Русско-Прусские хроники - Вольдемар Балязин

В какой-то мере Александр сгладил один из острых углов, уволив в отставку Бенвигсена, но этой уступки «английской» партии было явно недостаточно. Против сближения с Францией были мать вдовствующая императрица Мария Федоровна, любима л сестра царя Екатерина Павловна. Достаточно широкой была оппозиция среди патриотически настроенного духовенства, дворянства и купечества.

Если сражение под Эйлау принесло чувство удовлетворения, если Аустерлиц и Фридланд считали скорее несчастьями, чем поражениями, то к Тильзиту отнеслись как к национальному позору и неслыханному бесчестью. В высшем обществе родилась волна ненависти ко всему французскому: французские оперы шли при почти пустом зале, послов Наполеона, сначала генерала Савари, а затем сменившего его генерала графа Коленкура, не принимали почти ни в одном аристократическом доме Петербурга. Большой успех у публики имела драма Владимира Озерова «Дмитрий Донской» за патриотические монологи и призывы к отмщению, которые с чувством произносили со сцены актеры. Война с Наполеоном прекратилась на полях сражений, но продолжалась в умах. Предчувствие смертельной схватки с Наполеоном охватило все русское общество.

Адъютант П. И. Багратиона поэт Денис Давыдов так писал об этом времени: «1812 год уже стоял среди нас, русских, как поднятый окровавленный штык».

Заключение Тильзитского мира повлекло за собой перемены в правительстве: министром иностранных дел вместо барона А. Я. Будберга стал граф Н. П. Румянцев, военным министром 13 января 1808 г. был назначен граф А. А. Аракчеев. Несколько раньше Александр I приблизил к себе М. М. Сперанского, возглавившего с 31 октября 1807 г. министерство внутренних дел.

«Благоразумный Сперанский, меняясь с обстоятельствами, потихоньку, неприметным образом, перешел из почитателей Великобритании в обожатели Наполеона, из англичанина сделался французом. Сия перемена в правилах и в образе мыслей была для него чрезвычайно полезна, ибо еще более приблизила его к царю», — утверждал потом Н. К. Шильдер.

Сближение Александра I со Сперанским произошло в поездке для инспектирования войск, переданных от Беннигсена Буксгевдену. 11 октября 1807 г. царь и Сперанский уехали в главную квартиру Букогевдена в Витебске и 22 октября возвратились обратно. Во время этой поездки Александр I и решил заменить министра внутренних дел графа В. П. Кочубея М. М. Сперанским.

Эта перемена свидетельствовала о реформаторских намерениях императора, ибо со Сперанским различные слои русского общества связывали надежду на либерализацию самодержавного режима и рассчитывали на изменения не только во внешней, но и во внутренней политике Александра.

Итак, обозревая жизнь Барклая в 1801–1807 гг., мы видим, что он стал довольно известным во всей русской армии военачальником. Он проявил свои способности в оборонительных сражениях под Пултуском и Гофом, показал себя мастером арьергардных боев, отличился под Прейсиш-Эйлау, заслужив похвалу Наполеона, проявил высокие образцы тактического мастерства и военного искусства.

Размышления Барклая о выработке стратегического плана борьбы с Наполеоном свидетельствовали о том, что он серьезно готовился к руководству широкомасштабными боевыми действиями. Тильзитский мир он воспринимал как временную меру укрощения Наполеона, необходимую в условиях обострившихся отношений с Турцией и Швецией.

Ближайшее будущее показало, что в лице Барклая русская армия получила еще одного талантливого военачальника, а страна — патриота и государственного деятеля, которому оказалось по плечу решение больших и трудных военных и политических задач.

X. ВЕРНОСТЬ И ТЕРПЕНИЕ

Исторический роман

От автора

Чтение романа покажет Вам, уважаемый читатель, сколь отличается художественное произведение от научной публикации, с которой Вы только что познакомились, хотя и время, в них описанное, и герои, участвующие в одних и тех же событиях, те же самые.

Книга вторая

КАНУН

Глава первая

МЕЖ ВОЙНОЙ И МИРОМ

Изгоняя из армии и государственных учреждений тысячи неугодных офицеров и чиновников, Павел одновременно осыпал милостями и возвышал близких и преданных ему людей. Особенно быстро пошли вверх друзья Павла из его гатчинского окружения — Аракчеев, Ростопчин, Кутайсов, братья Куракины.

На первом месте у императора была армия, и особенно гвардия, и главнейшей заботой Павла было укрепление ее самого верхнего эшелона.

Только за первый год своего царствования Павел вручил фельдмаршальские жезлы восьми генералам. Это были двоюродные братья Салтыковы — Иван Петрович и Николай Иванович, Чернышев, Эльмпт, Мусин-Пушкин, Каменский, де Бройль и Николай Васильевич Репнин — генерал-губернатор в Литве и одновременно командующий Литовской дивизией, в которую входил и полк Барклая.

Суворов, последний фельдмаршал Екатерины, только ахал, всплескивая руками и отпуская сардонические сентенции, когда слышал имена Эльмпта или де Бройля. Да и как было реагировать иначе, если за треть века своего правления Екатерина Великая пожаловала в фельдмаршалы всего семь человек! И среди них Румянцев, Потемкин и Суворов — вечная слава России, солдатские идолы и демиурги Победы.

Вскоре после того, как Барклай получил патент на генеральство, в Поланген приехал Репнин.

По двум прежним инспекциям он знал, что 4-й егерский — хорош, но между первым и вторым приездами в полк произошла с егерями Барклая существенная метаморфоза: два года назад это был один из лучших полков его дивизии, год назад — безусловно лучший.

Столь опытному генералу, как Репнин, было ясно, что в первый раз он видит полк, такой же как и многие другие, в котором все виды обучения и деятельности солдат и унтер-офицеров доведены до совершенства, но не более. Во второй раз Репнин увидел перед собой людей, которые понимали, что они делают, как нужно это делать и зачем все это совершается.

Фельдмаршал знал, что за тем, как обустроен полк, как живут солдаты и офицеры и особенно за их обучением, командир полка не только постоянно следит, но и почитает приобщение подчиненных к солдатской науке своим важнейшим делом.

Если в других полках все начиналось с обучения рекрутов — неграмотных деревенских парней, чаще всего против воли оказавшихся на службе и потому воспринимающих военную службу как барщину, а то и как двадцатипятилетнюю каторгу, — то Барклай начинал с того, что сам уезжал на рекрутские пункты и там отбирал своих будущих подопечных.