Капкан для Александра Сергеевича Пушкина - Иван Игнатьевич Никитчук

все, ничем не пренебрегая. На этого французишку в другом случае никто бы и внимания обратил, но он волочился за женой Пушкина нагло и открыто, и тем он привлекал к себе интерес великосветской толпы…

Пушкин! Пушкин приехал!..

Эта новость облетела все коридоры и залы Академии художеств. Все с любопытством побежали встречать поэта к парадной лестнице. Публика, пришедшая на осеннюю выставку, новостью была взволнована. Появился сам начальник академии и руководитель учебных классов, оба запыхавшиеся, как будто после длительного бега.

Пушкин приехал с женой. Взяв жену под руку, он непривычно для себя, медленно поднимался по лестнице. Молодые художники и любопытные толпой следовали за ними. Все с жадностью хотят услышать, что скажет Пушкин, запомнить, каким они видели любимого поэта с женой-красавицей.

Пушкин обстоятельно знакомился с экспозицией, подолгу задерживался перед картинами, внимательно рассматривал работы, особенно те, что пришлись ему по душе. Его внимание привлекла картина пейзажиста Лебедева. Бросились искать автора, но нигде не нашли. Руководитель классов подвел к нему другого ученика, который попался ему под руку.

– Вот, Александр Сергеевич, позвольте вам представить господина Айвазовского… Один из лучших учеников, удостоенный золотой медали.

Ученик вежливо поклонился и смутился.

– Ну, показывайте ваше творчество, – обратился с улыбкой к нему Пушкин, как бы не замечая смущения молодого человека.

– Вот здесь моих несколько работ, пожалуйте сюда, – ответил Айвазовский.

Вся толпа последовала за Пушкиным и Айвазовским. Здесь были картины «Облака с Ораниенбаумского берега» и «Группу чухонцев».

Пушкин с интересом рассматривал картины, то отдаляясь, то приближаясь к ним.

– Изрядно, молодой человек. Очень даже не дурно, – сказал он наконец.

Айвазовский был растроган почти до слез от похвалы поэта.

Осмотр экспозиции продолжился. С каждым художником Пушкин заводил разговор, интересуясь, откуда родом, кто родители… Рядом с ним проходила по залам и Наталья Николаевна, на которую тоже были направлены любопытные взоры. Она была в роскошном белом платье, черный корсаж и модная шляпа. «Так вот она, какая жена Пушкина!.. Настоящая мадонна!..» А «мадонна» уже утомилась и даже скучала… Но Пушкин не уходил, пока не посмотрел последний холст…

Провожали поэта тоже всей толпой. Не помешал и ноябрьский дождь, который некстати начал идти…

В карете Натали обратилась к мужу с легким укором:

– Дорогой, ты будешь виноватым, если мы опоздаем на обед у Виельгорских. Я пыталась несколько раз напомнить. Но ты не обратил никакого внимания.

– Женка, ругай, виноват!.. Ты же знаешь, я на выставке, кроме картин, ничего не вижу и не слышу. Это вот такая страсть моя… А ты заметила, какие у нас растут замечательные художники! Настоящие мастера!.. И каков Айвазовский!.. Большое будущее у этого молодого человека…

Принимающие гостей хозяева петербургского особняка спустились по лестнице в вестибюль. Они в напряженном ожидании. Но вот, кажется, подъехала именно та карета, которую они ждут.

Швейцар, весь вытянувшийся, проворно открывает дверь. Входит император. Николай Павлович в сопровождении хозяев появляется в зале. Все взоры сразу направляются на него. В зале происходит общее движение в направлении самодержца. По залу пошел словесный шелест:

– Их величество!.. Государь император!..

Все наклоняют головы с выказываемым верноподданническим почтением.

Император отвечает холодным поклоном и расплывается в улыбке перед дамами, склонившимися в реверансе. Он прошелся по залу, по другим комнатам. Все было как обычно.

Все в ожидании, кто из дам удостоится чести быть приглашенной царем. Он отличал многих дам, но в числе первых, конечно, была Натали Пушкина. И вот царь ее увидел!..

Внутри царя возникло знакомое чувство волнения. «Какая же она очаровательная, прямо куколка… – размечтался Николай Павлович. – И как она бывает мила наедине… – Сердце царя учащенно забилось… – А муж смеет осмеивать мои рыцарские чувства к этой несравненной женщине!.. Какие еще возмутительные пашквили он успел ей нашептать?»

Пригласив ее на танец, он вдруг, сам не зная зачем, начал говорить о высоких нравственных чувствах, которыми должен обладать мужчина, чтобы принести счастье женщине.

Но Натали плохо понимала, о чем говорит царь, упиваясь счастьем танцевать с ним и видеть завистливые взгляды соперниц. Она лишь с благодарностью улыбалась царю и смущенно розовела.

За ужином царь сидел рядом с ней, как много раз и прежде, и поднял бокал за ее здоровье.

Впрочем, во внимании Николая Павловича к жене Пушкина не было ничего такого подозрительного, что могло бы вызвать сплетни. Да и кто посмел бы их распускать!.. Император уделял столь же лестное внимание и многим другим женщинам. Просто с Натали он чаще это делал, расспрашивал о детях…

Мужа также он не обходил вниманием, интересовался его делами. Правда, Пушкин, очевидно по своей поэтической рассеянности, за эту милость забывал благодарить Николая Павловича.

Царь наблюдал за танцующими парами. Его внимание привлек поручик, танцующий с Натальей Гончаровой. «Кажется, это Дантес, – размышлял царь. – Николай Павлович стал более пристальнее всматриваться в кавалергарда. – Постой, постой!.. Что-то он слишком часто стал мне попадаться на глаза танцующим с Натали. Вот и совсем недавно, на приеме у австрийского посла, было то же самое…»

Танец продолжался. Наталье Николаевне казалось, что все уже привыкли к тому, что она часто танцует с Дантесом. Барон проявляет к ней столько чувства, такую настойчивость… Порой ей кажется, что он нарочно хочет поссорить ее с мужем… Но поступает всегда так деликатно, что все устраивается как нельзя лучше… Да она и не ищет с ним встреч… Если по какой-то причине он не присутствовал на бале, она относилась к этому без всякого внимания. И в самом деле, какое ей дело до барона Жоржа Дантеса-Геккерена?..

Утром царь пригласил к себе в Зимний дворец Адлерберга. Царь удостоил его дружеской беседой, посетовал на загруженность государственными делами, расспрашивал о светской жизни, о балах.

– Кстати, а как ведет себя твой крестник, француз? Кажется, его зовут Жорж Дантес, а теперь еще, после усыновления его голландским посланником, и Геккерен?

– Ваше величество, все превосходно!.. Общий любимец!.. Дамы от него просто без ума. В волокитстве он больше преуспевает, чем по службе. Поэтому, к моему огорчению, в полку у него сплошные выговоры.

– Тебе следует усилить свое попечение. Ты ведь знаешь французское легкомыслие.

– Согласен, государь! Поручик слишком увлечен победами в гостиных. И это даже наносит вред репутации некоторых дам, которым он дарит свое внимание.

– И кого ты имеешь в виду? – спросил царь, вроде бы не догадываясь, о ком может идти речь.

– Все говорят, что он буквально не отходит от госпожи Пушкиной.

– Постой! И мне это бросилось в глаза на последнем балу у Виельгорских.

– Считаю необходимым доложить вам, ваше величество,