ОЗЕРО ТУМАНОВ - Елена Хаецкая

Ив покачал головой.

— Я подхожу к главному, — объявила Левенез и отобрала у Нана блюдо с остатками еды. — Это очень важно, поэтому никто больше не жует. Пусть он умоет лицо, — прибавила она и ткнула в Нана пальцем. — Невежливо слушать такие вещи с крошками на губах и заспанными глазами.

Нан опустил лицо в таз с водой, где недавно умывался Ив, потер глаза пальцами и вынырнул. Левенез бросила ему полотенце.

— Я подожду, прожорливый раб, пока ты закончишь. Все подождут: Карминаль, Мерлин, твой суровый господин, мой добрый господин и тот второй великан. Все будут ждать, пока ты приводишь в порядок свою непривлекательную рожу.

Она скрестила руки на груди, а Нан пробормотал:

— Ух ты! Какая кусачая девица!

Левенез охотно подтвердила:

— Я могла бы откусить тебе нос, если бы захотела.

— Я бы тоже мог, — ответил Нан. — Я бы тоже откусил тебе нос!

— Ну так попробуй! — сказала она, не на шутку рассердившись.

— Я не откусываю носов девицам, — объявил Нан. — Была бы ты замужней дамой — другое дело.

Левенез покраснела, а Ив приказал:

— Довольно! Нан, молчи. А ты, дерзкий оруженосец, продолжай. Что случилось с Карминаль?

— Ее захватил великан.

— Другой великан? — уточнил Ив.

Левенез кивнула.

— Для сурового рыцаря ты весьма догадлив. Обычно суровые рыцари не так догадливы.

— Называй меня «догадливый рыцарь», — предложил Ив.

— Я лучше стану называть тебя по имени, — сказала Левенез. — Как тебя зовут?

— Меня зовут Ивэйн, — сказал Ив.

Как и Ллаухир, услышав это имя, девушка задумалась. Она ощущала скрытую в нем неправду, но вместе с тем знала, что оно правдиво. Эта двойственность ласкала мысли корриган, словно шелковая одежда.

— Хорошо, сир Ивэйн, — сказала наконец Левенез. — Я расскажу тебе все.

Сир Эвелак был великаном. Но в отличие от Хунгара, который сражался в наемниках и, пока не был похищен корриганами, никогда не имел собственного угла, — сир Эвелак владел землей и маленьким полуразрушенным замком. Для собственных крестьян он оказался хуже чумы, потому что обирал и разорял их из года в год, и они становились все более тощими. Чума приходит и, набив свое черное брюхо мертвецами, убирается восвояси; но сир Эвелак не таков: никуда он уходить не собирался.

В округе поговаривали, будто сир Эвелак рожден вне брака. Якобы матушка его согрешила с заезжим великаном, пока настоящий ее муж сражался с сарацинами в Святой Земле. Ничем другим не объяснить ни нрав сира Эвелака, ни его размеры, ни сложение. А ведь известно, что великаны сложены иначе, чем обыкновенные люди: например, то, что у людей широко и толсто — ляжки и область груди, — у великанов очень толсто и чрезвычайно широко.

Когда сир Эвелак достиг совершеннолетия, земля его и все жившие на ней люди застонали от такого бедствия. Он имел обыкновение, проголодавшись, ездить по крестьянским дворам и там хватать свиней, овец и даже коров и жарить их целиком. За этот злой обычай его называли «людоедом».

Задумавшись о женитьбе, сир Эвелак начал рассылать гонцов по окрестным сеньорам, но везде он встречал отказ. Ни одна девица не соглашалась соединить с ним судьбу; да и не нашлось бы ни одного отца, который дал бы согласие на брак своего чада с подобным чудовищем.

Раздосадованный, сир Эвелак принялся разбойничать. Собственные его люди давно уже не могли его прокормить, поэтому он нападал на чужие хозяйства и таскал скот. Никто не мог доказать, что это именно его рук дело, и потому сир Эвелак ловко уклонялся от обвинений.

Но спустя некоторое время к кражам скота сир Эвелак присовокупил похищения молодых девушек и украл таковых с десяток. Наконец он осмелился поднять руку на дочь соседа и силой увез ее в свой замок, где и обвенчался с ней помимо ее воли. В первую же ночь она умерла, и ее тело нашли на перекрестке дорог, в убранстве из увядших цветов.

Это переполнило чашу терпения, и к замку великана подошло целое войско. Люди сира Эвелака разбежались при первом же появлении солдат, а сам Эвелак отважно сражался на стенах замка, бросая в осаждающих огромные глыбы. Но сир Эвелак, будучи, как многие злые великаны, существом весьма недальновидным, слишком увлекся выламыванием и бросанием камней, так что в итоге разрушил собственный замок.

Когда он увидел, что укрытие уничтожено, то обратился в бегство. Ни один конь не мог снести его, поэтому Эвелак бежал, как бегают обычные простолюдины, только в три раза быстрее — ведь у него были такие длинные ноги!

Всадники то настигали его, то отставали, а если кто-нибудь пытался поразить его пикой, великан наносил ему удар кулаком или коленом и таким образом увечил беднягу.

И вот погоня привела их в Броселиандский лес. Убегая, великан наступил на переплетенные следы Вивианы, и преследователи, не заметив опасности, попались в ту же ловушку. Долго кружили они по лесу, не находя ни выхода, ни друг друга. Несколько раз случалось им наткнуться на великана. Тогда они окружали его и вызывали на бой, но в последнюю минуту великан исчезал, а враги его обнаруживали, что сражаются друг с другом и уже нанесли один другому тяжелые раны. Многие из них таким образом умерли, а иные обратились в хищных птиц и теперь кричат по ночам, выискивая добычу. Ничто не приносит им удовлетворения, ибо все, кто попадает к ним в когти, — мыши, мелкие птички и прочие существа, — не являются тем, за кем они на самом деле охотятся. И все они обречены ловить Эвелака до самого Страшного Суда — и никогда не поймать его.

Что касается беглеца, то он достиг озера Туманов и, не колеблясь ни мгновения, вошел в воду. Терять ему было нечего, а будучи великаном, он не очень-то опасался волшебных существ. Великаны имеют обыкновение полагаться на свои огромные размеры и силу.

Поначалу корриганы приняли его как гостя. Ведь им неизвестно было, что он натворил, а сам он рассказывал о себе гладко и трогательно. Следует также отметить, что сир Эвелак довольно хорош собой — на великаний, конечно, лад — и выглядел безобидным и несчастным, в разорванной одежде и с окровавленным лицом. Он утверждал, что люди гнали его с самого детства, ведь он уродился не таким, как прочие. Сетовал на человечью жестокость — и в это легко было поверить, потому что выглядел великан как настоящий беглец, с репьями в волосах, весь израненный и такой оголодавший, что кожа его сделалась смуглой, как у сарацина.

— Карминаль влюбилась в него, — сказал сир Ив, выслушав историю до этого места. — Вот что произошло.

— Не только Карминаль, — вздохнула Левенез. — Я тоже. Немножко, — тотчас добавила она. — Но Карминаль полюбила его сильнее. Она открыла перед ним двери и впустила его в себя. Замок, если только он настоящая женщина, может, подобно корриган, наделить человека тремя дарами: даром богатства, даром долголетия…