Эгоист - Джордж Мередит

— Так вы и это открыли?

— Он сам мне раскрылся, — ответил де Крей. — Каким-то чудом люди этого не замечают. Но ведь люди — те же поросята, толкущиеся у корыта, которое для них наполняет богач, а у нашего богача всегда хватает ума следить, чтобы корыто не оскудевало. Кроме меня, только женщины угадывали его секрет. Я его никогда не выдавал. Я всего лишь беспристрастный наблюдатель. И если б я не заподозрил еще одной катастрофы — насколько мне известно, четвертой, — правда, широкую огласку получила только одна…

— Вы знали мисс Дарэм?

— И ее, и Гарри Оксфорда. Оба счастливы, как парочка дроздов, поклевывающих вишни на рассвете, пока сторож спит. И оттого что я опасался, как бы дело опять не кончилось катастрофой, я дважды отклонил приглашение Уилоби быть его шафером и откликнулся только тогда, когда получил от него третье письмо: он настаивал. Я пришел, увидел и был побежден. Я изо всех сил старался не выдать себя. Положение обязывало меня скрывать свои чувства. Но я не ручаюсь, что мне до конца удалось притворяться слепым. Впрочем, пусть мои глаза сами за себя отвечают.

И глаза полковника сделались угрожающе красноречивы.

— Я верю, что вы действовали искренне, от чистого сердца, — сказала Клара. — Пойдемте низом, вдоль пруда.

Спускаясь с пригорка, она доверчиво воспользовалась его поддержкой, но как только необходимость в опоре миновала, он выпустил ее руку из своей: взяв на себя роль человека чести, он решил выдержать ее до конца. К тому же в Кларе Мидлтон было нечто такое, что мешало ему — несмотря на всю его уверенность и вопреки своим правилам — поддаться почти непреодолимому порыву. Он только взглянул на ее руку, прежде чем ее выпустить, руку свободной женщины. Поскольку с Уилоби все улаживалось, его шансы возрастали. Кто еще мог стоять на его пути? Никого не было! Надо лишь выждать — у нее могли быть свои понятия о деликатности. Лицо ее было озабочено и задумчиво, брови чуть нахмурены, губы сжаты.

— Следовательно, вам это сообщила не сама мисс Дейл?

— Ночное свидание… Бегство на рассвете. Я иду ее проведать утром — она в смятенье. Спрашиваю, что вам от нее передать, — она ни слова. Туманно намекает, что на днях с вами увидится… Да Уилоби и не впервые обращается за утешением к мисс Дейл.

— Это еще не означает формального предложения, — рассудила Клара. — Он слишком осторожен. Нет, нет, он не сделал ей предложения! Вы не думаете, полковник де Крей, что выводы ваши преждевременны?

Тень пробежала по ее челу. Она взглянула в сторону Большого дома и остановилась.

— Мисс Мидлтон, во время ночного объяснения присутствовал свидетель.

— Кто?

— Под знаменитым шелковым покрывалом, вышитым тетушками Паттерн, лежал наш друг Кросджей. Он вернулся поздно, обнаружил дверь своей спальни запертой, ринулся вниз, в гостиную и, завернувшись в это покрывало, уснул. Его разбудили голоса. Бедняга был потрясен — ведь он предан вам беззаветно! Когда те двое покинули комнату, он хотел бежать из дома без оглядки, но наткнулся на меня — я как раз возвращался после своих бесплодных поисков. У него был такой вид, словно он вот-вот лопнет. Я взял его к себе, уложил на диван и еще бранил беднягу за то, что он все время ворочался с боку на бок. Он извивался, как рыба, вытащенная на берег. Когда я проснулся, его уже след простыл. Доктор Корни подобрал его где-то на дороге и довез до коттеджа мисс Дейл. К этому времени подошел туда и я. Корни сообщил мне, что мальчишка полон тревоги за вас и очень томится. Я, конечно, взял его в работу.

— И Кросджей повторил вам подслушанный разговор?

— О нет!

Гордясь своим юным другом, она радостно улыбнулась.

— Надеюсь, вы меня простите, мисс Мидлтон, — вы ведь знаете, что я тоже за мальчика горой, — но я все-таки закинул удочку.

— Бедная рыбка!

— Несчастный положительно корчился от обладания тайной. Она выпирала из него и жаждала попасть на крючок. Я пытался его пощадить и два-три раза отступал, ибо у него было какое-то почти религиозное убеждение, что единственным его исповедником должен быть мистер Уитфорд, и я отнесся к этому чувству с уважением.

— Ах, Кросджей! — воскликнула она в избытке любви к этому мальчику.

— Больше всего он опасался, как бы о его тайне не узнала мисс Дейл.

