Ад в очень маленьком месте - Бернард Б. Фолл

155-мм, 5000 минометных мин калибром 120-мм и 14000 снарядов для гаубиц калибром 105-мм. Это может показаться большим количеством боеприпасов, за исключением того факта, что, как знали французы из ужасного опыта генеральных атак 13 и 31 марта, как только начнется сражение, эти запасы растают как масло на солнце. За тридцать шесть часов боев 13 – 14 марта французская артиллерия выпустила 14 300 снарядов калибром 105-мм и 13 000 минометных мин калибром 120-мм, а за единственный день боев 31 марта 105-мм гаубицы израсходовали 13 000 снарядов, а тяжелые минометы 3 000 мин. Другими словами, если атака будет столь же яростной, как предыдущие, а были все основания полагать, что она будет еще хуже, то у французов либо полностью закончатся боеприпасы в течение двадцати четырех часов, либо просто придется железной хваткой держаться за нормы расхода боеприпасов, независимо от того, насколько срочной была просьба об огневой поддержке на передовой. Безусловно, можно было бы потребовать от военно-воздушных сил новых максимальных усилий, при условии, что они смогут найти необходимые для выполнения задач летные экипажи, и при условии, что плохая муссонная погода не сделает воздушные действия совершенно неэффективными.

В блиндаже службы личного состава, у начальника этой службы, подполковника Транкара, также было несколько красноречивых чисел. С 17 по 24 апреля Дьенбьенфу потерял в общей сложности около 1000 бойцов, убитыми или тяжелоранеными, и получил в общей сложности 432 человека, сброшенных на парашютах в качестве подкрепления. С 24 апреля, который ознаменовал период относительного затишья, до утра 1 мая, укрепрайон потерял еще 82 убитыми и 345 тяжелоранеными, в общей сложности 427 человек. За этот период он получил всего 251 человека подкрепления, сброшенного с парашютом. И это еще не были учтены очень тяжелые потери в результате контратак, предпринятых в ночь с 30 апреля на 1 мая, как в ОП «Изабель», чтобы отбить опорный пункт «Вьем», так и на основной позиции, чтобы ликвидировать прорыв коммунистов на «Югетт-5». Изабель сообщила о 4 убитых и 18 раненых, а сводный десантный батальон Иностранного легиона потерял 12 убитыми, 68 тяжелоранеными и 8 пропавших без вести. Другими словами, в Дьенбьенфу, вероятно, осталось менее 2900 бойцов на передовой, одна треть от того, что имелось на 13 марта и это были изможденные остатки некогда внушавших гордость частей, выжженных до пустой оболочки за сорок девять дней боев.

Сухая статистика рассказывала более красноречивую историю, чем любой длинный доклад. Французы в Дьенбьенфу были обречены в случае массированной атаки противника, если только немедленно не поступит массированное подкрепление, а не множество отдельных людей. Было очевидно, что подкрепление из 600 отдельных человек, которые никогда не встречались друг с другом и не знали своих командиров взводов, не говоря уже о командирах батальонов, не было эквивалентно подкреплению батальоном численностью 600 человек, который можно было бросить в бой, как единое целое, даже если уровень индивидуальной подготовки в обеих группах был одинаковым. В этом заключался смысл длинного и почти бессвязного радиосообщения, которое полковник Лангле отправил в 17.00 полковнику Сованьяку, командиру тыловой базы десантников в Ханое. Лангле требовал немедленной высадки полностью укомплектованных воздушно-десантных подразделений. Конец сообщения дает хорошее представление о нем в целом: «Мы выиграем битву без вас и вопреки вам. Это сообщение, копию которого я передам всем присутствующим здесь командирам воздушно-десантных батальонов, будет последним, с которым я обращаюсь к вам».

Но за несколько минут до того, как сообщение было передано радистом, громовой рев сотни или более орудий заполнил воздух, и через несколько секунд начала содрогаться земля на «Клодин» и «Югетт», на командных пунктах и в госпиталях, среди раненых на «Юнон» и открытых щелях лагеря военнопленных. Генерал Во Нгуен Зиап начал последнюю атаку на Дьенбьенфу. Его артиллерия вела первую артподготовку.

На «Верхнем Элиан» майор Брешиньяк провел день, перетасовывая свои немногие оставшиеся роты десантников для максимальной эффективности. Его командный пункт, как и у Бижара до него, был размещен на «Элиан-4», а капитан Ботелла из 5-го вьетнамского парашютного батальона, теперь был его заместителем. Что касается самого 5-го вьетнамского парашютного батальона, то как таковой он перестал существовать. У капитана Бизара была его небольшая рота в дренажной канаве к северу от ОП «Сокол-перепелятник», а на «Элиан-1» осталась небольшая рота из восьмидесяти вьетнамских десантников под командованием вьетнамского офицера Фам Ван Фу. Ему был двадцать один год и он только что был повышен на поле боя до звания капитана.

На «Элиан-1» капитан Кледик, после двух адских дней на вершине высоты, отошел в тыл с остатками своей роты, в то время как лейтенант Легер сменил его с 3-й ротой, а 1-я рота лейтенанта Перью находилась в состоянии готовности для контратаки. На «Элиан-2» 1-й батальон 13-й полубригады майора Кутана также твердо держался. Перепаханный до неузнаваемости холм держался на протяжении всего сражения и у противника развился почти суеверный страх перед тем, что он называл «А-1» или «Пятый холм». Той ночью, сержант Кубьяк стоял на страже у самого южного блиндажа «Элиан-2», когда в зеленоватом свете осветительных ракет появилось то, что казалось призраком на ничейной земле – человеческая фигура, закутанная в белое. Один из легионеров Кубьяка без лишних слов перепрыгнул через бруствер и схватил привидение. Мужчина, вьетнамец, закутанный в белый нейлоновый парашют, позволил схватить себя без малейшего сопротивления и направился со своим конвоиром к французскому бункеру. Когда он подошел ближе, Кубьяк бросил на него короткий взгляд, а затем прыгнул на него, сбивая с ног. Вьетнамец был «добровольцем смерти», ходячей бомбой в человеческом облике. Громоздкий парашют скрывал тяжелые ранцы с взрывчаткой, которые он должен был взорвать, достигнув французской позиции. Когда его допрашивали, он сообщил французам, что маленький блиндаж серьезно препятствовал наступлению коммунистов на «Элиан», и что он был готов добровольно пожертвовать собой, чтобы его уничтожить.

К наступлению ночи огонь коммунистов переместился с центральной позиции на «Доминик-3»и «Элиан-4» и просто заперли то. что осталось от гарнизонов на склонах северной части «Верхнего Элиан». А в 20.00 лучшие части двух дивизий коммунистов, 312-й и 316-й, начали штурмовать оба холма. На «Доминик-3» у Шенеля просто не было ни шанса с его разношерстным отрядом из тай и деморализованных алжирцев, едва «подкрепленными» одной ротой 6-го колониального парашютного батальона майора Тома. Тем не менее, теперь, когда они знали, что от них зависит судьба Дьенбьенфу, алжирцы также сражались до конца. В 02.00 для «Доминик-3» все было кончено. На нем закончились боеприпасы, он был покрыт мертвыми и умирающими из