Мир приключений, 1989 - Сергей Абрамов

А за равниной возвышались далекие синеватые горы, в которых и было логово Бишу…

Глава 11

Девочка, нахмурясь, глядела на расстилавшуюся саванну, страшась ее, как боятся всего неизвестного. Ведь они с отцом всю жизнь провели в лесу; их дом — влажная сельва, которую они прекрасно знали и в которой чувствовали себя в родной стихии. Эта же местность, иссушенная и неведомая, таила в себе великое множество опасностей.

Саванна показалась Марике жаркой, сухой и неприветливой Девочка до конца надеялась, что отец откажется от мысли пересечь необъятную, почти голую равнину.

Урубелава сидел под деревом на опушке леса, укрываясь в тени от немилосердно палящих солнечных лучей. Костыль он поставил рядом, а сам уселся, поджав под себя ноги, — так удобнее было обдумывать важное решение, которое он собирался принять.

Индейцу нелегко было отважиться на то, чтобы пуститься в опасный путь по незнакомой саванне, хотя инстинктивно он принял это решение давно, еще когда впервые заметил, что следы ягуара ведут через сухую траву к синевато-пурпурным горам на горизонте. Урубелава втайне надеялся, что солнце зайдет до того, как он соберется с мыслями, за ночь правильное решение само придет в голову. Марика сидела рядом и вычерчивала пальцем крестообразные узоры в песке — Видя, что отец не собирается нарушить столь затянувшееся молчание, она заговорила:

— Саванна опасна. Здесь нет воды… Здесь можно обгореть…

— Вовсе не опасна, — резко возразил Урубелава: дочка как раз выразила то, чего он и сам больше всего опасался. — Просто… мы плохо знаем саванну, поэтому нам страшно.

— А гевеи растут по берегам реки, — нараспев продолжала Марика, — там есть и пища, и вода, и убежище.

— Я знаю, дочка. — Сначала он хотел ответить, что никакой настоящий мужчина не испугается опасности, но вместо этого почему-то произнес: — Какие здесь могут быть опасности? Ведь здесь никто не живет. Кто тут может жить?

Марика отреагировала мгновенно:

— Значит, мы тоже погибнем, если попытаемся пересечь саванну?

Она знала, что лесные индейцы не могли долго находиться на солнце: за несколько часов их кожа покрывалась волдырями, которые потом превращались в гноящиеся болячки…

Урубелава задумался: вдруг действительно никто не жил в саванне, потому что здесь нельзя выжить? Он медленно покачал головой:

— Нет. Много лет назад один житель нашего поселка путешествовал по саванне; он рассказал, что если взять с собой воду, то бояться нечего. Мы наполним водой котелок и возьмем с собой. Там, — он указал на отдаленную полоску деревьев, — мы найдем и пищу, и воду, и убежище.

Марика в отчаянии воскликнула:

— Такое животное, как ягуар, способно быстро пересечь саванну до того, как солнце начнет припекать. А мы?… — Она указала на распухшую, посиневшую ногу отца: — Разве с такой ногой ты сможешь быстро передвигаться?

Но Урубелава оставался непреклонен:

— Ягуар уже в саванне, а мы преследуем ягуара. Кто знает, может, он погибнет, так и не успев добраться до конца равнины. Может, он уже мертв и лежит в нескольких шагах отсюда в высокой траве. Неужели теперь мы сдадимся? Неужели мы испугаемся и упустим драгоценную шкуру? Следы видны очень хорошо, и по ним легко идти. Смотри… — Он указал на несколько примятых сухих стебельков. — Животное бежало вон оттуда, к тем зеленым деревьям. Это банановая роща, а за ней течет река. Мы тоже пойдем туда вслед за животным.

— А вдруг оно побежало обратно к реке, к водопаду?

— Нет. Разве я не объяснял тебе? Животное все время бежит по прямой линии. От гнезда с крокодильими яйцами до того места, где мы нашли останки кондора, потом к водопаду, а оттуда к саванне. Все время по прямой! Сейчас оно бежит к бананам, а потом побежит к горам, где у него логово.

Девочка обессиленно вздохнула и, стыдясь, сказала:

— Твоя дочь боится саванны.

Урубелава погладил ее по волосам:

— Не бойся, маленькая. Со мной тебе нечего опасаться.

Он по-прежнему сидел в той же позе. Марика отошла в сторону, развела костер, сварила немного кофе и, добавив в него несколько капель водки, подала отцу. Урубелава не спеша выпил напиток. То, о чем он думал, вовсе его не радовало. А что, если ягуар не только не ослабел, а, наоборот, — выздоравливает и набирает силы? Там, внизу, напротив водопада, Урубелава наткнулся на кости детеныша тапира, возле которых остались следы двух ягуарят. А вдруг ягуар настолько окреп, что уже способен охотиться вместе с другими ягуарами? Вряд ли, но ведь убивать-то (пусть такого маленького тапира) и добывать себе пропитание он уже в состоянии…

Урубелава, сам того не ведая, невольно проникся уважением к ягуару. Как сумел этот зверь преодолеть столько сложных препятствий? Вспомнив, с каким неимоверным трудом сам вскарабкался по крутому глинистому склону близ водопада, Урубелава поразился: как удалось раненому ягуару влезть на скользкий берег? Как он смог выжить почти без пищи и, не имея возможности как следует передохнуть, восстановить силы? Сколько раз он был на волоске от гибели!..

Урубелава громко выкрикнул, даже не заметив, что повысил голос:

— Мы оба сильные — ягуар и я. Но я сильнее! — Затем прислонился спиной к дереву и сказал дочери: — Мы проведем ночь здесь, а утром, как только рассветет, пойдем через саванну и догоним животное.

Бишу пересекала саванну. В высокой траве, скрывавшей ее с головой, она чувствовала себя в полной безопасности. Бишу бежала почти не останавливаясь, но жесткие, упругие стебли сильно замедляли бег. Вскоре она очутилась перед широким отложением красного глинозема и осторожно перебежала через него, высматривая, где удобнее снова юркнуть в высокую траву.

Несколько часов спустя она достигла огромного зонтичного дерева, возвышавшегося среди равнины, и на мгновение остановилась, принюхалась, нет ли поблизости воды. Воды не было. Тогда Бишу вскарабкалась на дерево, чтобы немного передохнуть и посмотреть, не сбилась ли она с пути. Она хотела спать, но опасалась врагов. Правда, в саванне ей мало что могло угрожать, но зато и укрыться было негде. Несильный ветер дул прямо в спину; Бишу инстинктивно ощущала удовлетворение от того, что с ветром не доносился запах ненавистных преследователей, так долго шедших за ней по пятам.

И вдруг шерсть на загривке Бишу стала дыбом — сзади и чуть-чуть сбоку послышался чужой запах. Далеко-далеко, откуда она бежала, по желтой траве передвигались черные точки, а ближе к ней высокая трава колыхалась. Послышался собачий лай.

Охваченная ужасом, Бишу спрыгнула с дерева и, подгоняемая смертельным страхом, словно пятнистая молния, понеслась по траве с такой скоростью, с какой никогда не бежала.