Голливуд истекает кровью - Х. Р. Пенроуз

своей растущей беременности. Наблюдая за ней, когда она исчезала из поля моего зрения, части ее кожи отбрасывали меня назад во времени, напоминая о том, когда ей было больно.

Каждый справлялся с нанесенными ему шрамами по-своему. Я покрыл свои физические части тела татуировками, не желая, чтобы визуальное напоминание о них бросалось мне в лицо каждый раз, когда я смотрелся через плечо в зеркало. Или чтобы на них было обращено какое-либо внимание. Более того, я не хотел ворошить воспоминания о крайнем ликовании, которое появлялось на лице Раймонда каждый раз, когда он резал меня еще раз. Некоторые воспоминания невозможно забыть никогда.

Пэрис стерла ее с помощью лазерной терапии, насколько могла. Пятна на ее коже никогда полностью не исчезли бы. Много раз на солнце я замечал разницу в тоне кожи, но никогда не обращал на это внимания. Изначально меня поразили шрамы на ее спине, когда я впервые увидел их. Устрашающе похоже на мое размещение, которое было сделано намеренно.

Я прошлепал по коридору, с шумом открыв дверь спальни, чтобы разбудить ее ото сна. Опустив затемняющие шторы до среднего уровня, чтобы не напрягать ее глаза, я навис над ее кроваткой, когда она зашевелилась.

— Мэдисон, — проворковал я, прижимая ее к своему телу, пока она моргала, зевая.

Сонная улыбка растянулась на ее лице, когда она узнала меня. Моя принцесса.

Быстро переодевшись в свою праздничную одежду, она удобно устроилась в моих объятиях, поглаживая меня по лицу, пока мы спускались по лестнице.

— Папа, — я ухмыльнулся, когда она повторила это, целуя макушку ее мягких волос.

Я часто злорадствовал по поводу того, что это было ее первое слово. Однако мама была почти второй.

Пока она не родилась все было иначе. Внутри меня были дополнительные места, о существовании которых я и не подозревал, пока не почувствовал любовь к ней. Моей дочери. Места, которых не могла коснуться даже Пэрис, но я знал, что она чувствовала то же самое.

Это была другая любовь, невинная. Мы оба страдали по-разному из-за нашего детства, из-за того, что мы пережили. Что-то, чего никогда не случилось бы с Мэдисон и нашим сыном, ни с кем из будущих детей. Они не прожили бы и дня, не осознав, насколько они желанны и драгоценны. Их окружала целая армия. И круг поменьше, чтобы направлять их в нужном направлении.

Я кивнул своим людям и вышел в сад, который был переделан после того, как много лет назад его полностью разгромили. В конце концов, это был мемориальный сад Стеллы. Здесь были лишние люди, которых я не особенно хотел, но иногда я потакал своей Голливуд.

Я склонился над своей женой, которая удобно устроилась в тени, окруженная группой друзей, одной рукой придерживая Мэдисон рядом со мной. Другой обхватил шею Пэрис сбоку, приподнимая ее подбородок большим пальцем и собственнически заявляя права на ее рот.

Отстранившись, чтобы увидеть ошеломленное выражение, которое я придал ее глазам, я осторожно передал ей Мэдисон, которая, естественно, захотела оказаться на земле двумя секундами позже. Клянусь, эта девчонка чуть не довела меня до сердечного приступа.

Она смогла проковылять несколько шагов, прежде чем споткнулась. Но ползти? Она проносилась повсюду.

Пятилетняя дочь Альфонсо подпрыгнула и плюхнулась перед Мэдисон, чтобы поиграть. Взглянув на него, он увидел, что его дочь успокоилась и счастлива. Для него это было нелегко.

С биологической матерью произошло многое, вплоть до того, что ее жизненная ситуация стала для нее опасной. Мы подключили социальную службу, смазали несколько ладошек, и через несколько часов ее забрали из дома матери и навсегда передали на попечение отца. Все по правилам, чтобы ничто не отразилось на нем в ответ.

Очевидно, мать его ребенка была в долгу у наркоторговцев и использовала детские выплаты за все, что с этим связано, и ничего для своей дочери, позволяя им жить в грязи, не заботясь о личной гигиене и еде.

Как ни странно, эти дилеры были для нас довольно мелкими звеньями в пищевой цепочке, тем не менее они продавали наш товар и, в свою очередь, отчитывались перед нами. Какая в этом была ирония?

Подойдя к внешнему бару, я положил кубики льда в свой стакан и налил туда амаретто. Сделав заслуженный глоток, я наслаждался вкусом, наблюдая, как все общались. Мой близкий круг, группа подружек Пэрис, даже Стефано заскочил повидаться со своей племянницей. Они с Пэрис стали довольно близки, но потребовалось некоторое время, чтобы разобраться с их прошлым.

Я имел в виду то, что сказал о том, что Пэрис не понимала полностью, что означало владеть мной, так же, как я понимал ее. Да, я хотел, чтобы она выбрала меня, помимо условий контракта. И все же у меня не было планов отпускать ее в любом случае. Это было следствием эмоций. В конце концов, притяжение самых сильных из них приняло решение за тебя.

Я дал ей год на то, чтобы прийти в себя и смириться с неизбежным, прийти ко мне, прежде чем я заберал бы решение из ее рук и раскрыл свою долгосрочную стратегию. Выбор, который уже был сделан, потому что я всегда получал то, что хотел.

Так получилось, что я приобрел больше, чем рассчитывал. Я не верил, что эти чувства могли быть обоюдными, не с такой силой, с какой они бушевали во мне. Слабость и сила сплелись воедино.

Эмоции были сделкой, инструментом для использования — точками давления. На которые я давил изрядно, используя в своих интересах, где это было возможно.

Но было ли это манипуляцией, если она знала, что я это сделал? Позволила это и подчинилась моей воле, когда было очевидно, что мне это нужно? Нет. Были моменты, которые я не мог проработать полностью, части ее тела, которые я был не в состоянии контролировать, и вместо этого я поднял белый флаг. Ограниченное по сравнению с этим, но, тем не менее, это произошло. Я с удивлением обнаружил, что мне по-прежнему нравилась ее болтливость.

Правда заключалась в том, что она приняла эти мои качества, не ожидая ничего, кроме того, что я ей подарил.

Вместо этого Пэрис попросила постоянно быть рядом со мной. И окунуться в эмоции, которые только она выдвигала на первый план — одержимость, обладание, сопричастность и любовь.

Дарио бочком подошел ко мне, глядя на мою жену.

— Она когда-нибудь задавалась вопросом о ситуации со своими предыдущими режиссерами и продюсерами? Даже этими коллегами?

— С чего бы ей? — я ухмыльнулся, краем глаза поглядывая на