Порог между мирами (сборник) - Филип Дик

— Хорошо, признаюсь наконец! Без тебя я полностью разваливаюсь. Тебя это не волнует?

— Волнует, но это вовсе не означает…

— Ты спокойно позволил бы мне умереть!

— У меня есть пациент, который занимает все мое время и внимание. Я не могу одновременно лечить тебя.

«Особенно если мне этого на самом деле не хочется», — мысленно добавил он.

— Но тебе нужно только… — Она вздохнула и мрачно отхлебнула кофе.

Эрик заметил, что рука ее дрожит, почти как при болезни Паркинсона.

— Ладно, неважно. Просто позволь мне вернуться, и тогда я почувствую себя лучше.

— Нет, — ответил Эрик. — Честно говоря, я в это не верю. Твоя болезнь возникла вовсе не из–за этого. Должна быть какая–то другая, более серьезная причина.

«Я не просто так стал врачом, — подумал Свитсент. — Способен с ходу распознать симптомы прогрессирующей болезни».

Но пока что доктор не мог поставить диагноз.

— Думаю, ты знаешь, что с тобой происходит, — без обиняков заявил он. — И могла бы мне об этом сказать, если бы хотела. Поэтому теперь я должен быть осторожен как никогда. Ты не говоришь мне всего, что должна, ведешь себя нечестно и безответственно, а так далеко не…

— Ладно! — Кэти уставилась на него. — Я больна, признаюсь! Но это, скажем так, моя личная проблема. Она не должна тебя волновать.

— Похоже, дело дошло до повреждений в мозгу, — сказал Эрик.

Она резко подняла голову и побледнела еще сильнее.

— Кажется, я сделаю нечто такое, что может оказаться на самом деле преждевременным и чересчур радикальным шагом, но все–таки попытаюсь и посмотрю, что из этого выйдет, — внезапно добавил Эрик. — Я прикажу тебя арестовать.

— Господи, за что?

Она в панике посмотрела на него, подняла руки, будто пытаясь защититься, затем снова их опустила.

Эрик встал и подошел к работнице кафе.

— Прошу прощения, мисс, — сказал он. — Не могли бы вы позвать к моему столику охранника?

— Да, сэр, — ответила женщина, удивленно моргнула, но более никак не проявила беспокойства.

Она повернулась к мальчишке–посыльному, который без дальнейших слов помчался на кухню.

Эрик вернулся к столику, сел напротив Кэти и снова взялся за кофе, пытаясь сохранять спокойствие и одновременно готовясь к предстоящей сцене.

— Здравый смысл подсказывает мне, что это пойдет тебе лишь во благо, — сказал он. — Конечно, я в этом пока не уверен, но думаю, что так оно и будет. Да ты и сама об этом знаешь.

Кэти побледнела и съежилась от страха.

— Эрик! — умоляюще сказала она. — Я уеду, вернусь в Сан–Диего. Хорошо?

— Нет, — ответил доктор. — Ты приехала сюда. Теперь это также и мое дело. Так что тебе придется, как говорится, ощутить последствия.

Свитсенту казалось, что он полностью владеет собой. Ситуация выглядела не лучшим образом, но он чувствовал, что в любой момент может случиться нечто еще худшее.

— Хорошо, Эрик, — хрипло проговорила Кэти. — Скажу тебе правду. Я подсела на йот–йот–сто восемьдесят. Это тот наркотик, про который я тебе рассказывала. Мы приняли его все вместе, включая Марма Хастингса. Теперь ты знаешь. Мне больше нечего сказать. Это все объясняет. С тех пор я принимала его только один раз. Но даже одна доза вызывает зависимость. Ты врач, поэтому наверняка об этом знаешь.

— Кто еще в курсе дела?

— Джонас Эккерман.

— Ты достала отраву в корпорации «Меха и красители»? В нашем филиале?

— Д–да. — Не глядя ему в глаза, она добавила: — Потому Джонас об этом и знает. Он достал его для меня. Умоляю, никому об этом не говори.

— Хорошо, — пообещал Эрик.

Слава богу, его мозг снова начал работать нормально.

«Не про этот ли наркотик туманно намекал Дон Фестенбург?»

Название «йот–йот–180» вызвало у него неясные воспоминания, и он попытался привести их в порядок.

— Из того, что я помню про фрогадедрин, поскольку его называют и так, можно сделать вывод, что ты совершила ужасную ошибку. Да, его производит «Хэзелтайн», — сказал он.

К столику подошел охранник.

— Вы меня вызывали, доктор? — спросил он.

— Я хотел лишь сообщить вам, что эта женщина — моя жена, как она и говорила. Мне хотелось бы, чтобы ей разрешили остаться здесь, со мной.

— Понятно, доктор. Мы подвергнем ее стандартной проверке службы безопасности, но я уверен в том, что все будет в порядке.

