Сердце Проклятого - Ян Валетов

Двадцать лет назад Иегуда успел бы достать сику и броситься на незваного гостя еще до того, как тот коснется земли, но эти двадцать лет прошли, и прошли не бесследно. Пока Иегуда разобрался с оружием, человек в черном успел выпрямиться. Он сохранил равновесие, чуть согнув ноги в коленях, и протянул отпрянувшему Иосифу руки ладонями вверх.

Оружия у него не было.

Иегуда опустил занесенную для смертоносного броска сику, но в ножны не спрятал.

— Не бойтесь, — сказал гость на арамейском с легким незнакомым акцентом. — Я безоружен и всего лишь гонец.

Меч Иосифа смотрел ему в живот, но Иегуда почему-то подумал, что у серебряных дел мастера нет ни одного шанса из тысячи достать пришельца железом. А вот человек в черном кетонете мог легко отправить хозяина дома к праотцам и без оружия.

— Кто ты такой? — спросил Иосиф дрожащим от гнева голосом. — Зачем ты пробрался в мой дом?

— Меня послал Шаул.

Ответ прозвучал спокойно. Человек в черном был уверен в себе и ничего не боялся.

— Он видел, как твоя мать прошла через площадь, и послал меня за ней.

— Что за дело Шаулу до моей матери?

— Он хочет с ней поговорить.

— Поговорить? Со мной? — удивилась Мириам.

Она так и не поднялась со своего места, прижимая к себе спящего внука.

— За что мне такая честь?

— Я гонец, — повторил человек в черном. — Я пришел передать просьбу равви. Он надеется, что ты ему не откажешь. Если ты опасаешься чего-то — вот его слово: тебе не грозит ничего. Если ты сомневаешься в его обещании — пусть кто-то из мужчин пойдет с тобой. Я подставлю свое горло под нож и буду заложником до тех пор, пока ты не уйдешь прочь. Всего несколько слов, женщина. Исполни его просьбу, прошу…

Он склонил голову, продолжая держать руки перед собой. У него были ладони воина — Иегуда не мог ошибиться. Натруженные многолетними упражнениями с оружием, жесткие, огрубевшие ладони.

Из дома наконец-то выбежали вооруженные дубинами подмастерья — перепуганные и оттого злые. Выбежали и стали подле дверей, не соображая, что делать дальше — ждать приказа или начинать бить пришлого сразу и со всем старанием?

— Послушай, — начал было Иосиф, но Мириам перебила его:

— Хорошо, — она двинула подбородком, вздернула его, как делала много лет назад, гордо встряхивая головой. Глаза ее сверкнули. — Я иду.

— Мама…

— Не волнуйся, Иосиф. Мне нечего бояться. Ты останешься с женой и детьми.

Гонец склонил голову еще ниже, всей фигурой выражая согласие со сказанным.

— Я пойду с тобой, мама!

Иегуда шагнул вперед и покачал головой.

— Ты должен остаться дома, Иосиф. Тут твоя семья — позаботься о ней. Я присмотрю за Мириам.

— Я…

— Делай так, как я сказала, сын. Дарес пойдет со мной. Возьми Хаима, Юдифь.

Она передала внука на руки невестке и встала — статная, прямая, сильная — гордо держа голову.

— Откройте дверь, — приказала Мириам, и в голосе ее прозвучала такая властность, что подмастерья бросились открывать калитку едва ли не наперегонки.

Человек в черном скользнул в приоткрытую дверь легкой тенью. Иегуда прошел за ним, огляделся на улице и лишь потом выпустил из дома Мириам. Гонец не соврал, во всяком случае, пока не соврал. Засады возле дома не было. Дым слегка рассеялся, и над городом наконец-то открылось тревожное, подсвеченное пожарами розоватое небо с рассыпанными по нему бледными звездами.

Путь на Агору занял всего несколько минут — дорога показалась куда короче той, что они с Мириам проделали всего полчаса назад. Площадь с того времени опустела. Город всосал толпу в узкие глотки улиц, распылил ее на части, оставив на виду только обломки ставен, растоптанные глиняные амулеты, мусор и черепки.

Шаул сидел на ступенях напротив торговых рядов, опершись подбородком на кулак. Лицо и широкий лоб его были перепачканы черным. Хлопья сажи лежали и на камнях вокруг, и на серой дорожной накидке, укрывавшей его плечи.

При приближении Мириам он поднялся, и стало заметно, что роста Шаул небольшого, почти такого, как она, разве что на пол-ладони выше. Но держался он, как человек высокий, и поэтому казался таким.

— Спасибо, что ты пришла, — произнес он, делая шаг навстречу. — Я не отниму у тебя много времени, женщина. Я не ошибся? Ты — Мириам?

Она кивнула.

— Его спутница?

Мириам подняла бровь.

— Чья?

— Ты — Мириам, — повторил он настойчиво, — подруга Иешуа, нашего учителя. Его спутница.

Шаул не спрашивал, он утверждал.

Мириам подняла взгляд и несколько мгновений смотрела ему прямо в глаза. Иегуда видел эту схватку взглядов со стороны — ни неприязни, ни злости, только обоюдное любопытство.

Потом Мириам слегка двинула бровью — такой знакомой жест!

— Ты не хочешь назвать меня его женой?

— Ты не жена Ему, — сказал Шаул негромко. — Не жена по Закону. Мы оба это знаем.

Мириам рассмеялась и пожала плечами.

— А перед Богом, Шаул? А перед Богом? Хотя не думаю, что ты меня поймешь… Лучше объясни, зачем ты позвал меня к себе? Чтобы рассказать, кем я не была? Так я о себе все знаю… Если же ты решил посмотреть на меня из любопытства, как на урода в ярмарочном балагане…

— Я много слышал о тебе, женщина, — перебил ее Шаул. — Потом, мне показали тебя на улице. Ты шла мимо, и это было всего несколько секунд… И твоего сына тоже показали. Любопытство? Наверное. Мне давно хотелось понять, что Он нашел в тебе? Что есть в тебе такого, чего нет в других женщинах? Нельзя получить ответ на эти вопросы, не видя тебя, не поговорив с тобой. Сегодня ночью, когда ты промелькнула на площади, я решил, что настало время нам узнать друг друга лично. Ты же знаешь, кто я?

— Ты Шаул, которого еще называют Павлом.

— Да, да, да… Бывший гонитель учеников Иешуа, — подтвердил Шаул, кривовато усмехаясь, — а нынче — Его шалуах. У каждого из нас есть своя история, Мириам. Я был членом Синедриона, ты же — прелюбодейкой. Теперь мы оба в тени Его, мы больше не сами по себе, мы — его ученики. Я больше не иудей, хотя не перестал быть евреем. Ты больше не блудница, хоть не перестала быть женщиной.

Слова его должны были звучать, как шутка, но ни у кого из тех, кто их слышал, не появилось желание улыбнуться. Шаул был серьезен. Абсолютно серьезен.

— Ты зря повторяешь чужие слова, Шаул…

— Люди говорят… — он покачал головой, и улыбка все так же пряталась в углах его узкого рта. — В Ершалаиме рассказывают о том, что Он спас тебя от верной смерти. Отбил у толпы. Ту же историю поведали мне в Киликии, Антиохии и в Дамаске. Везде я слышу о раскаявшейся блуднице Мириам из Магдалы, которая пошла за равви и служила Ему до самой смерти.