Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света) - Джордж Мартин

— Хорошо. — Сказал добрый человек. — Лучше, если ты будешь также слепа и глуха как камень. Ты можешь что-то услышать, но пусть они влетают в одно ухо, а вылетают через другое. Не вслушивайся.

Арья много чего услышала в ту ночь, но большей частью услышанное было на браавосском, и она с трудом понимала одно слово из десяти. «Неподвижная, как камень», — повторяла она про себя. Самым сложным было сдержаться и не зевнуть. Задолго до того как закончилась ночь, ее мысли были уже далеко. Пока она стояла с бутылью в руках, ей привиделось, что она волк, свободно бегущий по освещенному луной лесу, с огромной стаей за спиной.

— Все остальные люди тоже жрецы? — спросила она доброго человека на следующее утро. — Это были их настоящие лица?

— А ты как думаешь, дитя?

Она думала нет.

— А Якен Х’гар тоже жрец? Ты бы знал, если б Якен вернулся в Браавос?

— Кто? — Переспросил он с невинным видом.

— Якен Х’гар. Тот, что дал мне железную монетку.

— Я не знаю никого с таким именем, дитя.

— Я спросила его, как изменять лицо, а он ответил, что это не труднее, чем сменить имя, если только я знаю способ.

— А он умел?

— А ты покажешь мне как менять лицо?

— Если ты так хочешь. — Он поднял ее голову за подбородок и повернул. — Надуй щеки и высунь язык.

Арья проделала все это: раздула щеки и просунула язык между зубами.

— Ну вот. Твое лицо изменилось.

— Это совсем не то, что я имела в виду. Якен использовал магию.

— Любое колдовство имеет свою цену, дитя. Чтобы наложить чары требуются долгие годы молитв, жертвоприношений и учебы.

— Годы? — Испуганно переспросила она.

— Если бы это было легко, этим бы занимался каждый. Прежде, чем ты побежишь, надо научиться ходить. Зачем учить заклинания, если сработают и актерские штучки?

— Но я не знаю ни одной твоей актерской штучки!

— Значит, тренируйся корчить рожи. Под твоей кожей находятся мускулы. Учись ими пользоваться. Это ведь твое лицо. Твои щеки, губы, уши. Улыбки и печальные мины не должны появляться словно налетевший шквал. Улыбка должна быть твоим слугой и появляться по твоему желанию. Учись использовать свое лицо.

— Покажи, как.

— Надуй щеки. — Она сделала. — Подними брови. Нет, выше. — Она проделала и это. — Хорошо. Посмотрим, сколько ты сможешь продержаться. Думаю, не очень долго. Проделай тоже самое завтра. В одном из хранилищ ты можешь отыскать мирийской зеркало. Тренируйся перед ним по часу в день. Глаза, ноздри, щеки, уши, губы. Учись всем этим управлять. — Он поднял ее голову за подбородок. — Кто ты?

— Никто.

— Ложь. Грустная маленькая ложь, дитя.

Она нашла зеркало на следующий день. Она садилась перед ним каждое утро и каждый вечер со свечами по сторонам и корчила рожи. — «Управляй своим лицом». — Твердила она себе. — «И ты сумеешь научиться врать».

Вскоре добрый человек приказал ей помогать другим прислужникам подготовить тела. Эта работа не была настолько тяжелой, как драить лестницы у Виза. Иногда, если тело было большое или жирное, ей приходилось с ним помучаться, но в основном мертвецы представляли собой высохшие старые кости в морщинистой коже. Арья смотрела на них пока мыла и спрашивала себя, что же привело их к черному бассейну. Она вспомнила сказку, которую слышала от Старой Нэн, о том как длинной зимой те, кто жил дольше положенного, объявляли, что собираются на охоту. — «И их дочери плакали, а их сыновья отворачивали лица к огню», — рассказывала Старая Нэн. — «Но никто их не останавливал и не спрашивал, на какую дичь они идут охотиться, когда снег так глубок и дуют такие холодные ветра». — Ей было интересно, что говорят старые браавосцы своим сыновьям и дочерям, прежде, чем они отправиться в Черно-белый дом.

Луна сменяла луну, хоть Арья никогда ее не видела. Она служила, омывала мертвых, корчила рожи перед зеркалом, изучала браавосский язык, и пыталась запомнить, что она никто.

Однажды за ней послал добрый человек.

— Твой акцент просто ужасен. — Сказал он. — Но ты знаешь уже достаточно слов, чтобы тебя поняли после некоторого пояснения. Пришло время нас ненадолго оставить. Единственный для тебя способ по-настоящему освоить наш язык это говорить на нем от рассвета до заката. Ты должна уйти.

— Когда — Спросила она. — И куда?

— Прямо сейчас. — Ответил он. — За этими стенами ты найдешь сотню островов Браавоса. Ты уже выучила слова для моллюсков и устриц, не так ли?

— Да. — Она повторила их на своем лучшем браавосском.

Это вызвало у него улыбку.

— Сойдет. Вдоль набережных под Затонувшим Городом ты найдешь Браско, торговца рыбой. Он добрый человек, но у него плохая спина. Ему нужна девчушка, вроде тебя, чтобы возить его тележку и продавать морякам, сходящим с кораблей, его моллюски и устрицы. Ты станешь такой девочкой. Поняла?

— Да.

— И когда Браско спросит тебя, кто ты, что ты ответишь?

— Никто.

— Так не годится за пределами нашего храма.

Она помедлила:

— Я назовусь Соленой из Солеварен.

— Соленую знает Тернесио Терис и его люди с Дочери Титана. Тебя выдает акцент, поэтому ты будешь какой-нибудь девочкой из Вестероса… но, полагаю, кем-то иной.

Она пожевала губу. — Может я будут Кошкой?

— Кошка. — Задумался он. — Да. Браавос полон кошек. Одной больше, одной меньше — никто и не заметит. Значит ты Кошка, сирота из…

— Королевской Гавани. — Она когда-то дважды была в Белой Гавани с отцом, но Королевскую гавань она знала лучше.

— Пусть так. Твой отец был старшим гребцом на галере. Когда твоя мать умерла, он взял тебя с собой в море. Потом он тоже умер, а вашему капитану ты была не нужна, поэтому он вышвырнул тебя с корабля в Браавосе. А как имя этого корабля?

— Нимерия. — сразу же ответила она.

В ту ночь она оставила Черно-белый дом. На ее правом бедре под выцветшим, залатанным плащом под стать сироте, висел длинный железный нож. Ее обувь была мала, а туника была такой поношенной, что ветер продувал ее насквозь. Но перед ней лежал Браавос. Ночной воздух пах дымом, солю и рыбой. Каналы часто петляли, а переулки были еще запутаннее. Когда она проходила мимо, люди бросали на нее любопытные взгляды, а беспризорники выкрикивали слова, которые она не понимала. Скоро она совершенно заблудилась.

— Сир Грегор. — Снова и снова повторяла она словно заклинание, проходя по каменному мосту, поддерживаемому четырьмя арками. С центрального пролета она разглядела ряды мачт кораблей в Тряпичном порту. — Дансен, Рафф Красавчик, сир Илин, сир Мерин, королева Серсея.

Начался дождь. Арья повернула лицо ему навстречу, чтобы дождь омыл ее щеки. Она чувствовала себя такой счастливой, что хотелось пуститься в пляс.