Охранник кивнул и отошел.

— Спасибо, — сказала Кэти.

— Зависимость от столь токсичного вещества я считаю серьезной болезнью, — сказал Эрик. — В наше время она куда хуже, чем рак или обширный инфаркт. Естественно, я не могу тебя бросить на произвол судьбы. Вероятно, тебе придется отправиться в больницу, сама понимаешь. Я свяжусь с «Хэзелтайном» и выясню все, что им известно, но ты должна понять, что твое положение может оказаться безнадежным.

— Да. — Она судорожно кивнула.

— В любом случае, ты очень смелая.

Доктор взял жену за руку. Ладонь была сухой, холодной и безжизненной, и он тут же ее отпустил.

— Именно этим я всегда в тебе восхищался. Ты не трусиха, естественно, именно потому и ввязалась в эту историю, оказалась настолько смелой, что рискнула попробовать новое средство. Что ж, значит, мы снова вместе.

«Мы накрепко приклеены друг к другу из–за твоей наркотической зависимости, может быть, смертельной, — в отчаянии подумал Эрик. — Хороша причина для того, чтобы снова восстановить отношения».

Для него это было уже слишком.

— Ты тоже молодец, — заметила Кэти.

— У тебя еще осталась эта дрянь?

Она поколебалась.

— Н–нет.

— Врешь.

— Я тебе ее не отдам. Скорее уйду и попытаюсь справиться сама. — Страх за долю секунды сменился открытым неповиновением. — Послушай, раз уж я подсела на йот–йот–сто восемьдесят, то не могу отдать тебе свои запасы. Иначе мне никуда не деться! Я не хочу его больше принимать, но приходится. Впрочем, наркотика у меня немного. — Женщина вздрогнула. — Я предпочла бы умереть. Господи, сама не знаю, как могла во все это ввязаться!

— Каковы ощущения от наркотика? Как я понимаю, что–то происходит со временем?

— Да, теряется чувство конкретного времени, начинаешь без труда перемещаться туда–сюда. Больше всего мне хотелось бы помочь кому–то, как–то использовать тот период, в который я переношусь. Я могла бы пригодиться Генеральному секретарю? Эрик, возможно, сумела бы вытащить нас из войны, предостеречь Молинари от подписания Пакта. — В ее глазах вспыхнула надежда. — Разве не стоит попробовать?

— Возможно.

Однако Свитсент вспомнил рассуждения Фестенбурга. Не исключено, что Моль уже начал пользоваться йот–йот–180. Джино явно не пытался или же был не в состоянии переместиться в прежние времена. Возможно, наркотик действовал на тех или иных людей по–разному, подобно большинству стимуляторов и галлюциногенов.

— Я могла бы с ним связаться с твоей помощью? — спросила Кэти.

— Наверное, да, — но что–то в глубине души насторожило его. — На это потребуется время. В данный момент Моль выздоравливает после операции почек, как тебе, вероятно, известно.

Неожиданно она тряхнула головой и болезненно поморщилась.

— Господи, я ужасно себя чувствую, Эрик. Словно я скоро умру. Знаешь, у меня такое предчувствие, будто близится катастрофа. Дай мне какое–нибудь успокоительное. Может, оно немного облегчит мое состояние.

Она протянула руку, и Эрик снова заметил, что та страшно дрожит, похоже, еще сильнее, чем раньше.

— Я помещу тебя в здешний лазарет, — решил он и встал. — Пока чего–нибудь не придумаю. Однако я предпочел бы не давать тебе никаких лекарств, так как это может усилить действие наркотика. С новыми средствами никогда не…

— Знаешь, что я сделала, Эрик, когда ты пошел вызывать охрану? — прервала его Кэти. — Бросила тебе в кофе капсулу йот–йот–сто восемьдесят. Не смейся, я говорю серьезно. Это правда. Ты ее выпил, так что теперь тоже подсел. В любой момент наркотик начнет действовать, так что лучше уходи из кафе в свою квартиру. Последствия просто ужасны. — Голос женщины звучал монотонно и бесцветно. — Я сделала это, потому что думала, будто ты прикажешь меня арестовать. Ты так говорил, а я поверила. Сам виноват! Мне очень жаль. Я зря так поступила, но теперь у тебя есть повод меня вылечить. Ты должен найти какое–то решение. Я не могла полагаться исключительно на твою добрую волю. Слишком много плохого случилось между нами. Я не права?

Эрик с трудом проговорил:

— Я слышал, что так всегда бывает с наркоманами. Они любят втягивать в свой круг других людей.

— Ты меня простишь? — спросила Кэти и тоже встала.

— Нет, — ответил он.

Его переполняла злость, мысли путались.

«Я не только не прощу, но и сделаю все, чтобы тебя не вылечили, — подумал он. — Единственной целью моей жизни теперь будет месть. Даже в большей степени, чем мое собственное выздоровление».