сдерживается, борется со своим пристрастием и теперь чувствует себя уверенней.

Женщина улыбнулась, но она еще в силах противостоять всем и вся. Не позволит она ни Роберто, ни Паломе помешать ее намерениям. Она встала из-за стола и направилась в свою комнату.

Даниэль молчал. Сабрина пыталась его разговорить, но тот не реагировал.

— Сабрина, хватит, ты мешаешь мне думать, — отмахнулся от нее Даниэль.

— Что такое? — девушка положила руки на пояс. — Не делай вид, что тебе не любопытно, почему у нас Карлос остался ночевать.

— Ну почему же, мне интересно, но мама попросила нас вчера не вмешиваться. Так ведь?

— Она попросила нас об этом вчера, но про сегодня никто ничего не говорил.

— О, эти вечные непонятные для меня разговоры.

— Какие пересуды. У Карлоса что-то произошло. Мы его друзья.

— Друзья, — хмыкнул Даниэль. — Тогда почему он пришел к маме, а не к нам?

— Ты ревнуешь, — засмеялась Сабрина, — дурачок. Это же просто смешно.

— Ты в своем уме? — Даниэль встал из-за стола. — Из-за тебя у меня пропал аппетит. Пей сама свое кофе, — он повернулся и вышел из кухни.

— Даниэль, ты куда?

— На работу. У меня ее в отличие от некоторых очень много.

— Ты хочешь сказать, что я не работаю, — Сабрина выбежала за ним в коридор.

— Доброе утро, — Кристина спустилась вниз. — Что случилось? Даниэль, ты так рано уходишь.

— Да, у него сегодня очень много работы, — передразнила его Сабрина.

— Лучше я пойду, меня в этом доме сегодня не понимают

Даниэль вышел из дома. Кристина в недоумении посмотрела на дочь.

— Мама, все в порядке, он просто немного приревновал тебя к Карлосу, — Сабрина потянула Кристину за руку на кухню. — Как кстати у него дела? Что случилось?

Кристина села на стул, приняла чашку с кофе, поданную дочерью.

— По крайней мере он поспал.

— Чего не скажешь о тебе, — заметила девушка. — Ты не хочешь говорить?

— Я даже не знаю, как и сказать, — честно ответила женщина. — Карлосу сейчас очень тяжело, мы должны ему помочь. Порой просто надо молча подставить плечо.

— Неужели все настолько плохо, что ты даже не можешь об этом рассказать? Ты меня пугаешь, мама.

— Доченька, — Кристина взяла ее за руку, — порой жизнь переворачивается с ног на голову. Главное, чтобы рядом был кто-то, на кого можно опереться.

Сабрина подсела к матери и обняла ее.

— Ты права, еще недавно папа был с нами, а сейчас, — она опустила голову.

— Он всегда с нами рядом, — Кристина погладила дочь по голову. — Он никогда не оставит свою девочку без защиты. Мы никогда его не забудем. Он с небес смотрит на нас, помогает, оберегает. Пока мы помним — он будет жить в наших сердцах.

— Ах, мама, — Сабрина уткнулась матери в плечо, она чуть было не расплакалась.

— Я рядом, я с тобой.

Карлос смотрел на них, а его сердце наполнялось печалью. Где-то на земле ходит его брат, его мама, а он не знает, кто они. Почему оставили его, бросили. Почему никогда о нем не вспоминали. Как теперь ему относиться к Августе, которая никогда не была ему матерью и не смогла ею стать, только лишь считалась ею. Как быть с Алехандро. Его отец. А он ведь изменял своей жене, раз Карлос родился от другой женщины. И почему он никогда не упоминал о том, что у него есть еще один сын, его брат. Зная отца, он не понимал его, как тот мог позволить той женщине, что родила его