Равные звездам - Евгений Лотош

Всю дорогу до их хижины мальчик молчал, но уже у самого входа сказал:

— Сама Карина, ты великий шаман. Ни один шаман у нас в деревне раньше не лечил так муллулубу, как ты. Они плясали и пели молитвы духам, и люди всегда умирали. И никто не умеет так заращивать раны. Ты не думай, отец обязательно заплатит тебе, когда поправится! — торопливо добавил он. — Вот увидишь!

— Не к спеху, — улыбнулась ему Карина. — Матсу, ты хорошо говоришь на общем. Ты учился ему специально?

— Мой отец торговец, — гордо заявил мальчик. — Он самый богатый в деревне! К нам часто приезжают гости из разных стран, и он часто ездит в другие деревни и даже в далекие-далекие города, чтобы покупать и продавать товары. Мы с ним ездили в Мубайю, Паллаху и Кумту, они в много-много раз больше Муммы! Когда я вырасту, я тоже стану торговцем, а торговец должен хорошо говорить на общем. А еще я умею считать до тысячи и даже немного читаю. Только не все буквослоги помню, — он смущенно потупился.

— Ты молодец, — похвалила его Цукка. — Скажи, а почему ты не все слоги знаешь? У вас школа в деревне есть?

— Нет, сама. Я учился читать по книжке. К нам иногда приезжают шаманы с далекого севера, в длинных платьях, как у женщин, и со знаками на груди, как у бога Курата, только без дырки посередине. Они говорят, что служат какому-то большому господину с севера, которого зовут Церковь Колесованной Звезды. Они оставляли нам книжки с историями, и отец учил меня читать по ним, пока не купил свои. Только истории у них какие-то глупые, и отец тоже так считает.

— Церковь Колесованной Звезды? — Цукка удивленно глянула на подростка. — Но что шаманы с севера здесь делают?

— Они говорят, что хотят наставить нас на путь истинный и научить правильно жить. Только они глупые, как их книжки. Они говорят, что никаких духов нет и что им не надо поклоняться, а надо поклоняться старому шаману по имени Колесованный Пророк, который умер за нас, попал на небеса и стал богом. А как же духов нет, когда они дали тебе свою силу?

— Железная логика! — Цукка громко фыркнула. — Кара, похоже, ты за день пустила прахом всю миссионерскую работу какого-то северного попа. Кстати… — она сощурилась. — А ведь если он попадет сюда в ближайшее время, мы сможем узнать и передать нашим точные координаты места. Матса, северные шаманы часто здесь появляются?

— Редко, — мальчик посчитал на пальцах. — Раз в пять или шесть периодов. Давно не приходили. Может, решили, что мы им все равно ничего не дадим. Сама Карина, отец подарит тебе за лечение много-много платьев. Хороших платьев, не таких рваных. Приличных, какие подобают женщине.

— Ну еще чего! — Карина вздернула нос. — Матсу, передай отцу, что мы не носим мешки с рукавами, которые у вас почему-то называют платьями.

— Но почему, сама Карина? — с недоумением спросил мальчик. — Ведь женщине неприлично ходить с открытым лицом и волосами среди чужих мужчин, так все говорят. И ноги чужим показывать неприлично. И руки.

— У нас, Мацу, свои правила приличия. Мы станем ходить в таком виде, в каком захотим. Я ведь великий шаман, ты забыл? А Цукка — моя ближайшая помощница. Духи разрешают нам носить любую одежду, да хоть совсем голыми ходить можно.

— Да, момбацу сама Карина, — мальчик глубоко поклонился, коснувшись правой рукой лба. — Ты великий шаман. Духи дали тебе свою силу, а сама Цукка — твоя дорея. Я пойду? Отцу нужна помощь, а сестра и матери глупые, им все время указывать нужно, что и как делать.

— Беги, указатель! — рассмеялась Карина. — Только не попадись по дороге еще одной муллулубной крысе.

— Не попадусь, — серьезно сказал мальчик, повернулся и со всех ног побежал по тропинке.

За время их отсутствия Тамша проявила чудеса хозяйственности. Еще недавно унылая, пустая и заброшенная хижина приобрела отчетливо жилой вид. По стенам висели какие-то вышитые тряпочки наподобие занавесок, в маленьком каменном очажке в углу потрескивал огонь. Труба над ним отсутствовала, но дым выходил наружу через какое-то хитрое приспособление из коры, прилаженное к дырке в стене над очагом, и по дому не распространялся. Над очагом висел давешний треснувший котелок, в котором побулькивало непонятное, но вкусно пахнущее варево. Топчан закрывали два тонких одеяла, под которыми угадывались плотные тюфяки, в изголовье лежали два тонких бревнышка, обернутых материей и, видимо, должных изображать подушки. Еще одна лежанка была устроена на земле у противоположной стены. На ней сидела, скрестив ноги, Тамша с открытым лицом и закатанными по локоть рукавами. Что-то тихо напевая под нос, она усердно драила песком еще один железный котелок, поменьше первого. При появлении Карины она встрепенулась.

— Ты вылечила сан Шаттах? — без обиняков поинтересовалась она. — Он не умирать от мулллулуба?

— Не должен, — Карина огляделась по сторонам. — Тамша, ты все одна сделала? Ох, какая ты молодчина!

— Другие мне помогать, — Тамша смутилась, хотя и выглядела польщенной. — Вас бояться, не оставаться. Господин Мамай заходить, сказать, завтра мужчины крышу чинить. Сан Шаттах богатый человек, хорошо такой друг есть. Все женщины хотеть его жена купиться, он только две жены есть.

— Спасибо, мне и одного мужа хватает! — засмеялась Цукка. — А Кара у нас вообще бука, мужчин боится. Боюсь, Тамша, что не судьба ему нас купить в жены.

— Вы обе старая, вы никто жена не купить, — вздохнула Тамша. — Меня тоже не купить. Я дорея, сан Мамай меня никому не мочь продать. Я скоро совсем старая стать, умереть надо.

— Никакая ты не старая! — заявила Цукка. — У нас в стране многие только после тридцати лет в первый раз брачный контракт заключают. В тридцать пять, даже в сорок в первый раз родить — обычное дело.

— В тридцать пять? — недоверчиво осведомилась Тамша. — Тридцать пять — совсем старая, совсем некрасивая. Ребенок из живот родиться нельзя, умирать вместе с ребенок. Какой муж купить в тридцать пять? Женщину купить муж в пятнадцать лет, в двадцать лет уже никто не купить, остаться одна. Только дорей стать в чужая семья.

— У нас все иначе. Кстати, Тамша, что такое «дорей»?

— Дорей? Дорей — когда мужчина или женщина жить чужой дом, выполнять всю работу, ничего не делать без слова хозяин, никуда не уходить. Нельзя жену купить, нельзя женой пойти, если хозяин не позволять. До самый умирать быть дорей. Стать дорей — свободный больше нет.

— Рабы… — потрясенно пробормотала Карина. — Тамша, значит, тебя продать могут другому человеку?

— Продать? Нет, нельзя. Как можно человек продать? Человек не вещь. Хозяин может наказать, может выгнать навсегда, продать нельзя. Только муж в жены купить мочь, но кто купить старый дорея?