Мост через огненную реку - Елена Прудникова

– Терри… Возьми, это твое. Помнишь, ты давал мне? У нас все получилось. Трогартейн наш, мы победили, и ты живой. Все хорошо, Терри… Ты слышишь? Ты лучше всех придумал, как всегда…

Разорвав ворот колдовской одежды, он надел шнурок со знаком на шею Галена, бережно поправил откинутую в сторону руку… и почувствовал, как пальцы Теодора сомкнулись вокруг его кисти. Пожатие было почти невесомым, рука тут же бессильно разжалась. Но в глазах вагрийца что-то дрогнуло, ужас постепенно уходил, уступая место той отрешенности, что бывает в глазах людей, только что избежавших неотвратимой смерти. Тогда Бейсингем поднялся.

– Напоите его и переоденьте. И не оставляйте одного! – бросил он и направился обратно в замок.

За спиной он слышал шаги. Легкие шаги, не солдатские. Обернулся и узнал Квентина Мойзеля, за ним неслышно шел Габриэль и еще десятка полтора пограничников.

– Я бы предпочел, чтобы ты остался там! – Энтони кивнул назад, в сторону двора.

– Ничего, ваша светлость, – негромко, спокойно ответил сотник, но Бейсингем ощутил за его спокойствием такую же каменную ярость, какую чувствовал в себе. – Не беспокойтесь. Лориан с ним, и другие… Раз жив, теперь выберется. Не такой он, чтобы не выбраться.

…Поклонники Хозяина по-прежнему находились в жертвенном чертоге, но расстановка сил несколько изменилась. Солдаты смущенно топтались у двери – такое количество собравшихся вместе графов, баронов и прочих обладателей титулов оказывало свое действие. Королева сидела в кресле, откинувшись на спинку, остальные столпились вокруг, насмешливо поглядывая на солдат.

«Эффектный получится процесс! – подумал Бейсингем. – Не скамья подсудимых, а тронный зал».

Да, эффектный получится процесс, и скорее всего, толку от него не будет. Приговорят к тюремному заключению, а то и к церковному покаянию. В конце концов, никто не убит, один лишь бродячий цыган-генерал пострадал, а что до барских забав… То, что город быт подожжен с пяти концов, ничего не доказывает, совершенно ничего. В крайнем случае, пострадают несколько козликов. А эти потом выйдут на свободу, и все начнется сначала. Все всегда начинается сначала.

– Берите их! – приказал Энтони солдатам. – За мной! Он снова шел тем же путем, хотя и не так безошибочно, как час назад. Пленники казались спокойными, и лишь когда они миновали выход и пошли в глубь замка, заволновались.

– Куда вы нас ведете? – встревоженно спросил лорд Оу-лиш.

– Туда, где вам самое место! – бросил Бейсингем, не замедляя шага.

В чертоге Встречи по-прежнему полыхало пламя. Теперь оно разгорелось вовсю, огненные языки лизали стены и свод, вырывались из открытой двери.

– Всех туда! – приказал Энтони. Солдаты окаменели.

– Вы что, не слышите приказа? Сабли наголо!

Слегка вжикнула сабля, другая. Энтони глянул краем глаза – это были те, кто ходил с ним сюда в первый раз.

– Они там людей жгут! – сказал один из них. – Живыми. Мы видели…

Но уверенности в его голосе не было. Сзади окликнули, Энтони обернулся и увидел Алана.

– Ребенок не виноват… – тихо сказал мальчик.

Да, в самом деле, он и забыт… Бейсингем махнул рукой, указывая на королеву.

– Ее оставить. Остальных – туда…

Он вспомнил горящий город, толпу на улицах, жуткий вой, нарастающий вдалеке, за домами. Нет, это не там, это здесь кричат, в пытающем проеме двери темная фигура хватается руками за косяки. Солдаты опустили сабли. Кто-то взял Энтони за плечо. Квентин!

– Ваша светлость, – сказал пограничник. – Еще сниться будут, оно вам надо?

– Спасибо, – выдохнул Бейсингем. – Я не могу, как оказалось… Мы не можем… Я не только из-за генерала. Ты не знаешь… они город подожгли год назад, там люди живыми горели… пятнадцать тысяч мертвых… Я обещал, если узнаю, кто поджигатели, то живыми! Но ты прав, оно мне не надо.

– Город, говорите? – внезапно задрожавшим голосом спросил Квентин. – С пяти концов, небось?

– Да… А ты откуда знаешь? – удивляться Бейсингем не мог, не до удивления ему было. Но все же, откуда он знает?

– Догадался, – сказал пограничник без выражения, как-то бесцветно. – Знаете что, ваша светлость? Идите-ка отсюда, вместе с солдатами. Мы с ними сами разберемся.

В ореховых глазах Квентина, устремленных на дверь, плясал огонь, и в глазах Габриэля, и в остальных – все пограничники смотрели в одну сторону. Бейсингем все понял, повернулся к выходу, на мгновение сжал руку сотника.

– Королеву оставь. У нее ребенок будет…

– Ну и что? – жестко сказал Габриэль, усмехнулся так, что Энтони вздрогнул.

– Это его ребенок… Теодора…

– Габи, ты слышал? Оставь ее! – прикрикнул сотник. – Ваша светлость, – теперь Квентин был мягок, но непоколебим, – ступайте отсюда. Идите во двор. Мы без вас справимся. Габи, проводи его светлость и бабу отведи… И позови остальных.

Энтони поднял голову, оглядел пограничников, обратил внимание, что все – взрослые мужики, молодых совсем нет, разве что Габриэль. Молодой пограничник все так же неотрывно смотрел на огонь, лицо стягивала судорога.

– За брата не боишься, Квентин? Что ему все это сниться будет?

Пограничник прищурил глаза, взглянул так, что Энтони на мгновение стало холодно.

– Ему другое снится, ваша светлость. Здесь ему бояться нечего.

Квентин взял Бейсингема за плечо и повернул к выходу, жесткое лицо смягчилось:

– Ступайте, ваша светлость, смените Лориана. Пусть тоже идет сюда. У нас с ними и с ихним Князем свои счеты…

Ближе к вечеру, когда все уже давно было кончено, Бейсингем, бесцельно бродя по замку, забрел в жертвенный чертог. Там было пусто, по углам валялись обгоревшие факелы, еще какой-то хлам, к кольцам жертвенника привязаны веревки. Энтони чувствовал себя странно. Ощущения победы не было, ему все время казалось, что он чего-то не увидел или не понял.

– Постой у дверей, – велел он Артона, который, узнав про костер, ни на шаг теперь не отходил от своего генерала.

– Поговорить, что ли, хотите? – нахмурился тот. – У стенки встану. Дальше, чем за десять шагов, не отгоните.

– Ладно… – махнул рукой Энтони. – Если кто войдет, скажешь. Не всем можно знать, что их генерал – сумасшедший.

Он не поговорить хотел, а просто ощутить хотя бы тень того, что испытал за эти дни Теодор. Каково ему было лежать тут, на жертвеннике, лицом к лицу с чудовищным призраком… Впрочем, объясняться с капралом он не стал, просто жестом велел ему стать у стены, за десять шагов, как было велено, а не рядом. Сам же улегся на жертвенник, глядя Хозяину в глаза.

– Вот так. Ничего у тебя не вышло… – усмехнулся он в светящееся холодным зеленоватым светом лицо.

Призрак молчал.