— Он так и сказал?

— Почти что. А она к тому же сообщила мне, что он избегает смотреть ей в глаза.

— Ах, похоже, что вы правы! И Кросджей несчастен, вы говорите? Он очень горюет?

— Он на грани слез, не будь он таким молодчиной, он бы просто расплакался.

— Неужели и впрямь?.. — Кларины мысли вновь обратились к Уилоби. Да, от этого человека можно было ожидать чего угодно!

Это заключение придало ей силы. Она продолжала свой путь к Большому дому, готовая вновь ринуться в бой за свободу. Уилоби казался ей существом другой породы, не имеющей отношения к человеческой. Расшифровать его характер можно было только с помощью того ключа, которым она теперь владела. Клара решила довериться догадке полковника де Крея, на которую тот набрел в потемках, чудом. Когда предстоит сражение с чудовищем, самым верным оружием против него может оказаться именно чудо. Лицо ее прояснилось. Сбросив с себя гнетущую заботу, она с тактом, окончательно очаровавшим полковника, заговорила о светских и политических новостях.

У границы парка, на мосту, переброшенном через овраг, он чуть было снова не поддался порыву тут же потребовать от нее награды или, на худой конец, обещания ее в будущем — какого-нибудь знака, — хотя бы заставить вздрогнуть ее чуткие ресницы. Внутренний голос словно предостерегал его, что надо ловить случай, дарованный ему самим небом. Не будучи уверен, однако, что это голос благоразумия, он и на сей раз сдержался. Меж тем в голове у Клары пронеслось — хоть она ни за что не призналась бы в этой мысли: «Видно, само небо меня бережет!»

Глава сорок третья,

Едва вступив в сад, Клара увидела отца и сэра Уилоби и только тогда поняла, какую огромную услугу оказал ей полковник де Крей. Со своей неизменной способностью оценить обстановку с полувзгляда, тот незаметно свернул в сторону. Клара неторопливо приблизилась.

— Ну-с, — приветствовал доктор Мидлтон свою дочь, — надеюсь, тучи рассеялись?

— Одно только слово, и мы прекратим эту дискуссию, равно неприятную для каждого из нас, — сказал Уилоби.

— И никаких сцен, — прибавил доктор Мидлтон. — Сообщи нам свое решение, дитя мое, pro forma,[28] как того требует тот, кто имеет право требовать. И, ради всего святого, отпусти меня поскорее.

Клара посмотрела на Уилоби в упор.

— Я решила посоветоваться с мисс Дейл, — сказала она.

Сэр Уилоби отнюдь не походил на человека, сраженного неприятельской пулей.

— Советоваться? С мисс Дейл?

Доктор Мидлтон громко воззвал к фуриям.

— Что означает сей новый фокус?

— Отец, мне необходимо посоветоваться с мисс Дейл.

— Советоваться с мисс Дейл о том, как тебе распорядиться собственной рукой?

— Да, это необходимо.

— Я не ослышался? Ты сказала — мисс Дейл?

— Да, отец.

Доктор Мидлтон склонился над дочерью в позе ученого, которому предлагается исследовать бесконечно малые величины абсурдного, заключенные в человеческой природе; малые с точки зрения здравого смысла, они приобретают поистине чудовищные размеры там, где царит безумие. Он решительно отказывался понимать свою дочь. Собственный его разум — разум педагога, философа, ученого — не вызывал у него сомнения. Оторвавшись от созерцания этого феномена из мира иррационального, доктор Мидлтон выпрямился, расправил плечи, выкатил грудь и сказал, обращаясь к сэру Уилоби:

— Меня ничуть не удивляет, мой друг, ужас, который я читаю на вашем лице. Обнаружить, что ты связан с девушкой, равной по своему безумию Кассандре{66}, но не имеющей при этом чести быть пораженной солнечным божеством, — разумеется, открытие не из приятных. Я враг проволочек и не допущу, чтобы моя дочь была повинна в нарушении слова.

— Дерзнете ли вы обвинить меня в этом? — спросила Клара, обращаясь к Уилоби.

Он вздрогнул. Видно было, что она явилась во всеоружии. Но как она успела за такой короткий срок? Откуда она знает? В своем смятении он возвел глаза к небу, судорожно вздохнул и воскликнул:

— Ужас, сэр? Не думаю, что лицо мое способно выражать ужас. Я не привык так долго быть просителем. Я не гожусь для этой смиренной роли. Ваша дочь заставляет меня усомниться в гармонии мироздания. Клара, мы связаны словом. Зачем же тратить время на пустые разговоры? К чему это вам понадобилось искать у кого-то совета?

— По-вашему, мой отказ был бы нарушением слова? — спросила она.